Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада
— Но почему вы стали солдатом и оказались во французской армии?
— Я — ирландец и получил медицинское образование, но мы, ирландцы, очень своеобразный народ и поэтому… О, это очень длинная история, а полковник уже ждёт меня.
Однако Арабелла не хотела отказаться от возможности послушать интересную историю. Если Блад немного подождёт, то обратно они поедут вместе, после того как по просьбе дяди она справится о состоянии здоровья губернатора.
Блад, конечно, согласился подождать, и вскоре, не торопя лошадей, они возвращались к дому полковника Бишопа. Кое-кто из встречных не скрывал своего удивления при виде раба-доктора, столь непринуждённо беседующего с племянницей своего хозяина. Нашлись и такие, которые дали себе слово намекнуть об этом полковнику. Что касается Питера и Арабеллы, то в это утро они совершенно не замечали окружающего. Он поведал ей о своей бурной юности и более подробно, чем раньше» рассказал о том, как его арестовали и судили.
Он уже заканчивал свой рассказ, когда они сошли с лошадей у дверей её дома и задержались здесь ещё на несколько минут, узнав от грума, что полковник ещё не вернулся с плантации. Арабелла явно не хотела отпускать Блада.
— Сожалею, что не знала всего этого раньше, — сказала девушка, и в её карих глазах блеснули слёзы. На прощание она по-дружески протянула Бладу руку.
— Почему? Разве это что-либо изменило бы? — спросил он.
— Думаю, что да. Жизнь очень сурово обошлась с вами.
— Могло быть и хуже, — сказал он и взглянул на неё так пылко, что на щеках Арабеллы вспыхнул румянец и она опустила глаза.
Прощаясь, Блад поцеловал её руку. Затем он медленно направился к палисаду, находившемуся в полумиле от дома. Перед его глазами всё ещё стояло её лицо с краской смущения и необычным для неё выражением робости. В это мгновение он уже не помнил, что был невольником, осуждённым на десять лет каторги, и что в эту ночь над планом его бегства нависла серьёзная угроза.
Глава VII
ПИРАТЫ
Джеймс Нэтталл очень быстро добрался до плантации полковника Бишопа. Его тонкие, длинные и сухие ноги были вполне приспособлены к путешествиям в тропическом климате, да и сам он выглядел таким худым, что трудно было предположить, чтобы в его теле пульсировала жизнь, а между тем, когда он подходил к плантации, с него градом катился пот.
У ворот он столкнулся с надсмотрщиком Кентом — приземистым, кривоногим животным, с руками Геркулеса и челюстями бульдога.
— Я ищу доктора Блада, — задыхаясь, пролепетал Нэтталл.
— Ты что-то уж очень спешишь! — заворчал Кент. — Ну что ещё за чертовщина? Двойня?
— Как? Двойня? О нет. Я не женат, сэр… Это… мой двоюродный брат, сэр.
— Что, что?
— Он заболел, сэр, — быстро солгал Нэтталл. — Доктор здесь?
— Его хижина вон там, — небрежно указал Кент. — Если его там нет, ищи где-нибудь в другом месте. — И с этими словами он ушёл.
Обрадовавшись, что Кент удалился, Нэтталл вбежал в ворота. Доктора Блада в хижине не оказалось. Любой здравомыслящий человек на его месте дождался бы доктора здесь, но Нэтталл не принадлежал к числу людей такого рода…
Он выскочил из ворот ограды и после минутного раздумья решил идти в любом направлении, только не туда, куда ушёл Кент. По выжженному солнцем лугу Нэтталл пробрался на плантацию сахарного тростника, золотистой стеной высившегося в ослепительных лучах июньского солнца. Дорожки, проходившие вдоль и поперёк плантации, делили янтарное поле на отдельные квадраты. Заметив вдали работающих невольников, Нэтталл подошёл к ним. Питта среди них не было, а спросить о нём Нэтталл не решался. Почти полчаса бродил он по дорожкам в поисках доктора. В одном месте его задержал надсмотрщик и грубо спросил, что ему здесь нужно. Нэтталл опять ответил, что ищет доктора Блада. Тогда надсмотрщик послал Нэтталла к дьяволу и потребовал, чтобы тот немедленно убрался. Испуганный плотник пообещал сейчас же уйти, но по ошибке пошёл не к хижинам, где жили невольники, а в противоположную сторону, на самый дальний участок плантации, у опушки густого леса.
Надсмотрщику, изнемогавшему от полуденного зноя, вероятно, было лень исправлять его ошибку.
Так Нэтталл добрался до конца дорожки и, свернув с неё, наткнулся на Питта, который чистил деревянной лопатой оросительную канаву.
Питт был бос, вся его одежда состояла из коротких и рваных бумажных штанов. На голове торчала соломенная шляпа с широкими полями. Увидев его, Нэтталл вслух поблагодарил бога. Питт удивлённо поглядел на плотника, который унылым тоном, охая и вздыхая, рассказал ему печальные новости, суть которых заключалась в том, что необходимо было срочно найти Блада и получить у него десять фунтов стерлингов, без которых всем им грозила гибель.
— Будь ты проклят, дурак! — гневно сказал Питт. — Если тебе нужен Блад, так почему ты тратишь здесь время?
— Я не могу его найти, — проблеял Нэтталл, возмутившись таким отношением к нему. Он не мог, разумеется, понять, в каком взвинченном состоянии находится Питт, который к утру, после бессонной ночи и тревожного ожидания, дошёл уже до отчаяния. — Я думал, что ты…
— Ты думал, я брошу лопату и отправлюсь на поиски доктора? Боже мой, и от такого идиота зависит наша жизнь! Время дорого, а ты тратишь его попусту. Ведь если надсмотрщик увидит тебя со мной, что ты ему скажешь, болван?!
От таких оскорблений Нэтталл на мгновение лишился дара речи, а потом вспылил:
— Клянусь богом, мне жаль, что я вообще связался с вами! Клянусь…
Но чем ещё хотел поклясться Нэтталл, осталось неизвестным, потому что из-за густых зарослей появилась крупная фигура мужчины в камзоле из светло-коричневой тафты. Его сопровождали два негра, одетые в бумажные трусы и вооружённые абордажными саблями. Неслышно подойдя по мягкой земле, он оказался в десяти ярдах20 от Нэтталла и Питта.
Испуганный Нэтталл бросился в лес, как заяц. Это был самый глупый и предательский поступок, какой он только мог придумать. Питт простонал и, опершись на лопату, не двигался с места.
— Эй, ты! Стой! — заорал полковник Бишоп, и вслед беглецу понеслись страшные угрозы, перемешанные с бранью.
Однако беглец, ни разу не обернувшись, скрылся в чаще. В его трусливой душе теплилась одна-единственная надежда, что полковник Бишоп не заметил его лица, ибо он знал, что у полковника хватит власти и влияния отправить на виселицу любого не понравившегося ему человека.
Уже после того, как беглец был далеко, плантатор вспомнил о двух неграх, шедших за ним по пятам, словно гончие собаки. Это были телохранители Бишопа, без которых он не появлялся на плантации, с тех пор как несколько лет назад один невольник бросился на него и чуть не задушил.
