Николай Манвелов - Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству
Он был тяжело ранен в начале второго боя в плечо, живот и ногу. Спустился вниз для перевязки, но через 10 минут снова вышел на мостик и оставался на ногах, как во все время боя, так и ночью при отражении беспрерывных минных атак, и сошел вниз только тогда, когда вверенный ему броненосец был в 11 часов утра введен в Западный бассейн и установлен на швартовах; после чего командира надо было отвезти на «Магнолию»[101], где ему сделали перевязку и операции. Поранение его тяжелое, но доктора надеются на выздоровление».
Когда Бойсман умер от ран в японском плену в городе Мацуяма, то при похоронах присутствовал японский почетный караул во главе с комендантом местного гарнизона.
Если приверженцы иудаизма в списках Российского Императорского флота отсутствовали, то вот мусульмане — были. Например, генерал–майор флота Исхак (Исаак) Ибрагимович Ислямов. В 1899 г. он участвовал в знаменитом походе ледокола «Ермак» в Арктику; отвечал за проведение гидрографических работ. Причина, по которой мусульманин проник в офицерский корпус Российского Императорского флота, была проста — Ислямов поступал не в Морское училище, куда принимали только христиан, а в Морское инженерное училище.
Сын генерала, мичман Яков Исаакович Ислямов, погиб в 1926 г. во время одного из первых авиационных перелетов через Атлантику.
Караим вице–адмирал Алексей Дмитриевич Сапсай числился между тем православным. И это несмотря на то, что религия караимов считается учеными ветвью иудаизма.
Сослуживцами по царскому флоту вице–адмирал характеризовался как малоэнергичный и замкнутый человек, что, однако, не мешало ему после перехода в Красный флот аттестовываться в качестве «политически благонадежного, хорошего и добросовестного работника». В последние годы жизни он занимал посты начальника Учебного отдела Управления военно–морских учебных заведений Рабоче-крестьянского Красного флота и члена Учебного комитета при помощнике командующего морскими силами Республики.
Адептами Русской православной церкви писались и другие Сапсай.
Напоследок расскажем об одной традиции, существовавшей с семьях русских морских офицеров.
Речь идет о «выжигании погон».
Издавна в России работали так называемые «выжиги», деятельность которых заключалась в том, что они добывали в специальных печках серебро и золото из старых галунов, мундиров, эполет, аксельбантов и т. д. Но мало кто знает, что такого рода «металлургией» занимались и многие семьи моряков.
Как известно, у каждого морского офицера существовало несколько форм одежды — зачастую, до двух десятков на разные случаи жизни. И на каждом кителе, шинели и мундире были погоны. После производства в следующий чин, все погоны и эполеты «демонтировались», после чего сжигались. А из полученного металла делались серебряные столовые приборы — ложки, лопаточки для пирожных и т. д. Причем про каждый предмет хозяйка могла точно сказать, из каких погон он сделан.
Глава 6. «Воруют, государь!»
Эта знаменитая фраза великого русского историка Николая Карамзина — ответ на вопрос императора Александра Первого о положении в стране — могла быть полностью отнесена и к Российскому флоту. Воровали настолько активно и талантливо, что можно только диву даваться изворотливости наших предков, а также запасу прочности самого Морского ведомства.
Более того, воровством зачастую даже гордились. Так, на неоднократные доклады о злоупотреблениях по казенной части, матушка Екатерина Великая как–то заметила:
«Меня обворовывают точно так же, как и других; но это хороший знак и показывает, что есть что воровать».
Воровать и вправду было что. Согласно официальным статистическим данным Министерства финансов Российской империи, бюджет Морского ведомства в 1900 г. был определен в размере 78,7 млн рублей, что составляло 5,5 % от общего объема расходной части имперского бюджета. Для справки — это было больше, чем расходы Министерства императорского двора (12,9 млн рублей), Святейшего синода (22,3 млн рублей), Министерства юстиции (44,5 млн рублей), Министерства иностранных дел (5,4 млн рублей), Главного Управления землеустройства и земледелия (39 млн рублей), Главного Управления государственного коннозаводства (4,8 млн рублей) и государственного контроля (7,7 млн рублей).
В 1913 г., в период активной подготовки вооруженных сил Российской империи к Первой мировой войне, доля Морского ведомства в расходной части имперского бюджета выросла уже до 7,9 %, что означало выделение 311 млн рублей. Больше шло только, что удивительно для нашего времени, на нужды Министерства народного просвещения (475,4 млн рублей) и Главного Управления землеустройства и земледелия (348,2 млн рублей).
Темпы роста русского военно–морского бюджета в 1913/1914 г. в сравнении с 1907/1908 г. были самыми высокими в мире. Российский показатель составил 173,9 % против 143 % –у Австро—Венгрии, 79 % –у Италии, 67 % –у Франции, 61,9 % –у Германии, 50 % –у Великобритании и 33,7 % –у Японии. К примеру, в денежном выражении бюджет британского Адмиралтейства вырос на 15,06 млн фунтов стерлингов против 15,4 млн фунтов стерлингов у Морского ведомства Российской империи. Более того, по объемам затрат на флот Россию обходили только Великобритания и США. В материковой Европе конкурентов не было.
Справедливости ради отметим, что отрыв Великобритании от России все равно был огромным — в 1912/1913 г. — 414,5 млн рублей против 159,2 млн рублей. Правда, Германия могла похвастаться лишь 105,7 млн рублей, Италия — приблизительно 80 млн рублей, а Франция — 52,7 млн рублей.
Казнокрадству уделено внимание уже в Морском уставе Петра Великого. Одна из статей прямо говорит о том, что «интендант во флоте воинском» должен смотреть за корабельными комиссарами[102], «дабы должность свою право исполняли, без корысти и утайки в деньгах, провианте и мундире; дабы люди на кораблях никакой нужде не терпели. Чего для должен ездить по кораблям, и спрашивать у служителей корабельных[103], нет ли от комиссаров какой им обиды».
Комиссару посвящена в Уставе отдельная глава, состоящая из всего одного, но очень емкого абзаца, который мы приведем почти полностью:
«Он повинен из магазина на определенной ему корабль принять, когда корабль готовится к походу, на всех людей, на всю компанию, на сколько от Адмиралтейской Коллегии определено будет, при присутствии корабельного секретаря, денежное жалование, запасной мундир, провиант. Которое все должен раздавать и записывать по учрежденной табели, определенной для раздачи провианта, и иметь весы и меры справедливые. Также смотреть накрепко, чтоб принимать доброй провиант, под наказанием смертным; разве какой нужды разной письменной указ из Коллегии Адмиралтейской о том дан будет, чтоб, каков есть, принять. И при возвращении паки в порт, повинен в том, во всем отчет дать верной, что изошло и что осталось. Также во время компании, повинен рапортовать командира корабельного и Интенданта, или кто во место его будет дело его отправлять по вся недели. А ежели каким умыслом или корыстью согрешит, будет живота лишен».
