Татьяна Виноградова - Дети капитана Блада
– Но, ради всего святого, как, по-вашему… – начал он.
– Говорил я тебе, Питер, что он не сумеет, – сочувственно сказал Джереми.
– А ты: «Это же Огл, это же Огл!»…
Огл бешено сверкнул глазами и молча скатился по трапу.
– И в самом деле, – продолжал Джереми, пока наша «Элизабет» описывала дугу, чтобы зайти для залпа с подветренной стороны, – дурные они, эти испанские флаги. Никакого вкуса у людей. То ли дело наши благородные британские цвета! Кстати, они ненароком не подняты? Нет? Ну вот и хорошо, а то боцман не любит, когда зря полотнище треплют…» Как теперь вспоминалось Бладу, Ибервиль тогда показал хорошее знание английских манер. А именно, ушел совершенно по-английски. «Голландец» же, потеряв мачту, притащился в Порт-Ройял четырьмя днями позже их самих, и капитан ван дер Вильд долго жаловался губернатору Бладу на разбой, учиненный над ним в английских водах неизвестным пиратом. Губернатор Блад сочувственно слушал его и выражал надежду, что проливы будут очищены его флагманом «Куин Элизабет», которую он еще утром отправил в море под командой доблестного капитана Клэнси. Клэнси тогда еще сильно ворчал на эту непонятную спешку…
Опальный губернатор закрыл листы. Да, попади эта история к лордам… Его отчетливо передернуло. А ведь в рукописи она не единственная. Между прочим, подумал он с усмешкой, пристойное вооружение форта, да и эскадры, стало возможным не столько благодаря весьма скромному правительственному финансированию, сколько благодаря его собственным непрекращающимся контактам с представителями той беспокойной профессии, коей и сам он некогда уделял столько сил. И это также нашло отражение в рукописи. Не иначе, заключил Блад, он затеял писать свои мемуары, будучи в полном помрачении рассудка. В этой догадке его укрепляло и то, что именно помянутые контакты, наравне с его персональными проектами, пытались сейчас доказать его обвинители. Верно говорил когда-то кардинал Ришелье: человек, достойно служивший своей стране, сродни приговоренному к смерти[27]… Взгляд Питера Блада переместился с рукописи на камин, и лицо его стало задумчивым.
…Погибли ли эти бумаги, или они и сейчас мирно лежат в каком-нибудь надежном тайнике, никому не известно.
Глава 9
Наутро, когда Блад спустился к завтраку, он застал Бесс и Диего уже в столовой. Бесс отыскала гитару (которую оставил один хлыщ, приглашенный на дипломатическую вечеринку и напоенный до положения риз расшалившимся лордом Джулианом) и теперь мучила струны, пытаясь подобрать мелодию песенки из ямайского репертуара:
…Здесь, на совете, мы равны, И я своих тревог не скрою:
Мы сообща решить должны, – Быть иль не быть – наутро бою.
Вчера надменный адмирал Привел сюда пять галеонов, Он королю пообещал Нас всех повесить по закону.
Но если только дотянусь Крюком до вражеского борта, То я за жизнь его, клянусь, Не дам и рваного ботфорта…
– тоненько выводила дочь. Вообще-то по каноническому тексту адмирал был испанским, но присутствие Диего явно заставило Бесс заняться литературной правкой. Будь капитан Блад в другом настроении, это позабавило бы его.
– Такую чушь на советах не говорят, – проворчал он вместо приветствия.
– В балладах всегда все не так… А чего это ты такой хмурый? Папа, да что с тобой?!
– А что со мной?
– А то я не вижу. Не будет ли нескромностью с моей стороны спросить, что случилось?
– Будет, – мрачно заверил Блад, не удержавшись от короткого взгляда в сторону Диего.
– Неужели же вы с Диего уже успели поссориться?! – сообразила Бесс. – Однако! Я имею честь состоять в родстве с весьма талантливыми людьми. Так в чем же дело, папа?
– Дорогая, – с обманчивой мягкостью произнес Блад. – Не будет ли нескромностью с моей стороны, если я попрошу тебя предоставить нам с Диего право самим решать наши маленькие проблемы?
Бесс поколебалась. Против требования, высказанного в таком тоне, возражать не приходилось.
– Извини, папа, – кротко сказала она, опустив глаза.
Диего поглядел на Блада с неприкрытым уважением.
– Я хотел принести вам свои извинения, сеньор, – сказал он. – Я должен был бы сделать это еще вчера…
– М-м-м… Допустим. Но, видишь ли, Диего, если ты действительно думаешь то, что сказал тогда, твои извинения мне, пожалуй, будут ни к чему.
– Это не так, – ответил Диего, покосившись на Бесс. – Клянусь честью, сеньор, я действительно сожалею о том, что сказал…
– Забудем об этом, – с явным облегчением сказал губернатор. – Кстати, Бесс собралась за покупками – конечно, с ней пойдет Бенджамен, но, может, ты тоже захочешь сопроводить ее?
Так Диего, неожиданно для себя, оказался в одной из модных лавок Сити. Просторная комната была разделена на две половины. В левой громоздились книги на полках, правая блистала шелком, кружевами, яркими веерами и другими столь же необходимыми для человека а la mode вещами. Клиентами занималась изящно одетая молоденькая девушка с длинными ресницами и аккуратным носиком. Бесс увлеченно погрузилась в ворох атласных лент и кружев.
– Нет, этот белый цвет слишком резок. Сюда нужно что-нибудь помягче.
– Взгляните на эти кружева, мисс. Какой рисунок! Они, мне кажется, будут здесь хороши.
– Диего, тебе нравится? Ну посмотри!
Однако попытки растормошить Диего ни к чему не привели, и если губернатор, посылая его с Бесс, надеялся на обратное, то он просчитался. Диего хотел спать. Он отошел в сторону, скучающим взором скользнул по «Началам» сэра Исаака Ньютона и взял с прилавка какую-то книгу. Это было сочинение некоего господина Корнеля.
– Эти ленты прекрасно сочетаются с вашим платьем, мисс. Вот, не угодно ли взглянуть?
Груда бледно-зеленых лент легла на ворох кружев цвета слоновой кости. Бесс увлеченно прикладывала ленты к волосам и корсажу, любуясь атласным блеском. Диего читал. Он не слишком бегло читал по-французски, но звенящие как толедская сталь строфы увлекли его:
«Ужель я смог бы предпочесть Постыдный путь измены?
Смелей, рука! Спасем хотя бы честь, Раз все равно нам не вернуть Химены!»
– Эти перчатки, мисс, великолепно дополнят…
Выбор перчаток занял минут сорок. Диего читал, временами отрываясь, пробуя на вкус прочитанное, как выдержанное вино, перекатывая строки на языке и вслушиваясь в их звучание.
«Ужель я смог бы предпочесть..?» Мужчина в черном с серебром наклоняется и целует женщину. Женщина – в темно-лиловом шелковом платье на широком каркасе. Край жесткой, без единой складки, юбки, украшенной рядами черных позументов, касается его сапог…
«Постыдный путь…» Что он, собственно, делает? Живет в доме губернатора Блада, ест за одним столом с ним и пытается узнать, что он за человек. Как будто что-то меняется от того, что губернатор Блад – воспитанный и образованный кабальеро, умеющий грамотно обращаться с ножом и вилкой и способный читать… скажем, «Начала» Ньютона. С таким же успехом он мог бы оказаться… Воображение услужливо нарисовало звероподобного пирата в кожаных штанах, стучащего оловянной кружкой по дубовому столу и требующего рому. Да, тогда, пожалуй, было бы проще… хотя, собственно, почему? О, Господи!
