Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада. Хроника капитана Блада
— Один из двух кораблей — «Арабелла», — доложил тот. — А другой, наверно, трофейный.
Однако это приятное сообщение не обрадовало Каузака.
— Час от часу не легче! — проворчал он мрачно. — А что скажет Блад по поводу нашего голландца?
— Пусть говорит всё, что ему угодно! — засмеялся Левасёр, всё ещё находясь под впечатлением огромного облегчения, испытанного им.
— А как быть с детьми губернатора Тортуги?
— Он не должен о них знать.
— Но в конце концов он же узнает.
— Да, но к тому времени, чёрт возьми, всё будет в порядке, так как я договорюсь с губернатором. У меня есть средство заставить д'Ожерона договориться со мной.
Вскоре четыре корабля бросили якоря у северного берега Вихрен Магра. Это был лишённый растительности, безводный, крохотный и узкий островок длиной в двенадцать миль и шириной в три мили, населённый только птицами и черепахами. В южной части острова было много соляных прудов. Левасёр приказал спустить лодку и в сопровождении Каузака и двух своих офицеров прибыл на «Арабеллу».
— Наша недолгая разлука оказалась, как я вижу, весьма прибыльной, — приветствовал Левасёра капитан Блад, направляясь с ним в свою большую каюту для подведения итогов.
«Арабелле» удалось захватить «Сантьяго» — большой испанский двадцатишестипушечный корабль из Пуэрто-Рико, который вёз 120 тонн какао, 40 тысяч песо и различные ценности стоимостью в 10 тысяч песо. Две пятых этой богатой добычи, согласно заключённому договору, принадлежали Левасёру и его команде. Деньги и ценности были тут же поделены, а какао решили продать на острове Тортуга.
Наступила очередь Левасёра отчитаться в том, что сделал он; и, слушая хвастливый рассказ француза, Блад постепенно мрачнел. Сообщение компаньона вызвало резкое неодобрение Блада. Глупо было превращать дружественных голландцев в своих врагов из-за такой безделицы, как табак и кожи, стоимость которых в лучшем случае не превышала двадцати тысяч песо.
Но Левасёр ответил ему так же, как незадолго перед этим Каузаку, что корабль остаётся кораблём, а им нужны суда для намеченного похода. Быть может, потому, что этот день был удачным для капитана Блада, он пожал плечами и махнул рукой. Затем Левасёр предложил, чтобы «Арабелла» и захваченное ею судно возвратились на Тортугу, разгрузили там какао, а Блад навербовал дополнительно людей, благо сейчас их уже было на чём перевезти. Сам Левасёр, по его словам, хотел заняться необходимым ремонтом своего корабля, а затем направиться на юг, к острову Салтатюдос, удобно расположенному на 11° 11′ северной долготы. Здесь Левасёр был намерен ожидать Блада, чтобы вместе с ним уйти в набег на Маракайбо.
К счастью для Левасёра, капитан Блад не только согласился с его предложением, но и заявил о своей готовности отплыть немедленно.
Едва лишь ушла «Арабелла», как Левасёр завёл свои корабли в лагуны и приказал разбить на берегу палатки, в которых должна жить команда корабля на время ремонта «Ла Фудр».
Вечером к заходу солнца ветер усилился, а затем перешёл в сильный шторм, сопровождаемый ураганом. Левасёр был рад тому, что успел вывезти людей на берег, а корабли ввести в безопасное убежище. На минуту он задумался было над тем, каково сейчас приходилось капитану Бладу, попавшему в этот ужасный шторм, но тут же отогнал эти мысли, так как не мог позволить себе, чтобы они долго его беспокоили.
Глава XV
ВЫКУП
Утро следующего дня было великолепно. В прозрачном и бодрящем после шторма воздухе чувствовался солоноватый запах озёр, доносившийся с южной части острова. На песчаной отмели Вихрен Магра, у подножия белых дюн, рядом с парусиновой палаткой Левасёра разыгрывалась странная сцена.
Сидя на пустом бочонке, французский пират был занят решением важной проблемы: он размышлял, как обезопасить себя от гнева губернатора Тортуги.
Вокруг него, как бы охраняя своего вожака, слонялось человек шесть его офицеров; пятеро из них — неотёсанные охотники в грязных кожаных куртках и таких же штанах, а шестой — Каузак. Перед Левасёром стоял молодой д'Ожерон, а по бокам у него — два полуобнажённых негра. На д'Ожероне была сорочка с кружевными оборками на рукавах, сатиновые короткие панталоны и на ногах красивые башмаки из дублёной козлиной кожи. Камзол с него был сорван, руки связаны за спиной. Миловидное лицо молодого человека осунулось. Здесь же на песчаном холмике в неловкой позе сидела его сестра. Она была очень бледна и под маской высокомерия тщетно пыталась скрыть душившие её слёзы.
Левасёр долго говорил, обращаясь к д'Ожерону, и наконец с напускной учтивостью заявил:
— Полагаю, месье, что теперь вам всё ясно, но, во избежание недоразумений, повторяю: ваш выкуп определяется в двадцать тысяч песо, и, если вы дадите слово вернуться сюда, можете отправляться за ними на остров Тортуга. На поездку я даю вам месяц и предоставляю все возможности туда добраться. Мадемуазель д'Ожерон останется здесь заложницей. Вряд ли ваш отец сочтёт эту сумму чрезмерной, ибо в неё входит цена за свободу сына и стоимость приданого дочери. Чёрт меня побери, но мне кажется, что я слишком скромен! Ведь о господине д'Ожероне ходят слухи, что он человек богатый.
Д'Ожерон-младший, подняв голову, бесстрашно взглянул прямо в лицо пирату:
— Я отказываюсь — категорически и бесповоротно! Понимаете? Делайте со мной, что хотите. И будьте вы прокляты, грязный пират без совести и без чести!
— О, какие слова! — усмехнулся Левасёр. — Какой темперамент и какая глупость! Вы не подумали, что я могу с вами сделать, если вы будете упорствовать в своём отказе? А у меня есть возможность заставить любого упрямца согласиться. И кроме того, советую помнить, что честь вашей сестры находится у меня в залоге. Ну, а если вы забудете вернуться с приданым, то не считайте меня нечестным, если я забуду жениться на Мадлен.
И Левасёр, осклабясь, подмигнул молодому человеку, заметив, что лицо брата Мадлен передёрнулось от ужаса. Д'Ожерон бросил дикий взгляд на сестру и увидел в её глазах отчаяние.
Отвращение и ярость снова овладели молодым человеком.
— Нет, собака! Нет! Тысячу раз нет!
— Глупо упорствовать, — холодно, без малейшей злобы, но с издевательским сожалением заметил Левасёр. В его руках вилась и дёргалась бечёвка, по всей длине которой он механически завязывал крепкие узелки. Подняв её над собой, он произнёс: — Знаете, что это такое? Это чётки боли. После знакомства с ними многие упрямые еретики превратились в католиков. Эти чётки помогают человеку стать благоразумным, так как от них глаза вылезают на лоб.
