Николай Трублаини - Шхуна «Колумб» (Рисунки А. Лурье)
Андрий рассказал, как приехала Находка, как Марко и Люда уехали вместе с ней на каюке и как он услышал крик в тумане. Шкипер рассердился, что они поплыли, не дождавшись, пока рассеется туман, но больше всего взволновал его непонятный крик. Ни он, ни Левко, ни даже Андрий не верили, что с каюком могло что-нибудь случиться. Трое пассажиров «Альбатроса» могли справиться с лодкой и не в такую тихую погоду, да к тому же все они были лучшими пловцами в Соколином.
Шкипер и Левко тоже покричали в туман, но им никто не ответил. Посоветовавшись, решили, что моторист сядет в каюк Находки и поплывет через бухту к эсминцу.
Левко мгновенно спрыгнул в каюк, когда-то принадлежавший Ковальчуку, а затем по наследству перешедший к Зоре, отвязал его, оттолкнулся веслом от шхуны и поспешил в туман, сверяясь с компасом. Время от времени он кричал и прислушивался, но ответа не слышал.
Весла погружались в воду и легко взлетали в воздух. Моторист хорошо умел грести. Шхуна скоро скрылась в тумане, и моторист очутился в одиночестве. Но он не чувствовал этого. Быстро подвигаясь вперед, он внимательно оглядывался вокруг.
— Отзывайтесь! — кричал моторист. — Плывите ко мне!
Ответа не было. Левко не знал, сколько проплыл, но вероятно, он уже был на середине бухты, когда донесся чей-то голос:
— Держись! Держись! Подавай голос!
Моторист понял, что кто-то спешит кому-то на помощь, и повернул на голос. Прошло несколько минут, и он увидел шестивесельную шлюпку, в которой узнал краснофлотцев. Это шла шлюпка с «Буревестника». Краснофлотцы подплыли к нему и спросили, что случилось, почему он так орал.
Левко обиженно извинился, заметил, что не имеет привычки орать, а потом объяснил, почему он здесь очутился. Краснофлотцы ответили, что они тоже слышали крик и спустили шлюпку, думая, что кто-то тонет. «Альбатроса» они не встречали — может быть, разминулись. Оставалось предположить, что каюк подобрал кого-то в воде и двинулся к берегу.
Решили вернуться на «Буревестник» и, если там не застанут Марка и девушек, пройти к береговому причалу, где «Альбатрос» уже наверняка должен быть. Левко перебрался на шлюпку, а его каюк был взят на буксир. Старшина скомандовал: «Весла на воду!», и они поплыли сквозь туман искать корабль. Им помогали компас и гудки сирены, которые стали подавать с эсминца. Пользуясь этими ориентирами, шлюпка быстро подошла к борту корабля. Вахтенный начальник, увидев в шлюпке лишнего человека, решил, что это и есть спасенный рыбак, но, узнав, в чем дело, сообщил, что «Альбатроса» с эсминца никто не видал, и приказал шлюпке пройти к берегу.
Взяв по компасу курс на берег, шлюпка вышла к причалу. Там «Альбатроса» тоже не нашли. Левко встревожился: не заблудился ли Марко в тумане? Но как раз в это время туман стал расходиться. С берега уже видна была шхуна. Левко попросил краснофлотцев еще раз пересечь бухту и поискать «Альбатрос», а сам поспешил на «Колумб». Там его ждали встревоженные шкипер и рулевой.
Узнав, что Марка с девушками не нашли, Стах Очарет приказал Левку немедленно включить мотор, и «Колумб» двинулся медленным ходом вдоль бухты, держась вблизи берега. Шкипер надеялся, что «Альбатрос», заблудившись в тумане, шел где-то под берегом; если с каюком что-нибудь случилось, трое пловцов должны были все же выплыть на берег, хотя бы и в разных местах.
Шхуна, тарахтя мотором, проходила левым бортом на расстоянии полутораста метров от берега. Андрий стоял у руля, шкипер разглядывал берег, а Левко, время от времени посматривая на мотор, следил за бухтой с правого борта.
За выселком на берегу они никого не заметили; также никого и ничего не увидел Левко в бухте. Прошли мимо инспекторского дома и круто завернули. Туман редел, и Стах Очерет надеялся, что пелена вот-вот совсем растает. Шкипер нетерпеливо поглядывал вокруг, дожидаясь прояснения. И вот настала желанная минута: туман быстро исчез, засияло солнце, и рыбаки сразу увидели и остров и море. Только на горизонте еще было темно. Шхуна подходила к краю восточного побережья бухты. Проехали бакен и повернули к эсминцу. Андрий заметил, что с корабля им подают какие-то сигналы, и доложил об этом шкиперу.
— Приказывают подойти, — сказал Стах и распорядился дать полный ход.
Обходя «Буревестник» с правого борта, рыбаки увидели под кормой каюк. Это был «Альбатрос». В каюке стоял, наклонившись, краснофлотец. Он вычерпывал из лодки воду.
Экипаж «Колумба» заволновался. Рыбаки молча переглядывались; каждый читал в глазах другого надежду и тревогу. Они пристально осматривали палубу корабля, но не заметили на ней ни Марка, ни Люды, ни Зори. Рыбаки поняли, что их на эсминце нет.
Перед тем как туман окончательно рассеялся, шлюпка нашла посреди бухты полузатопленный каюк с надписью «Альбатрос». Ни в нем, ни поблизости людей не оказалось. Очевидно, с лодкой что-то случилось. Возможно, она зачерпнула воды и стала тонуть, а те, кто был в ней, выпрыгнули в воду. Куда они поплыли, неизвестно. В тумане они могли даже выплыть из бухты в море.
До полудня искали пропавших. Кроме «Колумба», в розысках приняли участие краснофлотцы с «Буревестника» и все соколинские рыбаки. Только теперь Стах узнал о гибели нового инспектора и Тимофия Бойчука. Обитатели острова были встревожены событиями последних дней, и многие шепотом уверяли, что через день — два прибоем вынесет на берег тела Марка, Люды и Находки. Все чувствовали себя во власти таинственных, непонятных событий. Послали на Торианитовый холм сообщить профессору Ананьеву об исчезновении дочери. Бледный, взволнованный, он прибыл в Соколиный, расспросил о случившемся и немедленно отправился на эсминец.
После полудня розыски прекратились. «Колумб» поднял траурный флаг и вышел в Лузаны. Рыба не могла ждать, ее надо было сдать на завод.
Глава VI
ВОДОЛАЗЫ НА ГРУНТЕ
Поднимаясь по окованным медью ступенькам трапа, на эсминец всходил профессор Ананьев. Он шел с непокрытой головой, и его седые волосы серебрились под лучами солнца. Когда он поднял голову, его изменившееся лицо поразило краснофлотцев.
Навстречу профессору вышел капитан-лейтенант Трофимов. Крепко пожав Ананьеву руку, старый моряк проводил его в свою каюту.
— Семен Иванович, что все это значит? — с отчаянием спросил Андрей Гордеевич. — За три дня — пять смертей!
— Мне известно только о двух смертях. Об остальных трех я ничего не знаю. Я принимаю лишь безусловные доказательства смерти. Лицо, пропавшее без вести, считается умершим только после пятилетнего отсутствия. В исключительных случаях, когда есть основания предполагать, что данное лицо наверное могло погибнуть, срок укорачивается до шести месяцев.
