Николай Черкашин - Адмиралы мятежных флотов
Через несколько времени опять стало заметно сильное брожение среди команд, и пришлось опасаться повторения мартовских событий. Причиной этому послужила усиленная агитация за снятие с офицеров и кондукторов погон, а с унтер-офицеров нашивок как ярких отличий «старого режима».
Когда командующему флотом было донесено об этом, он объявил, что немедленно снесется с правительством по вопросу об изменении формы всего личного состава флота. При этом форма будет без погон.
Однажды, когда я приехал на корабль, меня встретили унтер-офицеры без нашивок, и старший офицер доложил, что команда волнуется и требует, чтобы офицеры и кондуктора немедленно сняли погоны. Я сейчас же вызвал к себе судовые комитеты со всех кораблей бригады и объяснил им, в каком положении находится дело об изменении формы, что необходимо подождать некоторое время, пока она будет разработана и ею обзаведутся офицеры. Комитеты со мной согласились и обещали успокоить команды.
Во время этих переговоров мне дважды докладывали, что поведение команды на «Андрее» становится все более и более угрожающим. Когда после окончания совещания я вышел в коридор, то увидел взволнованного старшего офицера и несколько других, которые вопросительно смотрели на меня, как бы ожидая моего выступления в их защиту.
Тогда я решил положить конец агитации и оградить офицеров от новой опасности. Выйдя на палубу, я громко приказал поднять сигнал: «Ввиду предстоящего изменения формы предлагаю офицерам и кондукторам бригады снять погоны, а унтер-офицерам нашивки».
Когда же все корабли ответили на сигнал, я снял свои погоны. За мной наблюдали. Но кажется, что ни один мускул не дрогнул на моем лице, хотя меня и душили слезы…
Но этого с меня было совершенно достаточно. Очевидно, что такого рода издевательствам не предвиделось конца. Поэтому я решил при первом удобном случае уйти из бригады и вообще покинуть службу на флоте, так как становилось ясным, что больше рассчитывать не на что и что флот с каждым днем все ближе и ближе к полному разложению…»
Судьбы Георгия Оттовича Гадда не прослеживается ни по каким источникам. Известно лишь, что его младший брат, офицер-подводник капитан 1-го ранга Александр Оттович Гадд-2-й, дожил в зарубежье до глубокой старости и скончался в 1960 году. Хочется верить, что и Георгию Оттовичу за его отменную воинскую и гражданскую храбрость даровано было крепкое долголетие.
СУДЬБА КОРАБЛЯ. После кровавых событий в феврале семнадцатого линкор «Андрей Первозванный» простоял в Гельсингфорсе еще год и в апреле восемнадцатого ушел сквозь льды Финского залива в Кронштадт. Там его и настигла торпеда с английского катера в августе девятнадцатого. После тяжелого повреждения линкор встал на капитальный ремонт, который превратился для него в медленную смерть. Сначала сняли орудия и башни, потом и вовсе списали на металл. В 1924 году исключен из судового списка Балтийского флота. Резали его вместе с «Императором Павлом I». Хотя и были оба линкора в расцвете корабельного века - по одиннадцать лет каждому. Себе на погибель зажгли они на клотиках красные огни.
Гельсингфорс. Март 1917 года
В третий день марта, после завтрака, старший офицер «Дианы» кавторанг Рыбкин попросил кордегарда Демидова, столовавшегося вместе с мичманами, задержаться в кают-компании. Отозвав его к полупортику, где рядом с лакированным боком фортепиано торчал зачехленный парусиной казенник сорокапятимиллиметрового орудия, Рыбкин вполголоса, но достаточно внушительно сказал:
- Леонид Николаевич, полагаю за благо прервать вашу стажировку ввиду чрезвычайно напряженного положения в базе и рекомендовал бы вам вернуться в корпус.
Демидов вспыхнул:
- Господин кавторанг, я, как и вы, принимал присягу и потому имею полное право находиться на корабле при любых опасностях.
- Браво! - усмехнулся Рыбкин и, приоткрыв инструмент, отбренчал одним пальцем туш. - Это в вашу честь, кордегард. Ответ, достойный выпускника нашей альма-матер… И все-таки… Я попрошу вас выполнить ряд поручений в городе. Первое: сдать письма офицеров на почтамт. Второе: навестить в госпитале больного офицера с нашего крейсера и передать ему презент от кают-компании. Третье: не в службу, а в дружбу заглянуть ко мне на квартиру и передать Наталье Васильевне, что у нас все в порядке и что в субботу я съеду в город. Прошу вас также заночевать в моем доме и составить тем самым охрану моей семье в эту неспокойную ночь.
- Я готов все это выполнить, Борис Николаевич. Но… Но ведь это всего лишь повод для удаления меня с корабля. Не понимаю, чем я не заслужил доверия быть вместе с офицерами?
Рыбкин мягко опустил крышку фортепиано.
- Милый юноша, если вам всего этого мало, то я отдаю вам официальное приказание. Корабельный гардемарин Демидов!
- Я!
- Приказываю вам вручить мой пакет лично командующему флотом вице-адмиралу Непенину. Для вас это убедительно?
- Так точно!
- Пакет я сейчас приготовлю. Прошу вручить его завтра не ранее восемнадцати часов.
- После исполнения вашего приказания могу ли я вернуться на корабль?
- Да. И заберите в строевой части бумаги, подтверждающие, что стажировка ваша окончена с оценкой «отлично».
Пакет был тощ. В нем лежала одна лишь записка, второпях набросанная на корабельном бланке «Дианы»: «Дорогой Адриан Иванович! Обстановка в команде взрывная. На всякий случай хочу попрощаться и попросить, как водится, прощения. Позаботься, если Господь не приведет свидеться, о Наталье.
Да хранит тебя Бог!
Обнимаю!
Борис.
Р.S. Милого юношу, доставившего сей пакет, кордегарда Демидова, прошу откомандировать в корпус».
Демидов исправно доставил пакет на «Кречет».
Непенин пробежал записку, аккуратно сложил ее и спрятал в нагрудный карман.
Россией правит черт! - повторил он в который раз за этот день.
РУКОЮ ОЧЕВИДЦА. «Когда происходили вышеупомянутые события на «Андрее Первозванном», - сообщал Г.К. Граф, - на соседнем «Императоре Павле I» наблюдалась картина еще ужаснее.
Бунт вспыхнул с того, что в палубе был поднят на штыки штурманский офицер лейтенант В.К. Ланге якобы за то, что числился агентом охранного отделения, в действительности, конечно, ничего подобного не было. На шум, поднятый во время этого убийства, немедленно пошел старший офицер старший лейтенант В.А. Яновский, предварительно послав дежурного офицера, мичмана Шуманского, передать распоряжение офицерам, чтобы они шли по своим ротам.
