Виктор Лаптухин - Тайные фрегаты
В Любеке длинные ящики были благополучно перегружены на судно под английским флагом. Старые знакомые Ивана, помнившие его еще как боцмана с «Сирены», радостно отметили встречу в старом добром «Белом ките». Чуть позднее некоторым личностям, которые и здесь проявили интерес к господину Бранту и его грузу, пришлось исчезнуть из порта. Тем более что их вожаку проломили голову оловянной пивной кружкой. Господин же Брант получил свой вексель и остался очень доволен выгодной сделкой. А купца из Архангельска, который принял груз, заверил, что готов и дальше вести дела с русскими друзьями. И добавил, что сильно ошибаются все те, кто считает московитов доверчивыми, бестолковыми, ничего не понимающими в современной коммерции и способными лишь к мелкой торговле.
Копенгаген и датские проливы миновали благополучно и вместе с несколькими другими судами присоединились к конвою, идущему в Архангельск.
Северное море встретило неласково. Над волнами неслись рваные черные тучи, временами хлестал холодный дождь. Ветер гудел в снастях, обрушивал на палубу зло шипящие волны. Тяжело груженые торговые суда шли, переваливаясь с борта на борт. Их капитаны не пытались соблюдать строй и лишь старались держать общий курс и не столкнуться друг с другом. Некоторым доставалось больше всего, и, зарываясь в волны, они все время отставали. Именно около них чаще всего появлялся приставленный к каравану английский фрегат. Он стремительно носился в тучах брызг, совершал крутые повороты, подгонял отстающих. Время от времени с него раздавались пушечные выстрелы, которые должны были привлечь внимание торговых моряков к сигналам флагмана каравана — голландского линейного корабля.
Иван уже знал, что фрегат называется «Кентавр», имеет сорок пушек и отчаянного командира, которого зовут Сумасшедший Дик и который не любит убавлять паруса при свежем ветре. Стоять в туче холодных брызг не хотелось, и Иван спустился в коморку к архангельскому купцу, где уже устроился казак Лаврентий. Да и самому было интересно послушать последние новости из России.
Но долго беседовать землякам не пришлось. На палубе раздались крики и топот ног, стук колес орудийных станков и свистки боцманской дудки. Когда Иван опять очутился наверху, то увидел, как из серой дымки, окутавшей лежащие у самого горизонта берега Норвегии, появились два остроносых суденышка. Они быстро приближались к каравану и очень резво скакали с волны на волну, отсекая от остальных отставшие суда. «Кентавр» спешил им навстречу, но ему приходилось совершать дополнительные маневры, чтобы двигаться против ветра.
С мостика капитан англичанин приказал открыть огонь, но обе легкие пушки торгового судна не доставали до нападавших. Их прислуга неумело суетилась у орудий, стреляла почти не целясь. Уже можно было определить, что приближаются два гукера, на каждом из которых могло находиться до сотни вооруженных людей. Были это обычные пираты или каперы, имеющие свидетельства какого-либо государства, не имело значения. Ядра их пушек уже падали совсем рядом.
Одно ударило в борт, и Иван услышал крики и русскую брань. Двое матросов были разорваны на куски, а щепки расколотых палубных досок поранили еще нескольких. Одна из них хлестнула Лаврентия по голове, и он ругался, пытаясь унять хлеставшую кровь.
Иван встал к ближайшему орудию, прицелился, сделал выстрел. Перебежал ко второму…
Суда каравана потеряли порядок и лихорадочно палили во все стороны. Нападавшие шныряли между ними, а фрегат пытался их перехватить. Наконец, ему удалось встать бортом к одному из гукеров и дать полный залп, а затем и второй. Тут подали голос и тяжелые пушки голландца, а торговые суда обрели некоторое подобие строя. Вскоре волны добивали остатки одного из нападавших, а его напарник спешил укрыться в прибрежной дымке. На судах каравана раздались радостные крики, и в честь «Кентавра» гремело «ура».
Но от фрегата отвалили баркасы и начали переходить от одного судна к другому. Крики смолкли, и Иван понял, что последует за этим. Ни для кого не являлось секретом, как порой происходит пополнение королевского флота.
— Приготовь, хозяин, свой торговый патент и документы на груз, — сказал он архангельскому купцу. — Ты, Лаврентий, поправляйся, дома расскажешь, что тут случилось. Сейчас будет общая проверка. Свой французский паспорт я выкину, если найдут, то повесят как шпиона.
На борт уже поднимались вооруженные английские матросы. Возглавлявший их лейтенант отдал честь капитану и перебросился с ним несколькими словами. Хмурая команда обреченно выстроилась вдоль борта.
— На фрегате «Кентавр» нехватка людей, в этом бою мы понесли потери, — громко объявил лейтенант. — С вашего судна мы забираем шесть человек. Кто добровольно согласен служить в королевском флоте?
Строй матросов остался неподвижным, и офицер сам отобрал людей. На пассажиров не обратил внимания, лишь бегло просмотрел их бумаги. С некоторым интересом взглянул на забинтованную голову и длинные усы Лаврентия, но остановился перед Иваном.
— Капитан сказал, что ты неплохо стреляешь из пушки. Марш на баркас.
— Я подданный русского царя. Вот бумага из посольства на имя воеводы в Архангельске.
— Убери эту тарабарщину. Ты находишься на палубе английского корабля, на ней все обязаны подчиняться английским законам. После войны можешь жаловаться в Адмиралтейство.
— Война началась?
— Началась! — Лейтенант повысил голос. — Веселее, парни! Теперь будем топить французов и испанцев на законном основании! Призовые деньги потекут к нам рекой!
— Гип-гип-ура! — дружно откликнулась вся палуба.
— Добровольцы на баркас!
Глава 21
Когда баркас подошел к «Кентавру», стало ясно, что в недавнем бою он мало пострадал и командир просто воспользовался возможностью пополнить свою команду. Такелаж был в полном порядке, а пробитые ядрами паруса уже успели заменить. В носовой части белели свежие доски, которыми заделали пробоину, и добротный стук молотков свидетельствовал о том, что плотники исправляют внутренние повреждения.
Не было заметно разрушений и на верхней палубе, где возле грот-мачты толпились люди, доставленные с других судов. Возле них, широко расставив ноги, обтянутые белыми гетрами со множеством модных пуговиц, покачивались рослые морские пехотинцы в алых кафтанах. Перед неровным строем новичков прохаживался боцман, голова которого была повязана красным платком, а через плечо перекинут просмоленный линек с узелками на конце. По качающейся палубе он ступал уверенно, так что никто не мог усомниться в том, что этот плотный мужчина не боится качки и имеет настоящие «морские ноги».
