Тим Пауэрс - На странных берегах
— Маргарет! — взревел мужчина и, прыгнув, перелетел через канаву, оказавшись в самой гуще призраков. Они расступились перед ним, как паутина меж деревьев, и он больно ударился подбородком о землю. Звон в ушах заглушил затихающий хор печальных голосов.
Несколько мгновений спустя Харвуд тяжело сел и, щурясь, огляделся. Призраки пропали, и пламя факела посветлело.
Колдун уставился на него:
— Надеюсь, ты получил, что хотел?
Харвуд не ответил. Он устало поднялся на ноги, потер ушибленный подбородок и откинул с лица свесившуюся прядь светлых волос. Монстры по-прежнему теснились за пределами прогалины, за все это время никто из них даже не шелохнулся.
— Наслаждаетесь, да? — выкрикнул Харвуд по-английски, тряхнув в воздухе единственным кулаком. — Надеетесь, что опять прыгну через канаву? — Голос его истерично зазвенел, и, часто моргая, он шагнул к краю прогалины, тыча пальцем в одного из наблюдателей — гигантскую свинью, из шеи которой росла целая гроздь петушиных голов. — Вот вы, сэр, — продолжил Харвуд с фальшивым дружелюбием, — поделились бы с нами вашими ценными наблюдениями. Может, по-вашему, мне лучше нацепить на себя картонный нос и устроить здесь целый балаган, а? Что молчите?..
Бокор ухватил Харвуда сзади за локоть и развернул его лицом к себе. В его глазах англичанин прочитал удивление и сочувствие одновременно.
— Прекрати, — сказал колдун тихо. — Многие из них даже не слышат, и не уверен, что кто-то понимает английский. На рассвете они исчезнут, и мы спустимся.
Харвуд вырвал локоть, отошел к алтарю и сел неподалеку от канавы и двух обескровленных трупов. Запах нагретого металла, запах магии, пропал, но даже прохладный бриз не мог развеять удушливый запах крови.
Хотя до рассвета еще оставалось девять или десять часов, сама мысль о сне казалась Харвуду нелепой. Перспектива долгого ожидания вызвала у него чувство дурноты.
На память пришли слова бокора: «Надеюсь, ты получил, что хотел?» Харвуд поднял глаза к звездам и вызывающе улыбнулся. «Только попробуйте теперь меня остановить, — подумал он. — Пусть даже на это уйдут годы, теперь я убедился, что это не ложь, что это можно сделать. Пусть бы мне пришлось зарезать хоть дюжину индейцев, дюжину белых, даже дюжину друзей... все равно оно того стоит».
Книга первая
Моря и стихии нам не подвластны — мы либо принимаем их правила, либо идем ко дну.
Джек Шэнди
1
Держась за вибрирующий под рукой натянутый, как струна, канат и далеко перегнувшись через леер, Джон Шанданьяк все же улучил момент и, когда набежавшая волна приподняла огромную скрипучую корму корабля, на которой он находился, изо всех сил швырнул морской сухарь. Вначале ему показалось, что бросок получился на славу, но вскоре по тому, как сухарь все падал и падал в пространство, понял, что зашвырнул его не так уж и далеко. Но чайка все же заметила добычу и, стрелой метнувшись вниз, в последний миг, словно хвалясь собственной ловкостью, подхватила сухарь у самой воды. Сухарь развалился при этом, и чайка тотчас метнулась в сторону, плавно набирая высоту, но было ясно, что ей все же перепало угощение. В кармане камзола был еще один сухарь, но Шанданьяк вынимать его не стал, а лишь рассеянно продолжал следить за плавным полетом птицы, восхищаясь той естественной грацией, с какой чайка парила, точно удерживаясь над раскачивающимся на корме фонарем. Шанданьяк вдыхал воздух, с самого рассвета смутно пахнущий землей.
Капитан Чаворт заверил, что, по его расчетам, они увидят лилово-зеленые горы Ямайки уже после полудня, до ужина успеют обогнуть мыс Морант и окажутся в гавани Кингстона до темноты. Но хотя разгрузка «Громогласного Кармайкла» и означала конец заботам и волнениям капитана, от которых тот за последнюю неделю плавания заметно похудел, высадка на берег положит начало хлопотам самого Шанданьяка.
И не забывай, сказал он себе укоризненно, вытаскивая из кармана сухарь, что как Чаворт, так и ты виноват в половине возникших проблем. Сухарь ему на сей раз удалось кинуть куда дальше, чем в прошлый раз, и чайка поймала его, не нырнув вниз и на пару ярдов.
Он повернулся к маленькому столику, поставленному здесь же, на палубе, за которым пассажирам разрешалось завтракать, когда не было никаких срочных корабельных дел, и с удивлением обнаружил, что сидевшая за столом девушка поднялась со стула. Ее карие глаза искрились любопытством.
— И чайка их поймала? — спросила она.
— Вне всякого сомнения, — подтвердил Шанданьяк, подходя к столику. Теперь он даже пожалел, что не брился сегодня. — Хотите, и ваш брошу?
Девушка отодвинула стул и удивила Шанданьяка еще больше, сказав:
— Я брошу сама... раз вы уверены, что она не побрезгует червями.
Шанданьяк повернул голову и бросил взгляд на парящую птицу:
— Во всяком случае, это не слишком ее пугает.
С легкой дрожью отвращения она взяла со столика прогрызенный червями сухарь и подошла к перилам. Шанданьяк обратил внимание, что сегодня утром девушка держится куда увереннее, чем раньше, и морская качка уже не так тревожит ее. Глянув вниз, девушка слегка отпрянула от перил, поскольку корма возвышалась на добрых десять футов над кипящими волнами. Ухватившись левой рукой за ограждение, она подергала его, словно проверяя на прочность.
— Не хотелось бы мне свалиться за борт, — с нервным смешком заметила она.
Шанданьяк встал рядом и ухватил ее за левый локоть.
— Не бойтесь. — Он почувствовал, как сердце неожиданно забилось быстрее, и даже разозлился на себя за это.
Девушка широко размахнулась и швырнула сухарь вверх. Чайка послушно спикировала, вновь подхватив угощение у самой воды. Девушка весело рассмеялась — Шанданьяк впервые услышал ее смех за все время путешествия.
— Готова поспорить — чайка встречает все прибывающие корабли, зная, что люди рады избавиться от остатков провизии.
Шанданьяк кивнул, и они вернулись к столику.
— Конечно, у меня не слишком тугой кошелек, но знаете, о чем я мечтаю? — спросил Шанданьяк. — Я намерен сегодня с шиком поужинать в Кингстоне. Бифштекс с кровью, свежие овощи и нормальное пиво, а не эта прокисшая бурда, к тому же отдающая дегтем.
— А мне вот мясо не разрешают, — поморщилась девушка.
Шанданьяк передвинул стул чуть левее, в тень паруса. Он ощутил прилив интереса к этой девушке, и ему хотелось получше видеть ее лицо.
— Да, я заметил, что вы едите одни лишь овощи, — сказал он, поднимая салфетку.
Она кивнула:
