Вячеслав Коротин - Триумф броненосцев. «До последнего вымпела»
Но первый из попавшихся наконец пароходов к таковым не относился. Английский «Тритон», кроме жмыхов, вез еще и рельсы, что являлось несомненной контрабандой. Судно было потоплено подрывными патронами, а на русском крейсере начинало становиться тесновато из-за вновь принятых «гостей» – берега видно не было, да и довольно свежая погода не позволяла просто отправить англичан в шлюпке.
Капитан «Тритона» не очень убедительно повозмущался, называя русских моряков пиратами, но достаточно быстро утих и был препровожден в предоставленную ему отдельную каюту.
На следующий же день «гости» были переданы на пассажирское судно, шедшее с грузом шерсти из Австралии в Осаку.
А еще через пару часов… Сложно сказать. Повезло или не очень… Неподалеку от острова Косима взяли курс на дым, наплывающий со стороны устья залива. Дым достаточно быстро оформился в судно около шести тысяч тонн водоизмещением под японским флагом.
И как только на «Рионе» взлетел на мачту Андреевский флаг, на баке японца вспухло облачко выстрела и через несколько секунд недалеко от борта русского крейсера вырос столб воды от падения некрупного снаряда. Ориентировочно его калибр оценили в три дюйма.
Вспомогательный крейсер «Каанто-Мару» еще полтора года назад ходил под российским флагом и назывался «Маньчжурия». Но в самом начале войны японцы захватили ничего не подозревающий русский пароход. В Японии он был переделан во вспомогательный крейсер: на нем установили четыре трехдюймовые пушки и устройство для постановки мин. Но использовался «Каанто-Мару» в основном для войсковых перевозок, ибо ход для боевого корабля имел весьма неважный – всего двенадцать узлов. Сейчас в его трюмах находилось три десятка полевых пушек с боекомплектом для них, воздухоплавательный парк и консервы. Портом назначения являлся Дагушань.
Увидев русский флаг на приближающемся пароходе, капитан-лейтенант Сата тут же отдал приказ открыть огонь по неприятелю.
Понятно, что русский вспомогательный крейсер имеет более серьезную артиллерию, чем четыре семидесятипятимиллиметровые пушки «Каанто-Мару», но ситуация была отнюдь не безнадежная: противник – бывший пассажирский лайнер, мишень довольно крупная, механизмы и котлы не защищены, так что вполне есть шанс удачным попаданием сбить ему ход и оторваться.
«Рион» действительно подавлял своего соперника мощью артиллерийского залпа: пять орудий только стодвадцатимиллиметрового калибра…
– На что они рассчитывают, Павел Аркадьевич?
– Вот скоро и узнаем, Михаил Михайлович, – ответил Троян ревизору, лейтенанту Георгиевскому. – Даже если у японцев нет туза в рукаве в виде настоящего крейсера в засаде, то все равно попасть разок-другой могут. Так что прошу вас приготовиться к руководству пожарным дивизионом.
Лейтенант, козырнув, отправился выполнять приказ.
Японский корабль получил уже три попадания и загорелся, но продолжал интенсивно отвечать из всех трех орудий, что могли стрелять на левый борт, и хода не потерял. Кстати, успел разочек попасть: снаряд разорвался на первой трубе и сделал в ней заметную дырку. На скорость это пока серьезно не влияло, и было вполне ремонтопригодно после боя. Все шло, как и ожидалось.
Однако дела обстояли таким образом только на дистанции в тридцать кабельтовых, которую «Рион» упорно выдерживал, чтобы обезопасить себя от какого-нибудь фатального попадания. Но время шло, а японец упорно не собирался тонуть. Было вполне вероятно, что к нему на помощь уже спешит какой-нибудь боевой корабль или еще один вспомогательный крейсер.
А комендоры на «Рионе» были ох не лучшие – ведь задачи кораблей этого назначения не бой на дальних дистанциях, а потопление практически безоружных транспортов. Потому и процент попаданий не самый высокий.
Внутренне «скрипнув зубами», Троян отдал приказ идти на сближение…
Еще через полчаса боя стало ясно, что «Каанто-Мару» уже «не жилец» – сильный дифферент на нос, крен на левый борт, пожары от носа до кормы, стреляла уже только одна пушка…
Но и «Рион» за это время успел «нахвататься»: пять пробоин в борту, причем одна ниже ватерлинии, пожар на юте, разбиты кормовой мостик и баковое орудие.
А в довершение ко всему уже совершенно явно тонущий корабль одним из последних выстрелов единственного оставшегося целым ствола умудрился всадить снаряд так, что он, пронзив борт, угодил прямехонько в беседку с подымаемыми на палубу трехдюймовыми патронами.
Редкий случай, когда русским можно было порадоваться тому, что их снаряды, особенно эти, содержат ничтожно мало взрывчатки и вообще не очень-то склонны взрываться даже при попадании. Но рвануло!
Троян услышал необычайно мощный для данного боя взрыв и почувствовал, что крейсер ощутимо встряхнуло. Но крен не проявился, и кавторанг просто отправил матроса выяснить, что произошло…
– Машинное мостику! – раздалось из переговорного устройства через две минуты.
– Здесь мостик, слушаю, – немедленно отозвался командир корабля.
– Во второе котельное прибывает вода, неудержимо прибывает. Гашу топки и травлю пар, иначе котлы могут взорваться…
Как иллюстрация к данному докладу над морем раздался рев того самого стравливаемого пара: штабс-капитан Акимов, старший инженер-механик, отдал приказ, не дожидаясь разрешения командира. И был совершенно прав – счет шел на секунды…
– Дьявол! – Павел Аркадьевич, кроме этого слова, добавил в амбушюр еще несколько непечатных. – Какое время требуется на устранение? Какую скорость мы можем иметь сейчас?
Ответа не последовало. Вероятно, ситуация действительно была аховой, если стармех не стал даже дожидаться указаний «первого после Бога».
С запада уже приближались два дыма и кто его знает: мирные это пароходы или к японцу спешит подмога… Но корабль противника уже медленно, но уверенно прилегал на борт, и было понятно, что судьба его решена окончательно.
Теперь нужно было беспокоиться о своей безопасности. Уходить. Спасать японских моряков в данной ситуации было бы верхом донкихотства – пока не обеспечена безопасность своего корабля, о жизнях матросов противника беспокоиться не пристало.
– Право на борт! Курс зюйд-ост! – крикнул Троян рулевому. Управления «Рион» не потерял и стал послушно разворачиваться.
Взмыленный Акимов прибыл к командиру только через полчаса:
– Павел Аркадьевич, режьте меня – ешьте, но без нормального ремонта в условиях порта я не могу обеспечить более восьми-девяти узлов. Для океана. Пробоину, конечно, «заляпывают», на спокойной воде можно и запустить второе котельное, но это риск, очень большой риск – чуть засвежеет и наши заплатки «на соплях» полетят к чертовой бабушке. А в условиях этого самого свежака, когда корабль валяет из стороны в сторону, пробоины заделывать…
