Юрий Иванов - Рейс туда и обратно
— Вас понял, «Пассат», — пророкотал Попов. — Позже я сообщу, каким судам и сколько надо будет дать топлива. Итак, товарищи, прошу высказаться по установленному порядку.
Куликов ворвался в рубку. Умыт, причесан, в белой рубахе и черном галстуке. Пританцовывая от нетерпения, он протянул к микрофону руку, но Русов еще помучил его. Он хмурился, глядел в лицо Жоры, а тот, весь нетерпение и невинность, то улыбался, то тоже суровел, опасаясь, что Русов передумает, не простит его, прогонит все же с вахты. Старпом показал кулак. И Жора вздохнул облегченно, взял микрофон. И вдруг сказал в него:
— Рады вас видеть, товарищи моряки... Вернее, слышать!
— Кха... — кашлянул Попов. — «Ордатов», начинайте.
— Работаем в квадрате «Харитон-три». Крутая, валкая волна, ветер порывами до девяти баллов, плотные снеговые заряды. Сделали два траления, два колеса. Пусто у нас, Василий Васильевич, будем перебегать в соседний квадрат... Топливо — это хорошо, но когда будет база? Курево кончилось, а без курева какая работа?
— Вас понял. По уточненным данным, база будет через неделю. Это для сведения всех, чтобы не заканчивали все разговоры просьбами о куреве. Кстати, в стране ведется борьба с курением, так что можно включаться... «Омега», что у вас? Где вы?
— Квадрат «Харитон-двенадцать». Три траления. Девять, восемь и четырнадцать тонн. Гм... кошка Манюська у нас родила. Помните, в прошлом рейсе брали к себе в гости кота Тимофея с «Пассата»? Очень хорошенькие котятки.
— «Омега», не засоряйте эфир.
— Минуточку, Василий Васильевич, все ж живые существа. Товарищи, в конце переговоров сообщите, кому нужны котята. «Пассат», Манюська и котятки передают привет отцу!
— Говорит «Кушка». «Харитон-четыре». Колесо, колесо, восемь. Отдаем четвертый трал. А худо все ж без курева, Василий Васильевич! «Омега», столбим котеночка. Котика.
— «Овен» на связи. Ремонтируем промвооружение. «Омега», и нам котеночка. Не возражаем и против кошечки.
— «Кречет» говорит. Два колеса, четыре тонны, обрыв трала.
— «Ключевской» в эфире. Три постановки. Восемь, двенадцать, пятнадцать. Возле кормы стадо кашалотов кружит, мешают траловым работам... Василий Васильевич, у нас стиральная машина гигнулась, механики, золотые руки, туда их... гм, наладить не могут. Прошу дать добро на стирку тряпок на борту плавбазы. Когда появится тут.
В ходовую рубку танкера пришли Михаил Петрович и судовой врач Толя Гаванев.
Капитан был высок и худ. Он чуть горбился, будто боялся удариться головой о подволок. Неважно выглядел капитан «Пассата». Лицо серое, глаза тусклые, голова втугую обмотана полотенцем. Не молод, вот-вот и бросит свой последний в жизни якорь: на пенсию...
В южных широтах его мучили тяжелые головные боли, от которых, кажется, не помогали никакие лекарства. Заложив руки за спину, капитан зашагал по рубке взад-вперед. Вот так и промарширует часа два-три, лицо грустное, брезгливое, будто все то, что делается в рубке и на судне в целом, все делается не так, как бы нужно, а раз не так, то виноват в этом старший помощник капитана Николай Владимирович Русов. Ну что бродит? Трещит башка, шел бы в свою каюту!.. А доктор пристроился в углу, прислушивался к голосам капитанов: не понадобятся ли кому его услуги?
— Да, вот тут что еще... — неуверенно загудел в рубке голос «Ключевского». — Камбузный наш матрос ожидает ребенка...
— Что-о? — тревожно всколыхнулся голос начальника промысла. — Как это понять?
— Да деваха у нас, Танюшка Конькова, камбузница, — промямлил «Ключевской». — У нее уже четыре месяца было, когда шли в рейс. Просочилась через медицинскую комиссию, и вот, говорит, скоро будет... пора. Так что в порт ей надо. Будем на плавбазе постирушки делать и ее пересадим.
— Добро, — проворчал Василий Васильевич. — Последите там, чтобы другие ваши матросы не понесли! Гм, «Коряк», как у вас дела?
— Три, пять, девять, — загудел мощный, рокочущий голос «Коряка». — У нас тут тоже неприятность. Металлическая стружка механику в глаз попала. Нужен хирург с «Пассата»... И топливо на исходе.
— «Пассат», слышите? Бункеруете сегодня «Коряка», ну и хирургу надо было бы взглянуть, что там у парня с глазом.
— Вас поняли хорошо, — сказал, включившись в разговор, Русов и поглядел на капитана. Тот или не обратил внимания на просьбу «Коряка», или, измученный болью, вообще не слышал голосов, разносящихся из динамика. Русов повернулся к Гаваневу, тот закивал головой, прижал руки к груди, и Русов добавил: — Рядом со мной хирург, сейчас он будет готовиться к пересадке. Слышите, «Коряк»? Закончится совет, переходите на шестнадцатый канал, договоримся о точке встречи.
— Вас понял, — торопливо отозвался «Коряк». — Хирургу презентуем редкую ракушку... Василий Васильевич, девчушка, что ожидает малыша, славная. Знаем мы ее хорошо, в прошлом рейсе у нас буфетила, так что не ругайте ее, бедолажку.
— «Коряк», не засоряйте эфир, — строго произнес невидимый Василий Васильевич. — Продолжаем совет. «Орион», что у вас?
— А у нас три колеса, четыре и восемь тонн. И нам котеночка! Обязуемся окружить его теплом и заботой. «Омега», слышите?
— «Олонец» говорит. Шесть, две и девять. Мы тоже знаем Танюшку с «Ключевского», Василий Васильевич. Добрая, милая девчушка. А что ребеночка ждет, так это же счастье большое...
— «Олонец»?!
— ...может, моряк будущий, а? Посоветовались мы тут и решили: на судне собрать ей наше рыбацкое, морское приданое. Думаю, что все моряки промысла откликнутся на наше предложение.
— А как она себя чувствует? — спросил вдруг Русов. — Здорова?
— Хорошо себя чувствует, — тотчас отозвался «Ключевской». — А за предложение «Олонца» спасибо большое. Девчушка одинокая, ни отца у нее, ни матери.
— Товарищи, товарищи! — заволновался Василий Васильевич Попов. Помедлил чуть. Слышно было, как вода булькает. Наливал, наверно, в стакан. Шумно вздохнул. — Ну с чего вы взяли, что я ее ругать буду? Поддерживаю предложение «Ключевского». Спасибо. А теперь продолжим наш совет. «Стрелец», как у вас дела?
Вскоре промысловый совет окончился. Русов связался по радиотелефону с «Коряком», уточнил его координаты и потом вместе с Жорой вычертил курс на карте. Идти к «Коряку» было около пятидесяти миль. Как раз после обеда и подгребут. Поглядел в иллюминатор, нахмурился: волна баллов семь... А ветерок не успокаивается, распевает свои злодейские песни. Того и гляди, разгуляется погодка! Мука, а не бункеровка будет. А тут еще больной... Как пересаживать Толика на траулер? Есть же строжайшее распоряжение управления: пересадку людей производить лишь в тихих, спокойных условиях. Усмехнулся: да бывают ли тут такие? Опять доктора на «пузырях» переправлять? Все риск, риск!
