Глеб Голубев - Огненный пояс. По следам ветра
Он оказался дальше, чем я предполагал. Пришлось больше часа идти берегом моря, у самой воды, где мокрый песок был плотным и не вязли ноги. Сегодня море слегка разгулялось, и порой волна, с шелестом подкатываясь под ноги, заставляла отскакивать в сторону. Местами на берегу попадались доски, принесенные морем. В это утро они казались мне обломками затонувших кораблей…
Еще издали я увидел две большие оранжевые палатки. В стороне от них, под навесом, был вкопан в песок большой самодельный стол из некрашеных досок. Рядом торчала тоже самодельная печка с трубой из перевернутого чугунка без донышка, какие обычно устраивают на лето в кубанских станицах. На высоком шесте возле одной из палаток лениво трепыхался выгоревший флажок.
Лагерь выглядел совершенно пустым и покинутым. У меня даже екнуло сердце: не уехали ли все на другое место? Но когда я подошел поближе, под ноги мне с неистовым лаем выкатилась маленькая собачонка, похожая на комок свалявшейся шерсти.
— Шарик, на место!.. — крикнули из палатки.
Брезентовая дверца ее откинулась, и оттуда высунулась лохматая голова Михаила — моего вчерашнего противника.
Несколько минут он смотрел на меня, не узнавая, потом лицо его помрачнело.
— Ты что сюда пожаловал? — спросил он грозно. — Документы проверять?
— Мне нужен начальник экспедиции, — ответил я, не желая ввязываться в драку;
— Жаловаться пришел?
— Очень вы мне нужен, чтобы из-за тебя ходить в такую даль. Просто мне нужен ваш начальник. По личному делу, понял?
— Вот я тебе покажу сейчас личное дело. — Он начал выползать на локтях из палатки и неожиданно крикнул: — Шарик, куси его!
Собачонка, которая сидела шагах в пяти от меня, неуверенно тявкнула и тут же, словно извиняясь, замахала куцым хвостом. Она была куда добродушнее своего хозяина.
Я повернулся и отошел в сторону, стараясь шагать как можно медленнее, чтобы это ни в коем случае не походило на отступление.
Шарик и Михаил молча смотрели мне вслед. Я отошел метров на двадцать и сел у самой воды, всем своим видом показывая, что. готов ожидать начальника хоть до скончания века.
Ждать мне пришлось долго.
Уже под вечер с моря донеслось, наконец, далекое комариное гудение мотора. Звук все приближался, и скоро я увидел небольшой катер, спешивший к берегу. Шарик приветствовал его появление веселым лаем.
Катер с выключенным мотором мягко стукнулся о причал. Двое темных от загара ребят примерно моего возраста быстро и ловко закрепили его канатом. Кроме них, в катере находились еще две девушки и старик с остренькой седой бородкой. Один из парней помог ему спрыгнуть на причал, а потом уже с веселым хохотом выскочили остальные, с любопытством посматривая на меня.
— Ба! Да это наш неутомимый преследователь! — воскликнула одна из девушек, высокая и белокурая.
Только теперь я узнал в ней свою подводную знакомую. Но без маски она выглядела гораздо лучше. Ее подруга, подвижная и вся черная, как жучок, тотчас же схватила ее за руки и громко зашептала так, что слышно было всем:
— Кто это, Светланка? Где вы познакомились?
— Под водой, — ответила та с хохотом и, спрыгнув на песок, протянула мне руку. — Ну, а теперь давайте знакомиться по-настоящему. Меня зовут Светлана.
— Николай, — ответил я хмуро. — Николай Козырев.
Пожатие у нее было совсем мужское, твердое. А зеленоватые глаза все время смеялись, и я старался в них не смотреть.
— Мне нужен начальник экспедиции, — пробормотал я.
— Я начальник — ответил старичок, воинственно выставив вперед свою бородку и с любопытством разглядывая меня. — Слушаю вас, молодой человек.
Это было для меня полной неожиданностью. Я считал, что начальник экспедиции подводников должен быть непременно здоровяком этакого богатырского сложения. Может быть, флотский капитан. С ним мне было бы легко столковаться.
Поэтому я стоял и растерянно молчал. Тогда Светлана насмешливо сказала:
— Под водой вы были активнее, Коля.
Все вокруг засмеялись.
— Так я слушаю вас, — повторил начальник. — Судя по всему, вы хотите присоединиться к нашей экспедиции, — он смотрел на рюкзак, лежащий у моих ног.
— Да, — обрадовался я.
— А вы кто, археолог?
— Нет.
— А кто же?
— Я, собственно, служил в армии.
— Военная косточка? — оживился старик. — Это отлично!
Потом уже я узнал, что своим упоминанием об армии сразу расположил его к себе. Военное дело было, оказывается, любимым коньком профессора — по своей специальности, казалось бы, совершенно мирного человека.
Мы никогда не могли понять этого его увлечения. В армии Василий Павлович служил недолго и очень давно, еще в первую мировую войну. Но до сих пор во время раскопок носил военную фуражку, сапоги и брюки-галифе, любил, когда ему отвечали по-военному, коротко и четко. Даже в своей науке он сумел выбрать какую-то особую военную тропку, написав несколько интересных исследований о вооружении и тактике древних греков.
Все это я узнал уже потом, а сейчас просто обрадовался, что армейская служба оказалась хорошей рекомендацией.
— А где же вы служили? — продолжал он расспрашивать.
— На флоте, — ответил я. (Это было не совсем так: я служил в береговой обороне. Но все равно ведь это рядом с морем.)
— Отлично. И с аквалангом знакомы?
— Знаком.
— И плавает он хорошо, — лукаво вставила Светлана.
— А документы, простите, у вас при себе? — спросил профессор.
Светлана засмеялась. Он удивленно посмотрел на нее.
— В чем дело?
— Так, Василий Павлович, — ответила она, подмигнув мне. — Вы же знаете, я сметливая.
Покраснев так, что мне стало жарко, я достал из рюкзака все свои документы и передал их профессору. Он внимательно изучал их, а я смотрел себе под ноги, чтобы только не встретиться взглядом с насмешливыми глазами Светланы.
— Отлично, — одобрительно сказал, наконец, профессор, возвращая мне документы. — Ну что же? Я вас зачисляю. Только учтите, зарплата у нас маленькая…
— Да мне это совсем не важно!
— Ладно. Тогда отправляйтесь завтра в Керчь на медицинскую комиссию.
Я попробовал было возражать, уверял что здоров как бык. Но он поднял палец, посмотрел на меня поверх очков и строго сказал:
— Порядок есть порядок. Вы же военный человек, Козырев.
Я понял, что спорить бесполезно.
Комиссия, конечно, признала меня совершенно здоровым, и к вечеру следующего дня я уже снова был на косе. Теперь меня встретили как своего. Только Мишка бросил по моему адресу несколько замечаний, но я на них решил попросту не обращать внимания.
