Юрий Рытхэу - Остров надежды
— У Апара хорошие собаки, — сказал Иерок. — Он может с тобой поехать.
— И я бы очень хотела, — робко вздохнув, произнесла Нанехак.
— А кто же будет в яранге? — хмуро спросил Иерок. — Ты хочешь оставить меня одного?
— Да нет, отец, — смущенно ответила Нанехак. — Я никогда тебя не оставлю.
Лицо старика разгладилось, он благодарно улыбнулся дочери и сказал:
— А может быть, я наберусь сил и тоже отправлюсь вместе с вами в далекое путешествие.
— Вот было бы хорошо! — воскликнула Нанехак и обернулась к Ушакову: — Отец умеет строить снежную эскимосскую хижину! Когда горит жирник, внутри так тепло, даже спальный мешок не нужен!
В душе Иерока зажглось нечто давно знакомое, когда он был молодым, готовым пуститься в любое путешествие — в дальнее или ближнее.
В молодости он побывал во всех селениях, где обитали его соплеменники — от смешанного чукотско-эскимосского Уэлена, далее через Наукан и Кэнискун и другие села до южного Уэлькаля. Это на своем берегу. Потом пошли острова — Имаклик и Иналик, Сивукак, а на востоке — уже на Аляске — мыс Уэльского, Коцебу, Ном, Кинг-Айленд… Там он побывал, когда нанялся на китобойную шхуну. Иерок проплыл до самого Сан-Франциско, катался на электрическом трамвае, пытался есть с помощью палочек в китайском ресторане Чайнатауна.
Плавал Иерок и на русских судах и доходил до Владивостока. Два раза зимовал в Петропавловске-Камчатском. Там и научился русскому языку. Впрочем, он довольно хорошо знал и английский. Отличал русские и латинские буквы и даже мог прочитать этикетки на мешках и ящиках, но дальше этого его познания в русской и американской грамоте не пошли, и теперь он сожалел о том, что в свое время не приложил усилий, не овладел этим чудом.
Вообще, о многом жалел теперь Иерок. Он понимал, что близится совсем другая, новая жизнь, а своей собственной осталось уже мало, и это чувствовалось по тому, как по вечерам приходила усталость, разливалась по всему телу.
Но может быть, ему еще удастся поездить по острову?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Апар сегодня поднялся пораньше, принес воды из ручья для утреннего чая. Пришлось долбить уже довольно толстый лед. Еще несколько дней, и ручей промерзнет до дна, тогда воду надо будет добывать из снега или льда.
Настоящего снегопада еще не было, и тундра, в основном, лежала голая, потемневшая в тревожном ожидании больших морозов и ураганных ветров со стригущим, острым, как хорошо отточенный нож, снегом.
Удаляясь от морского берега, Апар то и дело нагибался, разгребал скопившийся между кочками снег, брал в горсть необыкновенно высокий, пушистый, с голубоватым отливом олений мох — ватап и чувствовал в себе нарастающее тепло: какой прекрасный корм! И сколько его вокруг — целые нетронутые пастбища, покрытые толстым ковром вожделенного для оленей мха! Поднимаясь на холмы, Апар пристально всматривался в складки тундры, в размытый от низких облаков горизонт в надежде увидеть знакомый рогатый силуэт оленя. Но похоже, их здесь не было. Потому что даже на самых богатейших пастбищах Апар не находил и намека на этих животных.
Неужто земля тут и в самом деле не тронута оленьим копытом? А какие стада она могла бы кормить?
Даже здесь, вокруг нового поселения, можно держать стадо в несколько сотен голов, перегоняя его с одного места на другое, от морского побережья к вершинам вон тех холмов, что темнеют на севере!
На этих нетронутых пастбищах можно жить спокойно, не тревожась о будущем, не боясь, что бескормица заставят гнать стадо в далекие незнакомые земли, где в любую минуту можно ожидать нападения разгневанных местных хозяев. Такое нередко случалось в жизни Апара, когда он ходил за оленями в родном стойбище. Да и рассказы старших были полны воспоминаний о кровавых стычках из-за оленьих моховищ с соседними корякскими племенами… Похоже, что здесь, на острове, нет комара и овода. А если пет и волков, то остров можно считать настоящим раем, и жаль, если олени и впрямь тут не обитают.
С моря потянуло, ветром. Серый язык тумана вылез на землю и пополз в тундру, заполняя низкие места, распадки, долинку, на которой блестел свежим льдом замерзший ручей.
Апар заторопился в поселок. Окрестности здесь еще не знакомые, и с непривычки легко заблудиться. Новая земля пока внушала опасение, и тревожное ожидание какой-нибудь каверзы или беды не покидало Апара, как, впрочем, и других новоселов острова Врангеля.
Начался снегопад. Это был настоящий снег, не похожий на летний, сразу тающий, как только касался земли. Снежинки ложились на промерзшую тундру, и их сразу покрывали другие, образуя свежий снежный покров, который не растет уже до весны.
Ушаков разделил людей на две группы. Те, что хорошо освоились с инструментами — рубанками, лучковыми пилами, остались на окончательной отделке дома, а другие занялись постройкой склада. Довольно быстро и дружно возвели каркас и стены, но, когда дело дошло до крыши, ветер усилился и начал вырывать из рук листы кровельного железа. Пришлось прервать работу.
Апар осторожно спустился с крыши по сколоченной наспех деревянной лестнице и вошел в большой дом. Даже еще окончательно не отделанный, он казался надежным убежищем. Будущие его жители благоустраивали свои комнаты, обставляя нехитрой мебелью.
В комнате Ушакова на табуретке, неуклюже свесив ноги, сидел Иерок и наблюдал, как хозяин расставлял на полке книги.
Полистав одну из них и возвращая ее на место, старик заметил:
— А голова у тебя от чтения не болит?
— Нет, — ответил Ушаков. — Чтение хорошей книги — это настоящее удовольствие. Ведь у тебя не болит голова, когда ты слушаешь хорошую сказку?
— Это верно, — поддакнул Иерок.
— Вот так и чтение, — продолжал Ушаков. — Читай и читай…
— Но все равно, — засомневался эскимос, — одно дело слушать ушами, а другое дело — смотреть, да еще такую мелкоту…
— Ничего, обустроимся, — обещал Ушаков, — откроем школу для взрослых.
— Однако, я уже стар для обучения грамоте, — заметил Иерок.
— Возраст тут не помеха. Вон и Апар будет учиться. Апар молча кивнул.
— Грамота нужна всем.
— А оленей здесь нет? — в который раз спросил Апар. — Как думаешь, умилык?
— Оленей? — переспросил Ушаков. — Насколько мне известно, оленей на острове Врангеля не разводили… Может быть, дикие есть?
— Я ходил по тундре, следов не видно, — печально сказал Апар.
— Нет так нет, — промолвил Ушаков, не понимая, к чему тот клонит.
— Было бы хорошо завести здесь оленье стадо. Я смотрел — корму много, и он совсем нетронутый.
