Кристина Хойновская-Лискевич - Первая вокруг света
Остаток ночи я провела, наблюдая за яхтой и курсом. Кругом было черно и меня беспокоило, как и на сколько затянувшаяся война с карабинами и дрейф изменили положение «Мазурки». Утром ситуация прояснилась. Справа на траверзе примерно в трех милях должен был находиться Маиао, что и подтвердила высотная линия положения по Солнцу. Ветер успокоился, повернулся к прогнозируемому пассатному направлению. Можно было ставить мой самый любимый парус — максимальную легкую геную, которую я называла из упрямства «малышкой». Парус был очень большим, но очень легким и вылавливал даже слабые дуновения ветерка. При силе ветра в два узла «Каурка» уже бежала с почти той же скоростью. Я добавила еще кливер на основном штаге и достигала вполне приличных успехов. Океан разгладился, было очень тепло.
Вероятно, для того чтобы я не скучала в таких комфортабельных условиях, перестали работать оба моих двигателя. Первым вышел из строя вспомогательный. При очередном запуске стал заполнять каюту выпускными газами, а льялы водой. Я выключила его и приступила к тщательному осмотру. В первую очередь заподозрила выпускной шланг. Однако он не был виноват, хотя на нем и имелись трещины, но не такие большие и не в таком месте, чтобы пропускать одновременно воду и выпускные газы. Внимательно исследовав льялы и все вокруг, я нашла виновника: им оказалась сливная пробка в смесителе выпускных газов, которая вывинтилась и исчезла под масляным картером, а может быть в другом месте. Поймать беглянку не удалось. Теперь, чтобы пользоваться двигателем, не затопляя яхту, следовало чем-то заткнуть непредвиденное отверстие. Запасной пробки не было, не подошли также имевшиеся у меня болты. Лишь палец якорной скобы оказался в самый раз по диаметру. Но резьба не подходила, и я просто вбила его в отверстие и на всякий случай привязала к мачте — чтобы не исчез бесповоротно в льялах, если пожелает выпасть. Второй такой скобы у меня тоже не было.
Похвасталась своими техническими достижениями «Валеню», который принял вахту от «Центауруса» и стал очередным посредником между мной и Гдыней-Радио. Позднее я приобрела в Сиднее три запасные пробки для смесителя, но они так и не пригодились.
Затем в один прекрасный день не завелся двигатель зарядного агрегата, до этого постоянно капризничавший. Внимательно изучила в инструкции все аварийные ситуации. Вроде все было в порядке: топливный бак открыт, воздух из смесителя удален, все электросоединения на месте, аккумуляторные батареи в хорошем состоянии. Я капитулировала, на этот раз без особых угрызений совести. Решила подождать до Сиднея и пользоваться два месяца запасным источником для зарядки аккумуляторных батарей — генератором переменного тока. В принципе решение было неправильным: одно устройство всегда скорее портится, кроме того, в море никаких дел не следует оставлять на потом. Другое дело, что с агрегатом я самостоятельно все равно не справилась бы — в Сиднее его ремонтировали на заводе три месяца. Как ни огорчительно, решила также проводить сеансы связи с «Валенем» через день. Занятая ремонтными работами, я не заметила, что мы с «Кауркой» уже проплыли тысячу миль. Но до дома было еще далеко…
От Таити я все время старалась идти по 18 параллели. 2 октября миновала 160° западной долготы, и пассат кончился. Ветер крутился нерешительно — подул с севера, потом с запада. Снова я делала десятки поворотов за день, ловя слабые дуновения, но продвигалась вперед в черепашьем темпе. Все-таки верно многие яхтсмены считают, что в пассате лучше всего плыть зимой. Слабые ветры уступили место бурям. Они шли одна за другой, громыхали громами и сверкали молниями, хотя до панамских бурь им было далеко. Я стала подумывать, не плыть ли мне вместо Сувы сразу в Сидней — всякого добра на яхте в достатке, разница в расстоянии небольшая. Весна наступала в юго-западной части Тихого океана с календарной точностью и обещала более раннюю перемену погоды, а следовательно, и появление ураганов раньше срока. Это явление природы мне лично не было известно, оставалось довольствоваться только теоретическими сведениями. Но прежде чем принять окончательное решение, я должна была достичь острова Ниуэ. Он лежал на пути и мог быть для меня поворотным буем.
Вскоре появилось множество птиц. Были некрупные и слабые, значит, близко суша. К счастью, вернулся хороший восточный пассат. Отличной была и видимость. Вероятно, острова Самоа устроили перерыв в своей работе. Эти острова славятся дурной репутацией у яхтсменов: их считают «продюсерами» плохой погоды и циклонов в этом районе Тихого океана. Не знаю, насколько это верно, но я на собственной шкуре испытала погодные аномалии — северо-западные бури и маленькие циклончики сумели прогнать даже солидный пассат. После полудня птиц стало еще больше, но горизонт был пуст. На восточной стороне Ниуэ не было никаких навигационных знаков, и я стала опасаться, как бы мне не наскочить ночью на остров, тем более, что он был плоским и низким.
Вечером на горизонте показался по курсу дымок. Вскоре под ним появилось основание, которое медленно увеличивалось и удлинялось. Заходящее солнце осветило весь силуэт — это был ожидаемый остров. Я видела его до наступления темноты, потом сменила курс по направлению к южной оконечности архипелага Тонга. Опыт подсказывал, что лучше обходить его с севера — вблизи экватора пассат держался дольше и был более благоприятным, но на южной стороне архипелага было больше знаков. Там торчала высокая вершина Эуа, а в столице имелся авиационный радиомаяк. Хотя радиус действия его был небольшим, но возможность получить дополнительную линию положения все-таки существовала. Впрочем, собственной астронавигации я доверяла больше.
Отклонение к югу тотчас же испортило ветер. Он опять завертелся вокруг розы ветров, стал штормистым и злым. Горизонт обступили со всех сторон вытянутые синие тучки, из которых сильно дуло и хлестало дождиком. Посередине металась «Мазурка» на разных курсах — плыла то в фордевинд, то в бейдевинд, то правым галсом, то левым. Я заменила «малышку» Генуей, меньшей по размерам, но ужасно тяжелой. Правда, в штиль она грустно провисала, пытаясь сорвать на волне такелаж, однако шальные шквалы, приносимые синими тучками, выдерживала спокойно. «Мазурка» крутилась под ней, но тоже держалась.
Плавание было мало устойчивым. С очередной синей тучкой налетал шквал, яхта делала скачок вперед и затем с полчаса скользила в фотогеничном наклоне. Тучка улетала своей дорогой, унося шквал, ветер слабел, оставляя немного тряски и кручения. Генуя провисала, дергала фал и такелаж. Но вот на горизонте появлялась очередная туча, ветер оживал и начинал кокетливо поворачиваться в ее сторону. Потом цеплялся за тучку и общими силами они обрушивали на нас еще один шквал, часто с дождем. Так я дотащилась до Тонга. И с явным удовольствием нацелилась в сторону моря Коро и островов Фиджи — очень хотелось, хотя бы недолго, поплавать еще в пассате.
