Cecil Forester - Линейный корабль
Прошло некоторое время, пока «Сатерленд» повернул оверштаг и обратил к дороге орудия правого борта. Хорнблауэр удовлетворенно отметил, что выстроившиеся было полки при этой угрозе вновь рассыпались по склонам. Однако так круто к ветру «Сатерленд» едва делал три узла относительно берега: прибавив шагу, войско может идти с той же скоростью, оставаясь в безопасности. Скоро итальянцы это поймут. Надо успеть, что возможно.
– Мистер Джерард! – прокричал Хорнблауэр. Джерард подбежал на зов и запрокинул голову, чтобы выслушать приказ со шканцев. – Стреляйте одиночными выстрелами по достаточно большим, на ваше усмотрение, скоплениям людей. Следите, чтоб целили как следует.
– Есть, сэр.
Человек сто итальянцев как раз сгрудились на противоположном склоне. Джерард сам навел пушку и оценил расстояние, присел на корточки, чтобы поглядеть в прицел поднятой на максимальный угол пушки. Ядро ударило в скалу перед солдатами и рикошетом отлетело прямо в них, как бы водоворот образовался в толпе, которая тут же отпрянула в разные стороны, оставив лежать две фигурки в белых штанах. Команда радостно завопила. Джерард послал за артиллеристом Маршем, чтоб и тот принял участие в высокоточной стрельбе; ядро из пушки, которую направил Марш, убило нескольких солдат из следующей группы, над которой поблескивало что-то на древке – Хорнблауэр, напрягая вооруженный подзорной трубой глаз, решил, что это имперский орел, один из тех, которых так часто упоминают бонапартистские реляции и так часто высмеивают британские карикатуристы.
«Сатерленд» медленно продвигался вдоль берега, раз за разом гремели орудия правого борта. Команда радостно вопила всякий раз, как ядро настигало кого-нибудь из карабкающихся по склону лилипутов; после неудачного выстрела наступало гробовое молчание. Канонирам полезно своими глазами убедиться, как важно метко целить и точно оценивать расстояние. Обычно от них требовалось лишь перезаряжать и стрелять как можно чаще – когда линейные корабли сходятся борт к борту, меткость уже не нужна.
Теперь, когда его не оглушал грохот бортового залпа, Хорнблауэр слышал после каждого выстрела раскатистое горное эхо, странно искаженное нагретым воздухом. А жарило и впрямь нестерпимо. Наблюдая, как матросы по очереди жадно пьют из лагуна, Хорнблауэр гадал, страдают ли от жажды несчастные итальянцы на каменистых склонах. Сам он пить не хотел – слишком напряженно прислушивался к выкрикам лотового, слишком занят был наблюдениями за стрельбой, за берегом, за ветром.
Кто бы ни командовал сильно побитой полевой батарей дальше на дороге, он свое дело знал. Мичман Сэвидж с фор-салинга криком привлек внимание Хорнблауэра к тому, что три уцелевшие пушки развернули диагонально к дороге и направили на корабль, они выстрелили в тот самый момент, когда Хорнблауэр навел на них подзорную трубу. Ззз-ззз-ззз. Одно ядро пролетело у Хорнблауэра над головой, и в грот-марселе «Сатерленда» образовалась дыра. В то же время треск на баке возвестил, что еще одно ядро попало в цель. Пройдет минут десять, пока «Сатерленд» сможет навести на батарею бортовые пушки.
– Мистер Марш, – сказал Хорнблауэр. – Направьте на батарею погонные орудия правого борта.
– Есть, сэр.
– Продолжайте стрельбу на меткость, мистер Джерард.
– Есть, сэр.
Люди должны превратиться в боевые машины, и для этого, кроме всего прочего, невероятно полезно упражняться в меткости под вражеским обстрелом – никто лучше Хорнблауэра не знал, как велика разница, стреляют по тебе или нет. Он подумал даже, что небольшие потери – один-два человека – в таких обстоятельствах пошли бы команде на пользу, и ужаснулся, поняв: он легкомысленно обрекает на смерть или увечье кого-то из своих людей, а может быть, и себя самого. Нестерпимо легко абстрагироваться от реальной крови и смерти, даже когда воюешь сам. Его матросам кажется, что по склонам бегут в синих мундирах не усталые изнуренные жарою и жаждой люди, что на дороге лежат не изувеченные тела бывших отцов и возлюбленных, а скорее что-то вроде оловянных солдатиков. Невероятно, но сейчас, изнывая от жары, в грохоте пушек, Хорнблауэр вдруг вспомнил леди Барбару и ее сапфировый кулон, вспомнил Марию, уже, наверно, подурневшую от беременности. Он тут же отогнал эти мысли – пока они его занимали, батарея выстрелила еще раз, но результата он не заметил.
Погонные орудия палили по батарее – огонь по крайней мере заставит итальянских канониров понервничать. Тем временем бортовым пушкам стрелять было уже не по кому – солдаты рассеялись по холмам, некоторые взобрались на самую вершину, черные фигурки на фоне синего неба. Офицерам нелегко будет их собрать, и всякий, кто пожелает дезертировать – а «Очерки современной войны в Испании» особо подчеркивало склонность к этому итальянцев – получит сегодня отличную возможность.
Треск и вскрик под палубой возвестили, что команда потеряла по крайней мере одного из тех двух-трех человек, которыми Хорнблауэр готов был пожертвовать. Вскрик был пронзительный, похоже, убило или ранило кого-то из корабельных юнг; Хорнблауэр, сжав зубы, прикидывал, как скоро смогут выстрелить его пушки. За это время неприятель успеет дать еще два залпа; самую малость трудновато их дожидаться. Вот оно: ядра пронеслись над головой, жужжа, словно гигантский рой спешащих за добычей пчел. Очевидно, канониры недооценили, как быстро приближается судно. С треском лопнул грот-стень-фордун, Буш махнул рукой, и матросы полезли сплеснить. Сейчас «Сатерленду» придется развернуться, чтобы обойти мысик и подводный риф.
– Мистер Джерард! Сейчас я поверну оверштаг. Приготовьтесь обстрелять батарею, как только сможете навести пушки.
– Есть, сэр.
Буш послал матросов к брасам. Хукер на баке расставлял людей у шкотов кливера. Руль положили на борт, «Сатерленд» красиво привелся к ветру. Хорнблауэр в подзорную трубу наблюдал за полевой батареей – до нее оставалось меньше четверти мили. Канониры-итальянцы видели, как «Сатерленд» разворачивается, они видели это уже не раз и знали, что за этим последует шквал ядер. Сперва один отбежал от пушек, потом еще несколько опрометью бросились в горы. Другие упали ничком, только офицер остался стоять, ярясь и размахивая руками. «Сатерленд» накренился от отдачи, клубы горького дыма скрыли от глаз батарею. Хорнблауэр не увидел ее и после того, как дым рассеялся, только обломки – разбитые колеса, торчащие вверх оси, разбросанные по земле пушки. Хорошо нацеленный бортовой залп, матросы молодцы, даром что много новичков.
Обогнув риф, Хорнблауэр вновь подвел корабль к берегу. Впереди на дороге можно было видеть хвост пехотной колонны; пока «Сатерленд» разбирался с арьергардом, передовые полки успели выстроиться. Теперь они быстро шли по дороге, окутанные тяжелыми облаками пыли.
