Чарльз Нордхоф - Бунт на «Баунти»
— Ах, это вы, Байэм?
Он подошел и облокотился о фальшборт. После последнего скандала я его еще не видел. Помолчав некоторое время, Кристиан спросил:
— Знаете, он пригласил меня отужинать вместе с ним. Почему? Как вы думаете? Облил меня грязью, вытер о меня ноги, а потом посылает Самьюэла пригласить меня на ужин!
— Вы не пошли?
— После того, что произошло? Боже милосердный, нет, конечно! Все мы в его власти. И офицеров и матросов он считает за собак, которых по своей прихоти может пинать или ласкать. А выхода у нас нет. Никакого. Во всяком случае пока мы не вернемся в Англию. Бог весть, когда еще это произойдет!
Несколько минут он молчал, глядя на притихшее море в звездном свете. Потом заговорил опять.
— Байэм, я хочу попросить вас кое о чем.
— О чем же?
— В таком долгом путешествии, как наше, может случиться все что угодно. Если я почему-либо не смогу вернуться домой, мне хочется, чтобы вы навестили моих родных в Камберленде. Вы сможете это сделать?
— Безусловно, — ответил я.
— Когда перед нашим отплытием я в последний раз виделся с отцом, он хотел, чтобы я попросил кого-нибудь об этом. Он сказал, что, если что-нибудь случиться, ему будет утешением поговорить с одним из моих друзей. Я обещал, но все как-то откладывал. Теперь мне легче.
— Можете на меня положиться, — произнес я, пожимая ему руку.
— Прекрасно! Значит, договорились.
— Что-то долго вы не спите! — вдруг услышали мы за спиной и обернулись. В ярде от нас стоял Блай, босиком и без камзола. Как он подошел, мы не слышали.
— Да, сэр, — холодно ответил Кристиан.
— Вам тоже не спится, мистер Байэм?
— Внизу очень жарко, сэр.
— Что-то не заметил. Истинный моряк может спать и в печи, если обстоятельства тога требуют. Или на льдине.
С минуту Блай постоял, словно ожидая нашего ответа, затем круто повернулся и зашагал к люку. Мы с Кристианом поговорили еще немного о том о сем, после чего он пожелал мне доброй ночи и ушел в сторону бака19.
Тинклер, лежавший в глубокой тени рядом с одной из пушек, вдруг сел и сладко зевнул.
— Ступай вниз, Байэм, и докажи, что ты настоящий моряк. Черт бы побрал вашу болтовню. Когда появился Кристиан, я только начал засыпать.
— Ты слышал, что он говорил?
— Это о том, чтобы навестить его отца, если что-нибудь случится? Да, пришлось невольно подслушать. Меня отец об этом не просил, похоже, он не надеется на то, что я не вернусь… Ужасно пить хочется! Последний час я только о воде и думаю, а имею право попить лишь утром. Что бы ты сделал на моем месте?
— Мистер Пековер как раз ненадолго спустился вниз. Можешь успеть.
— В самом деле?
Тинклер вскочил, мгновенно вскарабкался по вантам за мушкетным стволом и до возвращения Пековера успел отнести его на место. Когда мы вместе спускались вниз, пробили три склянки. Я улегся в койку и вскоре уснул.
Глава IX. Бунт
На рассвете я проснулся оттого, что кто-то грубо тряс меня за плечо. На палубе слышался тяжелый топот и громкие голоса, один из которых принадлежал мистеру Блаю. Черчилль, второй штурман, с пистолетом в руке стоял у моей койки, а Томпсон, держа мушкет с примкнутым штыком, топтался у оружейного рундука, помещавшегося на решетке грот-люка. В ту же минуту два человека, уже не припомню кто, ворвались в каюту, и один из них воскликнул:
— Мы с тобой, Черчилль! Дай нам оружие!
Томпсон выдал им мушкеты, и они поспешили обратно на палубу. Стюарт, чья койка висела рядом с моей по левому борту, был уже на ногах и поспешно одевался. Несмотря на гул голосов на палубе, Янг спал.
— Нас атаковали, Черчилль? — спросил я. Первой моей мыслью было: «Баунти» отнесло к одному из островов и на борт забрались дикари.
— Одевайтесь и не теряйте попусту времени, мистер Байэм, — отвечал он. — Мы захватили корабль и взяли капитана Блая в плен.
Разбуженный столь внезапно, я не сразу осознал смысл сказанного и глупо уставился на него.
— Они взбунтовались, Байэм, — сказал Стюарт.
— Боже милостивый, Черчилль! Вы с ума сошли! Вы понимаете, что делаете?
— Мы прекрасно знаем, что делаем, — отвечал тот. — Блай сам виноват во всем. Клянусь, теперь-то он у нас попляшет!
Томпсон угрожающе потряс мушкетом.
— Мы пристрелим его как собаку! — пригрозил он. — И не вздумайте что-нибудь выкинуть, молодые люди, а не то поплатитесь жизнью! Арестуй их, Черчилль! Я им не верю!
— Придержи язык, твое дело — оружейный рундук, — ответил Черчилль. — Одевайтесь побыстрее, мистер Байэм. Куинтал, быстро к этой двери! Без моего приказа никого не выпускать — ясно?
— Есть, сэр!
Я обернулся и у входа в каюту увидал Мэтью Куинтала. За ним маячил Самьюэл; в одни штанах, с растрепанными жидкими волосами, он был гораздо бледнее обыкновенного.
— Мистер Черчилль! — позвал он.
— Убирайся свинья, или я выпущу тебе кишки! — заорал Куинтал.
— Мистер Черчилль, сэр! Позвольте мне вам что-то сказать, — снова позвал Самьюэл.
— Прогони его, — бросил Черчилль, и Куинтал столь свирепо замахнулся мушкетом, что Самьюэл без лишних слов исчез.
— Пни-ка его в зад, Куинтал! — крикнул кто-то, и, взглянув вверх, я увидал двух людей, склонившихся над люком.
Так как оружия у нас не было, нам со Стюартом оставалось лишь подчиниться приказаниям Черчилля. И он и Томпсон были люди крепкие — мы с ними не справились бы, даже будь они безоружны. У меня промелькнула мысль о Кристиане, человеке столь же быстром в действиях, как и в решениях, но я тут же понял всю тщетность надежд на то, что он еще на свободе. Этим утром он был вахтенным офицером, и, без сомнения, его обезвредили в самом начале бунта, даже раньше, чем Блая. Поймав мой взгляд, Стюарт слегка покачал головой, как бы говоря: «Бесполезно. Делать нечего».
Мы быстро оделись, и Черчилль повел нас по проходу к носовому трапу. У фор-люка стояли несколько вооруженных часовых, среди которых я заметил Александра Смита, матроса, обычно укладывавшего мою койку, чья безоговорочная преданность никогда не вызывала у меня сомнений. Я был потрясен, увидев, что он на стороне Черчилля, однако картина, открывшаяся передо мной, когда мы поднялись на палубу, заставила меня забыть о самом существовании Смита.
Капитан Блай, в одной рубашке, со связанными за спиной руками, стоял у бизань-мачты. Перед ним стоял Кристиан, держа в одной руке конец линя, которым был связан Блай, в другой — штык; вокруг них столпились вооруженные матросы; я узнал Джона Миллза, Айзека Мартина, Ричарда Скиннера и Томаса Беркитта. Черчилль обратился к нам:
— Станьте здесь. Мы не причиним вам вреда, если вы не примете сторону наших противников.
