Евгений Касьяненко - Скелеты Острова мух
Я живо представил, как ведут мой допрос, после того, как арестовали вместе с лодкой.
«Кто вы такой?»
«Гражданин России, чей отчим получил в наследство Остров мух от своего дальнего родственника»
«Хм, так вы хотите сказать: вы с отчимом не знали, что на острове находится база наркомафии?»
«Не знали»
«А как вы это докажите? Почему бы не предположить, что покойный владелец острова не отправил до своей смерти вашему отчиму письмо, в котором ввел в курс своих грязных дел на острове? И сообщил, что ваше семейство может сказочно обогатиться, если продолжит его нелегальный бизнес?»
«Но отчим не получал никаких писем. Он узнал о наследстве почти через год после смерти старика. И, вообще, его же взорвали вместе с летчиком гидроплана, чтобы не допустить на остров»
«А почему бы не предположить: вы сами взорвали гидроплан, так как решили самолично стать наследником дела? Вы ведь показали раньше, что ваша мать сидит в российской тюрьме. Вполне логичное поведение для её отпрыска. Взорвали гидроплан и угнали подлодку, чтобы самому сказочно обогатиться, продав кокаин на черном рынке».
Аргументов у меня не было. Я должен был, во чтобы-то ни стало, нелегально проникнуть на континент и самостоятельно добраться до ближайшего российского посольства, иначе меня ждет мрак латиноамериканской тюрьмы.
Уже начинало темнеть. С последним лучом солнца я оглядел горизонт и убедился, что он по-прежнему пуст. Можно было и дальше плыть в надводном положении, но я опасался, что даже слабый огонек на моей подлодки, даже отблески света от приборов на стеклах иллюминаторов, помогут меня обнаружить в темноте издалека.
Я вздохнул, зачерпнул горсть воды из Атлантики, протер ею лицо, полез вовнутрь и стал задраивать люк. Подумав, я задал 15-метровую глубину погружения лодки, чтобы ненароком не попасть под винты случайно проходящего корабля. Прожектор подлодки я отрегулировал так, чтобы он освещал путь вперед, но несколько вниз, чтобы не налететь на какую-то подводную скалу. Хотя карта показывала большие глубины почти до самого берега. Эхолот на лодке для измерения глубин я побоялся включать, так как понимал, что его акустический сигнал может кто-то запеленговать по соседству.
Всё прошло как по маслу. В три часа ночи по моим вычислениям и показаниям лага, я уже был в нескольких километрах от берега. Я решился всплыть и вздрогнул от неожиданности: берег был в нескольких сотнях метров от меня. Он высился темной громадой при свете луны. Еще бы пару минут хода и я бы врезался в него. Где-то справа, в километре от меня мерцал одинокий огонек. И больше ничего. Луна, звезды, темный силуэт гор и белеющая полоска пляжа.
Я решил подплыть поближе, но не на дизеле, а на электромоторе, который работал очень тихо. Когда до берега оставалось метров пятьдесят, решился на пару секунд включить эхолот. Он показал глубину семь метров и довольно ровное дно. Потом я включил навигатор планшета, записал на кусочке бумаге свои точные координаты и засунул его в сумку отчима вместе с планшетом. Плотно закрыл все карманы на сумке, выставил её на крохотную палубу подлодки и задраил люк.
Потом нажал резиновую кнопку на борту подлодки, и она начала погружаться в воду. А я поплыл к берегу, пропустив через голову ремень сумки и держа её на спине. На берегу открыл сумку и оделся, даже поменяв плавки, чтобы мокрое пятно на брюках не могло меня выдать, если меня арестуют в ближайшие минуты. Я чувствовал себя, как в старом советском фильме, американским шпионом, заброшенным в СССР.
Впрочем, какой же я американский шпион? В Советском Союзе меня бы назвали комсомольцем-героем. Угнал у бандитов подлодку с кокаином. Правда, я не комсомолец, так как комсомол приказал долго жить. Подумав об этом, я снова вспомнил о давнем письме матери моему отчиму, найденном в его папке. Нет, я сын своего отца, Николая Ивановича, полковника российской армии, а не отчима-коммерсанта. Разве отчим был бы способен угнать подлодку? Да никогда! А вот мой отец – запросто. И я весь в него, такой же решительный.
Так я подбадривал себя, очевидно, боясь ареста в ближайшие минуты.
Но абсолютно никому на берегу я был не нужен. Местный народ, очевидно, спал. Я выбрался с пляжа на широкое плато, где вдоль берега петляла узкая тропинка. Совсем как у нас, где-нибудь в Крыму или в районе Сочи, куда мы семьей ездили с отчимом. Я больше часа шел по этой тропинке, полагая, что она меня куда-нибудь да выведет. Была полная луна, достаточно хорошо освещавшая тропинку. Только раз мне встретилась какая-то женщина, судя по силуэту, пожилая. Она прошла мимо, тихо сказав: «Buenas noches!» («Спокойной ночи!»), на что я побоялся ответить.
А потом я влип. Причем, влип в буквальном смысле слова. Дорогу преграждала небольшая речушка, скорее даже ручей, метров десять шириной. Тропинка возле неё свернула куда-то наверх, вдоль реки. Я прошел по ней метров сто и не обнаружил никаких признаков мостика или переправы. Это меня насторожило. Я побоялся удаляться слишком далеко от океана, рискуя заблудиться. Поэтому решился, как вскоре оказалось, на глупейший поступок: вернулся, чтобы пересечь ручей вброд. Разделся до плавок, и смело шагнул среди прибрежных кустов в воду, держа сумку на голове. Второй шаг я уже сделать не смог, потому что сразу оказался по грудь в воде. Причем, ноги не стояли на дне, а выше колена провалились в какую-то вязкую «муляку», как называют такое гнилое дно у нас. Я бросил сумку на берег и с величайшим трудом, цепляясь за кусты, вылез назад из речушки, весь испачкавшись в грязи. Причем, сразу понял, что сдуру попал в мангровые заросли, о которых так часто читал, но не видел воочию. Они есть в тропиках по всему свету.
Мне не осталось ничего другого, как найти выход к океану и выкупаться, снова сменив плавки. Пока я купался и очищался от грязи, мне пришла в голову другая неприятная мысль. У мангрового кустарника длинные, так называемые воздушные корни, иногда по несколько метров, которые обнажаются во время отлива и оказываются под водой во время прилива. Поскольку, выкарабкиваясь из речушки, я цеплялся в темноте за мангровую зелень, а не за эти корни, правильно предположить, что сейчас был прилив. Какова высота прилива в этой местности, я абсолютно не знал, только читал когда-то, что приливы бывают и десятиметровой высоты. А что если завтра «моя» подлодка окажется лежащей на берегу, как выбросившийся на берег кит?
Конечно, можно было сказать: ну и черт с ней, субмариной. Лежащая на отмели, она сразу привлечет внимание тысяч людей и полиции, а я буду уже далеко. Но во мне заговорило тщеславие: если я сам сдам угнанную подлодку властям, то получу преференции: легче будет следить за расследованием преступления, легче решить вопросы с наследованием, легче убраться из страны.
