Владимир Махов - Декомпрессия
Сверху, со стороны лестницы, ведущей на верхние этажи, послышалась автоматная очередь, выбив под ногами корчащегося от боли Маньяка крупную щербатую дробь. Из темноты выступили люди в черном камуфляже. Двое из них оказались рядом с Шефом. Его ударили с двух сторон. Здоровяк отлетел к стене. Каким бы тренированным парень не был, но удары ногами в лицо и живот на секунду лишили его возможности сопротивляться. А потом стало поздно. В лицо ему смотрели черные дыры стволов.
Робинзон открыл глаза в тот момент, когда для него все уже было кончено. Отлетел далеко отброшенный автомат и парню пришлось подняться и отойти к стене, задрав руки.
Единственный, кто так и не успел ничего понять, был Врубель. Одновременно с нападением на Маньяка тому на голову обрушили тяжелый предмет. В разгоряченном схваткой мозгу дайвера отложилась мысль, что рулевого ударили куском мраморной плиты. Если так, то с ним можно было распрощаться. Как, впрочем, и с идеей спасения девочки, застрявшей в Цитадели.
Маньяк пытался ослабить хватку. В глазах играли в чехарду радужные пятна. Была задумка напрячься и подкатиться спиной под ноги парню, но резкий рывок удавки быстро объяснил ему то, чего делать нельзя.
– Легче, Вензель, – закряхтел, поднимаясь, Партизан.
– Стараюсь, – зло сказал парень. Он чуть ослабил хватку и Маньяку перепала пара вполне сносных глотков воздуха.
– Лучше старайся! Сдохнет, я тебя самого грохну.
– Все под контролем, – довольно хмыкнул парень. И это были его последние слова.
Марго, которую, по всей видимости, никто не брал в расчет, послушно стояла у стены, подняв руки. Парень в черном, державший ее на мушке отвлекся, обернувшись на слова Вензеля. В тот же миг крылом большой птицы мелькнула у девушки рука, выхватывающая из-за пояса пистолет. Дальше – больше. Марго несказанно удивила едва дышащего дайвера. Прежде чем оружие выбили из ее рук, она выстрелила. И единственной пулей, посланной практически в темноту, сняла Вензеля.
Маньяк отреагировал мгновенно. Он перекатился за широкую сваю, уходя с линии обстрела. Стреляли все, кому не лень. Тяжелые пули чертили дорожки, поднимая вверх каменную пыль. Слева на коленях стоял умирающий Вензель, прижимая руки к груди. Он валился вбок, когда Маньяк рванул на себя автомат с его плеча.
Бежать через крышу супермаркета в темноту не имело смысла. Как бы быстро он ни бегал, веером в столько стволов его заденут наверняка. К лестнице и лодке пути перекрыты. Оставалось одно – опять воспользоваться банкоматом, лежащим на боку и попытаться проскользнуть в дыру на потолке. Рискованно? Особенно после того, как он уже проделал этот путь на глазах у Партизана? Да просто самоубийство. Но другого выхода нет. Разве только сигануть в черную воду на радость кровожадным тварям.
Опять засвистели пули, прокладывая путь в темноту.
– Не дури, Маньяк! – громко сказал Партизан. – Выходи! Убивать тебя не собираюсь.
Дайвер быстро выглянул на голос. Но угасающий костер надежно скрывал и нападавших и заложников.
– Кстати, чтоб ты знал, выхода наверху нет. Вернее есть, но только один – в омут с головой. Но… ты же не захочешь брать на себя вину за смерть своих людей? Они мне не нужны. Но их смерти будут на твоей совести.
– С чего ты взял, что меня волнует судьба этих пацанов?
– Пацанов, может и нет, – веско сказал Партизан. – Но первой пущу в расход девчонку.
– Какую еще девчонку? – зло спросил Маньяк, надеясь на чудо.
– Вот эту самую. Короче. Долго возиться мне не досуг. Скоро рассвет. Считаю до трех и пальну ей в башку. Раз.
– Зачем я тебе? – чтобы потянуть время спросил Маньяк.
– Все скоро узнаешь. Два.
– Не стреляй, – сквозь зубы процедил дайвер. – Я выхожу.
– Тогда оружие подальше от себя бросай. Чтобы я видел. Руки в гору и пять шагов вперед.
С сожалением дайвер выпустил из рук автомат и для верности поддал ногой. Потом вышел из укрытия. И увидел то, что ожидал. Ближе к свету подвели девушку. В ее висок упирался вороненый ствол.
– Миклуха, Шест, – негромко распорядился Партизан. – Обыскать! И повнимательней там. Чтобы каждый шов! Куртку снимите к чертям. Не замерзнет.
И тут же к дайверу подскочили двое. Один из них оказался профессионалом. Пока цепкие руки обшаривали каждый шов на его безрукавке, штанах и кроссовках, плененный, не отрываясь, смотрел на Партизана.
– Почему, Партизан? – не удержался он. – Ты всегда был правильным мужиком. Неужели из-за того давнего пьяного мордобоя… Не верю.
– Мордобоя? – Партизан, припадая на правую ногу, приблизился вплотную. Опаленное солнцем до коричневых пятен лицо его злобно сморщилось. – Это для тебя ничего не значит! А я неделю кровью харкал!
– И что? А ты мне тогда зуб выбил, – соврал он. – Но я зла не держу. Первый раз, что ли, по пьянке… Вспомни другое – сколько раз мы друг друга выручали.
– Обидно другое, – навигатор его не слушал. – Думаешь, я не догадался тогда, в чем дело? И какого черта ты с цепи сорвался? Догадался. За ту девчонку, что концы отдала в гроте.
Маньяк молчал.
– Молчишь. Понятно все и без слов. А сам-то? – он недобро усмехнулся. – Какую кралю в поход повел, – он кивнул в сторону Марго. – Сколько тугриков она тебе отвалила? Думаешь, я не в курсе? То-то и оно. А так… Принципы, принципы… Слушать противно, – он зло сплюнул себе под ноги.
– Партизан, – начал было Маньяк, пытаясь подобрать те слова, которые найдут путь к сердцу навигатора, но его перебили.
– Заткнись. Посидишь пока тут, подумаешь. Места, конечно, немного, но пара каморок найдется. Вон, девку тебе в напарники дам. Чтобы не скучно было.
– Давай хоть кого, – он вдруг быстро обернулся на лежащего без сознания Врубеля, чем ввел в трепет стоявшего рядом парня. – Только не этого… гаденыша. Он, наверняка, вас и навел, шестерка Трюкача…
Партизан помолчал, не отрывая от Врубеля долгого взгляда.
– Ладно. Хватит разговоров, – после паузы сказал он. – Часа через два здесь Стайер будет, – Партизан не сдержал злорадной усмешки. – Вот с ним и наговоришься.
4
– Наконец-то!
Радостный возглас дошел до Врубеля как сквозь слой ваты. Веки его дрожали и он с трудом открыл глаза. Голова болела нестерпимо. Он попытался подняться, но его повело и он едва снова не провалился туда, откуда с таким упорством выбрался.
– Мужик! Ты дыши, дыши. Глаза только не закрывай. Думал, ты уже не очнешься. Пинаю, пинаю тебя, а ты все как мертвый.
Врубель напрягся. Несколько раз открыл и закрыл глаза, превозмогая сокрушительную боль в висках и затылке. Потом снова попытался сесть. Если бы не вовремя подставленное плечо, у него ничего бы не получилось.
