Густав Эмар - Золотая Кастилия (сборник)
— Братья, — сказал он, — я не стану долго распространяться, потому что все вы люди испытанные, с горячим сердцем и твердой рукой, и с вами продолжительные речи не только бесполезны, но даже смешны. С самого моего прибытия на Сент-Кристофер я изучаю флибустьерство, его жизнь, его нравы, его стремления и с огорчением узнал, что результаты не оправдывают усилий. Что мы делаем? Ничего или почти ничего, несмотря на наше неукротимое мужество! Испанцы насмехаются над нами, по причине нашего одиночества мы слишком слабы для того, чтобы причинить им ощутимый урон. Мы понапрасну тратим нашу энергию, проливаем кровь, чтобы отнимать у испанцев какие-то жалкие суда; не так должны идти дела, это не то мщение, о котором каждый из нас мечтал. Какова причина нашей относительной слабости против грозного врага? Одиночество, о котором я вам говорил, — это одиночество всегда будет парализовать наши усилия.
— Это правда, — прошептал Железная Рука.
— Но что же мы можем сделать? — спросил Давид.
— К несчастью, помочь ничем невозможно, — вздохнул Уильям.
— Мы авантюристы, а не государство, — заметил Красивая Голова.
Монбар улыбнулся той бледной и зловещей улыбкой, которая была ему свойственна и холодила сердце.
— Вы ошибаетесь, братья, — сказал он, — средство найдено, если захотим. Мы сделаемся государством!
— Говори! Говори! Говори! — закричали все авантюристы, вскочив со своих мест.
— Вот мой план, братья, — продолжал он. — Нас здесь двенадцать человек; мы принадлежим к разным нациям, но имеем одно сердце, мы составляем отборный цвет флибустьерства. Я заявляю об этом громко, не опасаясь опровержения, потому что каждый из нас дал доказательства своей храбрости — и какие доказательства! Ну, соединимся же, составим одну семью; из нашей доли в добыче уделим сумму на общую казну и, сохранив свободу организовать отдельные экспедиции, поклянемся никогда не вредить, никогда не идти наперекор друг другу, оказывать помощь, когда это окажется необходимым, трудиться изо всех сил на погибель Испании и, не разглашая договора о нашем товариществе другим братьям, соединять наши силы, когда наступит пора, чтобы разом раздавить нашего неумолимого врага. Вот, братья, мое первое предложение. Я жду вашего решения.
Наступило минутное молчание. Флибустьеры понимали важность предложения их собрата и силу, которую оно даст им в будущем. Они переглянулись между собой, посоветовались шепотом, потом Уильям Дрейк взялся отвечать от имени всех присутствующих.
— Брат, — сказал он, — ты в нескольких словах разъяснил вопрос, который до сих пор всегда оставался в темноте; ты прекрасно определил причину нашей слабости и в то же время нашел средство сделать товарищество, образовавшееся случайно и почти бесполезное до сих пор, действительно могущественным и полезным. Но это не все. Товариществу, о котором ты говоришь, необходима голова, которая управляла бы им и, когда наступит пора, обеспечила бы успех его усилий. Следовательно, необходимо не только, чтобы наше товарищество оставалось тайным и чтобы во всем не относящемся к главной цели оно как бы не существовало, необходимо выбрать предводителя, которому мы будем преданны и которому мы будем помогать трудиться для общего блага, сохраняя полнейшую тайну.
— Вы согласны с этим, братья? — спросил Монбар. — Вы принимаете мое предложение и дополнение, сделанное Уильямом Дрейком?
— Принимаем, — отвечали флибустьеры в один голос.
— Очень хорошо; только предводитель, о котором вы говорите, должен быть выбран нами единогласно, а его власть может быть отнята у него на собрании большинством голосов. Будучи хранителем общей казны, он должен быть всегда готов дать отчет, и его пребывание на этом посту, если оно не будет возобновлено в результате вторичных выборов, не может превышать пяти лет.
— Все это справедливо, — сказал Красный Чулок, — никто лучше тебя не расписал бы нашу общую выгоду, брат.
— Итак, — заметил Давид, — мы будем настоящими братьями; никакие ссоры, никакие распри не будут возможны между нами.
— Мы будем внешне сохранять вольные нравы и полнейшую независимость, — подтвердил Красивая Голова.
— Да, — ответил Монбар.
— Теперь, братья, — сказал Уильям Дрейк, вставая и снимая шляпу, — выслушайте меня. Я, Уильям Дрейк, клянусь моей верой и моей честью в полной преданности товариществу Двенадцати и заранее обязуюсь подчиниться любому наказанию, какое братья захотят наложить на меня, даже смерти, если изменю тайне товарищества и нарушу свою клятву. Да поможет мне Господь!
После Уильяма Дрейка каждый флибустьер твердым голосом произнес ту же клятву. Все опять сели на свои места.
— Братья, — начал Монбар, — то, что мы сделали до сих пор, ничего не значит, — это только рассвет новой эры, счастливые дни флибустьерства едва начинаются. Двенадцать человек — таких, как мы, — увлеченные одной идеей, должны творить чудеса.
— Мы сотворим их, будь спокоен, брат, — сказал Морган, беспечно ковырявший в зубах золотой зубочисткой.
— Теперь, братья, прежде чем я сделаю вам свое второе предложение, было бы хорошо, если бы мы выбрали главу общества.
— Еще одно слово, — сказал Мигель, выходя на средину кружка.
— Говори, брат.
— Я хочу добавить, что каждый член товарищества, который попадет во власть испанцев, должен быть освобожден другим членом товарищества, каким бы опасностям он ни подвергался.
— Клянемся! — с восторгом вскричали флибустьеры.
— Если только это не будет невозможно, — сказал Морган.
— Для нас ничего нет невозможного, — резко ответил Уильям Дрейк.
— Это правда, брат, ты прав, я ошибался, — с улыбкой заметил Морган.
— Общество будет называться обществом Двенадцати; смерть одного из членов позволит принять другого, который должен быть избран единогласно, — отвечал Мигель.
— Мы клянемся! — снова вскричали флибустьеры.
— Теперь, — заявил один из братьев по имени Бартелеми, — проведем тайные выборы, чтобы сохранить свободу подачи голосов.
— Вот на этом столе бумага, перья и чернила, братья, — сказал Монбар.
— А вот моя шапка, — смеясь, сказал Красный Чулок, — бросайте в нее ваши бумажки, братья.
Сняв с головы шапку из бобровой шкуры, флибустьер положил ее на землю посреди залы. Тогда авантюристы в строгом порядке, один за другим, написав что-то на бумажке, свертывали ее и клали в шапку Красного Чулка. Потом все сели на свои места.
— Все подали голос? — спросил Давид.
— Все, — ответили флибустьеры в один голос.
Давид вынул из шапки бумажки, сосчитал их; бумажек оказалось двенадцать.
