Дариуш Ришард - Отголоски прошлого
— Ха! Ха-ха… — он сам себя пытался уверить в том, что пират ошибается. Очень уж доктору не хотелось влезать в новое, непривычное для себя и далеко не почетное амплуа… Как в нашумевшей пьесе одного талантливого драматурга, где ревнивец Дезидерий задушил свою возлюбленную Орнеллу за подозрение в супружеской неверности… — Было бы к кому. Варфоломео Ламберт…
— Попрошу!.. Капитан Варфоломео Ламберт!
— Ламберт, Капитан-без-Корабля. А где же ваша шхуна, сэр капитан?.. — Лауритц приставил ладонь козырьком к глазам и превнимательнейшим образом осмотрелся по сторонам. — Тут ее нет… — он деловито заглянул за спину Барту и даже приподнял кусок парусины, — и тут ее нет… Ах, вспомнил! Ты ведь ее прохлопал, даже тогда, когда я намекнул тебе на угрожающую опасность так толсто, что меня понял бы даже слепо-глухо-немой.
Кажется, тут судовой врач слегка перегнул, виртуозно отплясывая джигу на любимой мозоли низложенного кэпа. Варфоломео встал и смерил своего, с позволения сказать, соперника испепеляющим взглядом сверху вниз.
— Ни один судовой врач, будь он хоть двадцать первый, хоть первый помощник капитана, мне не указ. Фельдшер хренов… Да если бы мы были на суше, я бы живо пригласил тебя разобраться, кто из нас неправ.
— Будь мы на суше, — гордо вскинув голову, проговорил Траинен, — я охотно принял бы твое приглашение.
— А по рукам!.. — за язык мужчин никто не тянул, и вот уже они заверили серьезность своих намерений крепким, костоломным рукопожатием. Только их оживленная беседа, видимо, обращала на себя слишком много лишнего внимания, и привлекла к себе даже капитаншу. Но не как даму сердца, ради которой ломаются копья, а в качестве сурового судьи.
— Что здесь происходит? — строго поинтересовалась она, и холодный взгляд из-под нахмуренных бровей не сулил ничего хорошего.
— Мы тут с многоуважаемым господином Ламбертом слегка поспорили на тему одного безобидного пустяка…
— Да-да, совершенной безделицы, — поспешил поддакнуть Барт и активно закивал. — Это даже не стоит твоего внимания.
— Нет уж, все, что происходит на корабле, стоит внимания капитана. Так о чем же ваш спор, господа, мне очень интересно послушать.
— Эммм… Мы спорили о том, нужно ли молоко добавлять в чай, или наоборот — чай в молоко, — Ларри выдал первое, что пришло в голову, а Ламберт покосился на него, как на полного идиота, и пожалел, что не смог первым сообразить ничего более умного. — Я утверждаю, что сначала обязательно наливать молоко, иначе фарфоровая чашка треснет.
— О, да…как треснет — мало не покажется… — зло пробормотал пират, незаметно пихнув судового врача локтем в бок. — А я считаю, что чай с молоком — это вообще бабство. Лучше уж лить в него сразу ром…
— Я бы тебя в кар-р-цер упр-рятал! — каркнул попугай, как всегда отиравшийся неподалеку, и Гайде тут же осуждающе покосилась на своего второго помощника. — Фельдшер хр-ренов!.. — не забыла добавить птица-предатель, и свою порцию молний из-под капитанских ресниц получил уже Барт.
— Эх вы, жалкие глупцы… — покачала девушка головой, и в ее голосе слышалась горечь разочарования, от чего некоторые совестливые личности тут же могли почувствовать себя пристыженными. — Ведете себя как безголовые мальчишки…причем не просто подростки, а прыщавые нецелованные оболтусы! Будто мы с вами тут в игры играем! Ладно Барт, я давно подозревала, что у него золотистые локоны прямо в мозг проросли и высосали оттуда все соки… Но ты, Ларри!.. От тебя я такой тупости не ожидала… Чтоб я такого больше не видела! Вон с моих глаз…оба!!!
К главе 8: Барт Ламберт
Глава 9. Рогатый мыс
Те, кто ранее упорно храбрились и непоколебимо утверждали, что какой-то кусочек суши, выдающийся из материка в океан, не в состоянии их напугать, наконец, разубедились в своем мнении. Он мог не только напугать, но и, если не повезет, даже убить… Рогатый мыс стало видно еще издалека, и все молча считали время, каждые полчаса, отделявшие от этого препятствия. Природа любила демонстрировать людям, возомнившим себя царями мира, свои причуды, разбрасывая их по самым неожиданным уголкам планеты и руководствуясь при этом ей одной ведомой логикой. Здесь, например, воедино сошлись жаркий и влажный климат континента и пролегавшее неподалеку холодное океаническое течение. На карте все выглядело намного проще…на бумаге холодные течения отмечались синим, а теплые — красным пунктиром…а здесь вода за бортом на мили вокруг выглядела одинаковой, но только по царившей погоде можно было понять, что что-то не так. Здесь практически круглый год бушевали штормовые ветра, а берег укрывался обманчивой пеленой тумана, волны в исступлении бились о камни, и даже чайки боялись стихии настолько, что не строили своих гнезд в непосредственной близости к воде. Одно из самых опасных мест в теплых широтах полностью оправдывало свое звание…
К этому переходу «Сколопендру» подготовили со всей тщательностью, приодев ее в специальные штормовые паруса, меньшей площади, сшитые из особо прочного материала. Каждая мелочь была перепроверена, экипаж с десяток раз проинструктирован, и практически все матросы отличались безупречной подготовкой, вплоть до плащей из провощенной парусины и бинтов, которыми перед работой были обвязаны ладони.
— Я закончил в лазарете, — выдохнул Лауритц, поднимаясь к капитану. Он уже успел быстренько похозяйничать на вверенной ему территории, запер все, что запиралось, привинтил все, что привинчивалось, и привязал все, что привязывалось, в общем, совершил самые обыкновенные штормовые приготовления для того, чтобы сильная качка не учинила погром, а теперь же с любопытством поглядывал на кипящую на верхней палубе работу.
— Молодец… А как там Клинт? — поинтересовалась мадам Гайде судьбой того самого матроса с «почти сломанной» ногой.
— Отлично. Отдыхает. Работать он пока не может, и его возможности, к счастью, пока полностью совпадают с его желаниями… А будут ли для меня какие-нибудь распоряжения?
— Распоряжения?.. — девушка взглянула на него и улыбнулась слегка растерянно. Так могла бы посмотреть мать, на кухне управляющаяся со стряпней, на своего малого ребенка, активно напрашивающегося помочь. — Нет, Ларри, пока ничего. Не надо возлагать на себя обязанностей, изначально не положенных тебе судовой ролью. Просто будь здесь…не суйся к фальшборту, держись за леера и постарайся, пожалуйста, не убиться… А если вдруг убьется кто-нибудь другой (не приведи случиться, конечно), то ты лучше меня знаешь, что нужно делать.
— Ммм…просто не убиться? Да это же моя любимая команда, — Ларри слегка усмехнулся, — ее я всегда выполняю лучше всего. Есть, капитан!
Умеренное волнение моря в первый день можно было считать везением, но порывистый ветер все крепчал, каждую минуту перебрасывая через фальшборт сноп брызг. Суша была погружена в белесую дымку, состоявшую из взвешенных в воздухе капель воды, сквозь ее прорехи жирно поблескивали покрытые водорослевым налетом бока скал, а в солнечный день там, наверное, можно было увидеть прекрасные радуги… Но мало у кого сейчас было время задумываться о прекрасном. Капитан вместе с первым помощником, немало лет проходившем в должности рулевого, уже стояли у штурвала, приказы отдавались быстро и четко, и первых полдня вообще казалось, что команда выполняет совершенно обыденную, привычную работу, так все получалось гладко и слаженно. Под дружное, ритмичное «раз, два, взяли!» матросы повисали на тросах и тянули, заставляя реи со скрипом разворачиваться вокруг осей-мачт, и ловили ветер, как рыбаки ловят в свои сети рыбу. Изящный флейт с изжелта-белыми парусами шел неблизко к мысу, но казалось, что его можно коснуться рукой, волны бурлили и пенились, будто океан превратился в кипяток, а огромная масса воды разбивалась о скалы с таким звуком, словно гром гремел средь ясного неба… Вахты сделались короче, а работа — напряженней, этой ночью почти никто не спал…так же, как и в последующие пять дней. На исходе недели многие были истощены и обессилены, со сбитыми в кровь руками и сорванными ногтями, людям даже приходилось напоминать о том, что для поддержания нормальной жизнедеятельности они должны есть и спать. Шивилла практически каждые сутки уходила в свою каюту за полночь, приказывая будить себя в любой непредвиденной ситуации, но каждый раз сама тревожно вскакивала задолго до рассвета. Капитанша даже спиртного в рот не брала, а Ларри отпаивал ее крепким чаем…
Моряк и море, два извечных товарища и врага, все время старались друг друга перехитрить, предугадав чужие действия. Изо дня в день обстановка становилась все более накаленной оттого, что, преодолевая смехотворное расстояние, приходилось разворачивать корабль едва ли не на сто восемьдесят градусов и рифить паруса, спасаясь от шквалов и высоких, частых волн.
