Барбара Картленд - Влюбленная в море
Ветер между тем почти совсем стих, и лечь в дрейф суднам не составило труда. С «Морского ястреба» спустили шлюпку, и Родни развеселился, увидев, что первой на борт «Святой Перпетуи» поднялась Лизбет. Когда надо, она умела оставаться незаметной, но если ей требовалось получить желаемое, она вовсю пользовалась своим положением почетного гостя.
— Ах, Родни! Вам это удалось!
Она схватила его за руку, в своем волнении забыв обо всем на свете, и об осторожности тоже.
— Примите мои поздравления, сэр. — Приветствие Барлоу прозвучало официально, но лицо его, несомненно, выражало восхищение. Он с нетерпеливым интересом оглядывался, отмечая каждую деталь галиона: массивные брусья, низкие переборки, квадратной формы корму, высоко вознесшуюся над остальной частью палубы, словно башня, из-за поручней которой поблескивали отполированной бронзой полдюжины крупнокалиберных пушек. Барлоу с неприкрытым изумлением разглядывал эмблемы на позолоченных деревянных опорах, доску на корме с названием судна, покрытую замысловатым узором. Рельефные носовые украшения, причудливые высокие восьмиугольные такелажные стойки казались ему смешными и ненужными излишествами.
— Клянусь душой короля Гарри!
Это излюбленное восклицание Барлоу вырывалось у него в минуты сильного душевного волнения.
— Это самый чудный корабль из тех, что мне доводилось видеть, — сказала Лизбет, втянув в себя воздух. — Расскажите же по порядку, как удалось вам его захватить. Вам пришлось сражаться?
— Все прошло по плану, — сказал Родни, глядя не на нее, а на Барлоу. — А мастер Гэдстон и его люди вернулись на борт?
— Да, сэр.
Родни улыбнулся. Этот вопрос до сих пор не переставал мучить его.
— Тогда давайте оглядим наше приобретение, а потом найдем тихую бухту, где сможем спокойно произвести осмотр груза. Индеец, кстати, вернулся вместе с Гэдстоном?
— Да, сэр, — кивнул Барлоу. — Он веселился, как дитя, и мастер Гэдстон тоже.
Родни засмеялся:
— На этот раз действительно был подвод для веселья.
Он повел всех к кают-компании, но едва они ступили на корму, как дверь каюты открылась и на палубу шагнул человек. Это было такой неожиданностью, что несколько мгновений все могли только в молчаливом изумлении смотреть на него.
Незнакомец был очень молод и очень красив, оливковая кожа и черные глаза выдавали в нем испанца. На нем был камзол модного цвета бордо и такие же бриджи, чулки несколько более светлого оттенка и расшитый золотом гофрированный воротник.
Туфли украшали розы в тон камзолу, усеянные золотыми блестками. На шее у него висела толстая золотая цепь с драгоценными камнями.
Несколько секунд все молчали. Незнакомец во все глаза смотрел на Лизбет, Барлоу и Родни, и последний снова вспомнил о своем непрезентабельном виде. Тем не менее именно ему подобало проявить инициативу. Родни расправил плечи и выступил вперед с самодовольством, которого вовсе не испытывал.
— Ваше имя, сеньор? — Он заговорил по-испански, и молодой человек отвечал ему на том же языке.
— Меня зовут дон Мигуэль, я сын маркиза де Суавье, владельца этого судна.
Родни слегка наклонил голову:
— А я Родни Хокхерст, слуга ее величества Елизаветы Английской, капитан «Морского ястреба», а теперь также и «Святой Перпетуи», которую считаю своим военным трофеем.
— Понимаю, сэр. — Голос испанца звучал спокойно и ровно. Он положил руку на висевшую у него на боку саблю, отстегнул ее и протянул Родни освещенным веками жестом проигравшего. Родни принял саблю и передал ее Барлоу.
— Спасибо, сеньор де Суавье, — произнес он. — Разумеется, вы должны считать себя моим пленником, но на время нашего возвращения в Англию мы постараемся устроить вас со всеми удобствами.
Испанец криво улыбнулся, словно хорошо представлял себе лишения, ожидавшие его в английской тюрьме.
— Вы очень любезны, сэр, — ответил он. — Очень жаль, что я не слышал, как вы вступили на борт. К несчастью, я подцепил в здешних водах лихорадку, и судовой врач предписал мне снотворное в таких дозах, что я, должно быть, сладко спал, пока длился бой. — Он помедлил немного и продолжал: — Вы извините мое любопытство, но много ли офицеров со «Святой Перпетуи» погибло?
— Я рад успокоить вас. Никто из них не погиб, — сказал Родни. — Убиты только шестеро часовых, стороживших на борту, пока остальная команда пировала на берегу.
Впервые лицо молодого человека выразило волнение.
— Я говорил им, что этот праздник не нужен и даже смешон, — произнес он с досадой. — Нам нечего было праздновать, разве что поломку руля.
— Я с удовольствием расскажу вам, как все произошло, когда выдастся свободная минута, — сказал Родни, — но в настоящий момент мне и моим офицерам предстоит многое сделать. Я буду признателен вам, если вы вернетесь в свою каюту и останетесь там.
Испанец поклонился и прошел через кают-компанию к маленькой дверце в противоположной ее стене. То, что спальная каюта примыкала к кают-компании, помешало матросам, обыскивавшим корабль накануне ночью, ее обнаружить. Остальные каюты оказались пустыми, и глаза Родни заблестели от удовольствия, когда он нашел в капитанской рубке вахтенные журналы, карты и диаграммы. Никогда прежде ему не доводилось видеть столь роскошно обставленные офицерские каюты, как здесь, на «Святой Перпетуе». Родни с удивлением заметил на койках пуховые матрацы, застеленные простынями из тонкого полотна, чего он никогда не встречал на английских кораблях. Несомненно, испанцы понимали толк в комфорте.
Обстановка кают-компании заставила Лизбет и Барлоу восхищенно ахнуть. Огромный стол, обильно украшенный резьбой, золотой и серебряной инкрустацией, столовые приборы из чистого золота, на полу упругие ворсистые ковры, на иллюминаторах — дорогие бархатные шторы. Темные стены, обшитые панелями, украшали картины и гобелены.
Но все это богатство отчетливо предупреждало об опасности — испанцы едва ли позволят такому кораблю сгинуть в неизвестности, не предприняв попыток отыскать его и вернуть.
Не теряя времени, Родни приказал Барлоу укомплектовать команду «Святой Перпетуи» самыми опытными матросами, которых только можно было позаимствовать с «Морского ястреба». Он уже решил, что вопреки обычным правилам сам поведет «Святую Перпетую», а не доверит это помощнику. Он считал, что никто, кроме него, не справится с таким большим кораблем, кроме того, он предвидел, что пушки галиона смогут сослужить им хорошую службу.
В его голове уже теснились новые планы, но в настоящий момент самым главным было незамедлительно убраться отсюда как можно дальше.
