Луи Буссенар - Под Южным Крестом
С той самой простотой, которая, как известно, хуже воровства, Литературная энциклопедия 1930 года сообщала: «После Октябрьской революции романы Буссенара были изъяты из библиотек». Нам было позволено читать только пару «более или менее приемлемых в идеологическом отношении» романов… Иначе имя Буссенара кануло бы в неизвестность для нескольких поколений читателей.
Слава Богу, разберемся теперь сами, что у него «идеологически вредно», что «познавательно полезно», сами вынесем снисходительный приговор симпатичным и веселым «империалистам».
Леонид Репин, обозреватель газеты «Комсомольская правда»
Этот отважный медик виртуозно владеет всеми тайнами вечного жанра: замысловато закрученный сюжет вяжут отпетые, хитроумные негодяи и отважные искатели приключений, с честью выходящие из головоломных ситуаций.
…
Главное, что удалось сделать романтику Буссенару, – он сумел убедить нас в том, что добро все-таки побеждает зло. А мы так хотим в это верить.
В замечательное советское время, насыщенное подвигами и приключениями, которых мы вовсе и не искали, книги Буссенара были запрещены. Потому что какая-то умная голова нам объяснила: Буссенар воспевает колониализм. Его герои – угнетатели и грабители беззащитного трудового народа. А мы были всегда против угнетения слабого сильным. И против захвата чужих земель. Так что не наши это книги.
А повернулось наоборот. Буссенар не забывается и по-прежнему радует нас, наполняя верой в добро.
Образ Буссенара в художественной литературе
Николай Алексеевич Островский, «Как закалялась сталь»
Райком Берездова – это Корчагин, Лида Полевых, узкоглазая волжанка, завженотделом, и Развалихин Женька – высокий, смазливый, недавний гимназист, «молодой, да ранний», любитель опасный приключений, знаток Шерлока Холмса и Луи Буссенара.
Аркадий Алексеевич Первенцев, «Кочубей»
Володька лежал на животе и, заткнув уши, упивался увлекательными событиями, пронесшимися над «пылающим островом». Рядом валялись сапоги, и на осоке просыхали коричневые от юфтовой кожи портянки.
Володька третий раз перечитывал книгу. Эту книгу дал ему Левшаков. Судя по словам Левшакова, книгу он достал у сестры милосердия Натальи, у которой, опять-таки судя по его словам, адъютант пользовался расположением. Чтобы прочитать книгу, Володька попросился на тихую работу, в заставу.
Сердцу Володьки были милы события, описанные в книге. Ему близко было и само название «пылающего острова» – Куба. Там люди дрались за свободу тяжелыми мечами, которыми они раньше рубили сахарный тростник, – здесь, рядом с Володькой, легкий клинок и подобие тростника…
Партизанский сын закрыл книгу, вздохнул и долго смотрел на красный переплет тисненой обложки.
– Луи Буссенар… Буссенар, – задумчиво шептал он. – Есть у нас такой?
Перебирал Володька людей бригады, и ни на кого нельзя было возложить столь почетной обязанности. Писать было о ком, а некому. Володьке даже взгрустнулось немного, а потом снова провихрились перед ним боевые будни, прославленные подвиги, шумной ватагой взметнулись властители дум его – бесстрашные Кочубей, Михайлов, Кандыбин, Батышев, Наливайко…
Нелепой показалась ему мысль, что не будет о них известно, что не узнает никто об этих непостижимых людях. Ведь каждый день жизни их – это целый «пылающий остров».
– Напишут… ей-богу, напишут! – громко воскликнул Володька, вскакивая на ноги. – А вырасту большой – сам напишу.
Юрий Васильевич Бондарев, «Юность командиров»
Рядом с Зиминым, навалясь грудью на стол, в глубочайшей, отрешенной задумчивости, пощипывая брови, курсант Полукаров читал донельзя потрепанную толстенную книгу. Читал он постоянно, даже в столовой, даже на дежурстве, даже в перерывах строевых занятий; пухлая его сумка была всегда набита бог знает где приобретенными романами Дюма и Луи Буссенара; от книг этих, от пожелтевших, тленных уже страниц почему-то веяло обветшалой стариной и пахло мышами; и когда Полукаров, развалкой входя в класс, увесисто бросал свою сумку на стол, из нее легкой дымовой завесой подымалась пыль.
Лев Абрамович Кассиль, «Вратарь республики»
Мальчики по-прежнему увлекались книгами. Читали Фенимора Купера и Луи Буссенара и возмущались, что даже такие писатели никак не могут обойтись без того, чтобы не испортить хорошую книжку какой-нибудь любовной историей. Даже в электротеатре «Эльдорадо», где шли картины с достаточным количеством драк, убийств и путешествий, и там все-таки люди тоже страдали и целовались гораздо больше, чем надо бы… В конце концов мальчики пришли к выводу, что без этого, очевидно, нельзя. Все герои рано или поздно влюблялись. Придется и им… Решив так, они не откладывали дела в долгий ящик.
М. Р. Маллоу, «Пять баксов для доктора Брауна»
Угол справа от двери занимали встроенные в стену книжные полки: книги, книги, книги: Марк Твен и Жюль Верн, Стивенсон и Луи Буссенар, Конан Дойл и Льюис Кэрролл – все, что к пятнадцати годам прочел любой уважающий себя человек.
* * *Солнце пробивалось сквозь кремовые занавеси, светило на скатерть, ласкало бока фарфорового чайника, запускало шаловливый луч в вазу с печеньем. Казалось таким странным, что всего через час, а может быть, и меньше, у двоих джентльменов начнется совсем, совсем другая жизнь. И когда завтрак кончился и стало понятно, что пора двигаться в путь, как-то даже захотелось придумать какую-нибудь причину, чтобы оттянуть отъезд. Но чемодан был собран, в саквояже лежали бутерброды с сыром, «Капитан Сорви-голова» Буссенара, два пледа, пижамы, белье и туалетные принадлежности, а сами компаньоны стояли рядом в холле.
Интересные факты из жизни писателя
По книге Тьери Шеврие «Путешественник из провинции Бос»
Луи Буссенар был человеком прекрасного атлетического телосложения и очень высокого по тем временам роста – 1 метр 92 сантиметра!
Большой любитель поесть и поклонник хорошей кухни, «скромный бонвиван» Буссенар любил отведать у кого-нибудь из своих друзей-крестьян традиционного кролика в собственном соку, запивая его полным до краев стаканом вина. Обожал он и фруктовые торты. Деревенские жители провинции Бос любили его, потому что он был «без выкрутасов», добрый, простой и никогда не изменял своим скромным привычкам. Несмотря на свое положение популярного писателя и известность в столице, он не гнушался зайти выпить вина в деревенский кабачок и, возвышаясь над остальными посетителями, чиркал о стол пороховой спичкой, чтобы разжечь трубку.
