Михаил Попов - Илиада Капитана Блада
— Вы не сделаете этого, миледи, — сказал Троглио, но голос его звучал неуверенно.
— Почему это?
— Это вам не выгодно.
— Напротив. Торговля без посредников всегда выгоднее. На какие комиссионные вы рассчитывали в результате своего великодушного посредничества? Сколько я должна буду переплатить сверх запрошенной суммы?
Генуэзец был смертельно бледен, когда посмел снова посмотреть в лицо мисс Биверсток. Он лучше, чем кто-либо, знал, что эта юная красотка способна на многое, и намек на возможность пыток отнюдь не был пустым.
— Вы не сделаете этого еще и потому, что сегодня меня ждет губернатор.
— И вы специально приехали, чтобы шантажировать меня, да?
— Я против таких выражений, миледи. Как я мог думать о каком-то шантаже по отношению к вам? Просто небольшая страховка. Кроме того, я подумал, что моя госпожа оценит тот момент, что вам так или иначе придется искать человека для этой щекотливой миссии. Я имею в виду выкуп Элен. Не лучше ли иметь на этот случай своего человека, и, кроме того, человека кровно заинтересованного. Что вам эти пять-семь тысяч лишних, тем более что я получу их отчасти с него, а не с вас?
— С кого? — быстро спросила Лавиния.
Троглио вежливо улыбнулся:
— Вы очень умны, миледи. Возвращаю вам ваш комплимент, и вы поймали бы меня сейчас, когда бы...
— Когда бы что?
— Когда бы я не был настороже. — Троглио опять счел нужным поклониться, хотя делать это ему было нелегко, он весь взмок, и при этом его бил легкий озноб. Он догадывался, что разговор с этой юной красоткой не будет простым, но не думал, что он до такой степени будет напоминать вытягивание жил. Он действительно чуть не проговорился, от кого получил сведения о местопребывании мисс Элен. Он был на волосок от гибели в этот момент. Но, кажется, сейчас мисс Биверсток склоняется к заключению сделки.
Лавиния сидела в задумчивости, купая пальцы в теплой шерсти своей красавицы кошки. Управляющий решил привести напоследок еще один аргумент в свою пользу и в пользу заключения между ними договора.
— Извините, миледи, я понимаю все ваши опасения, но рассудите сами, вам нечего бояться каких-то неосторожных шагов с моей стороны. После того как я дам сегодня ложные показания губернатору, вы будете держать меня в своих руках.
Лавиния рассмеялась:
— А вы поглупели к концу беседы, Троглио. Во-первых, я и так держу вас в своих руках, а во-вторых, чтобы помешать вам тем способом, о котором вы говорите, мне пришлось бы выдать себя.
Управляющий потупился, то ли действительно устыдившись, то ли разыгрывая это.
— Ладно, — сказала юная плантаторша, — я принимаю ваше предложение, несмотря на его невероятную подлость. Пусть местопребывание Элен останется вашей тайной, но если...
Троглио сделал энергичный успокаивающий жест:
— Что вы, миледи, я не могу даже попытаться вас обмануть, я лучше, чем кто-нибудь другой, знаю, как вы богаты...
Лавиния удивленно посмотрела на него, Троглио смущенно помолчал, но все же закончил фразу:
— ...и безжалостны.
— Идите, — сухо сказала Лавиния, хотя в глубине души была очень польщена последними словами этого странного типа, своего союзника в этом щекотливом деле.
Когда в коридоре стихли его шаги, она еще некоторое время сидела в прежней позе и размышляла о только что заключенной сделке. И она представлялась ей все более и более выгодной. В самом деле, какая разница, сколько прикарманит этот генуэзский упырь, если взамен он обязуется доставить сюда белокурую подругу?
Глава девятая
Выкуп
Сэр Блад был занят своим любимым делом — рассматривал старые испанские карты. Когда-то, еще в прежней, пиратской жизни ему попался свод старого доминиканского аббата Гонсалеса. Книга была частью захваченной добычи, но никто из команды не потребовал, чтобы она была представлена к дележу, и капитан унес толстый фолиант в свою каюту. Перелистал со все возрастающим интересом и к утру сделался фанатиком-коллекционером. К моменту перехода на королевскую службу у него собралось приличное количество старинных книг по географии и землеустройству многих районов Нового Света. Особенно усиленно производством подобного рода литературы занимались иезуиты, они даже копировали старые индейские карты. Хорошие описания островов Антильского архипелага оставили бенедиктинцы.
Сделавшись губернатором, сэр Блад занялся пополнением библиотеки, доставшейся ему в наследство от прежнего управителя острова. Тот оказался усердным читателем Сореля и Жиль-Кеведо. Сэр Блад, в отличие от большинства хорошо образованных современников, не выносил испанской и французской похожденческой литературы, известной последующим временам под названием плутовского романа. Он любил сам и приучил детей к литературе старинной, основательной. На полках его библиотеки нашли место рядом со старинными испанскими картографами в основном античные авторы.
Теперь, после исчезновения Элен и отплытия Энтони на ее поиски, только здесь, среди своих книг, сэр Блад находил хотя бы относительное успокоение и мог отдохнуть от мучивших его мыслей.
В кабинете бесшумно появился Бенджамен.
— Осмелюсь доложить, милорд.
Губернатор поднял на него глаза.
— Вас хотят видеть мистер Хантер, мистер Доусон и мистер Болл.
— Что нужно этим старым бездельникам? — спросил губернатор, но без тени раздражения в голосе.
Дворецкий пожал плечами:
— Они не пожелали мне объяснить.
— Значит, у них серьезное дело, — сказал сэр Блад.
Эти трое были последними из той ватаги в сотню человек, которая пятнадцать лет назад согласилась сменить виселицу на службу английскому королю. Но только Хантер удержался, собственно, на службе. Кто-то не смирился с пресным характером новой, законной жизни и подался обратно в береговое братство и благополучно дожил до своей кончины в пасти акулы или на шпаге какого-нибудь испанца. Кто-то женился и погиб от рома и злой жены, что является обычной вещью не только на Ямайке. Несколько человек вернулись в Европу. Так что при бывшем капитане Бладе, а ныне его высокопревосходительстве губернаторе, остались лишь эти трое. Причем все трое плавали с ним еще на его незабвенном «Гермесе», остов которого покоится сейчас на дне Наветренного пролива. Хантер служил первым помощником, Стенли Доусон штурманом, а Боб Болл боцманом, а когда было очень нужно, мог продемонстрировать и свои канонирские навыки.
Со времени их молодости и счастливого пиратского братства прошли годы и годы. Сэр Блад совершенно поседел, а боцман почти совсем облысел. Однако характеры их не стали ни мягче, ни покладистей. Каждая общая встреча представляла собой сварливое выяснение каких-то старинных отношений и весьма въедливое и ироничное следствие по поводу тогдашнего поведения каждого. В результате каждый раз старинные друзья расходились, окончательно и бесповоротно разругавшись между собой. Но через некоторое время их опять начинало тянуть друг к другу.
