В. Мюллер - Пират королевы Елизаветы
В сентябре 1585 г. сэр Фрэнсис Дрейк снарядил в Плимуте целый флот в двадцать пять судов, считая в том числе и галеры, набрал две тысячи триста человек солдат и матросов и 12 сентября вышел в море, взяв курс на юг. Под его командой были опытные и заслуженные моряки и воины, как Мартин Фробишер — вице-адмирал, совершивший уже несколько самостоятельных плаваний, и Христофор Карлейль — капитан корабля «Тигр» и главный начальник над сухопутными силами, присоединенными к эскадре.
Подходя к берегам Испании, завидели мы несколько судов, державшихся вдоль самого берега. Генерал поручил вице-адмиралу выяснить, какой национальности они принадлежат. Оказалось, что это французские суда, груженные солью и возвращавшиеся домой; на них почти не было экипажа, который в страхе бежал на берег. Генерал отпустил их на все четыре стороны, не взяв ничего, кроме одного судна, которое ему так понравилось, что он назвал его своим именем и на обратном пути выплатил за него владельцу его стоимость. На другой день был замечен другой большой корабль, тонн в двести пятьдесят. «Тигр» погнался за ним и заставил спустить паруса; до прибытия адмиральского судна никому не было дозволено подняться на его палубу. После допроса капитана оказалось, что корабль принадлежит купцам из испанского города Сан-Себастьян и нагружен рыбой, которую у нас, в Англии, называют бедным Джоном. Корабль был признан законным призом, и рыбу распределили между всеми кораблями нашей флотилии, и она нам очень пригодилась во время плавания.
Тем временем авангард нашей флотилии был отправлен к испанскому порту Виго посмотреть, не найдется ли там дела. Захвачено было несколько купцов, груженных большей частью вещами домашнего обихода, не имевшими особенной цены. На одном судне нашли церковную утварь; между прочим, большой золотой крест прекрасной работы, позолоченный, он должен был стоить больших денег. Испанцы жаловались, что они потеряли около Виго грузов на сумму свыше тридцати тысяч дукатов.
Наш путь лежал теперь к Канарским островам. Мы имели в виду использовать Пальму, но должны были отказаться от этого намерения вследствие большой волны, а также и потому, что единственное удобное для высадки место находится под обстрелом нескольких батарей, которые нам о себе напомнили. Пришлось искать счастья у берегов острова Ферро, где мы высадили тысячу солдат. Прождали часа два-три, пока не явились местные жители вместе с молодым англичанином, который подтвердил нам, что они так бедны, что едят впроголодь. Взять было нечего; был отдан приказ о посадке, и мы пошли дальше.
16 ноября утром эскадра поравнялась с одним из островов Зеленого Мыса — Сантьяго, где мы бросили якорь между городами Плайя (или Прайя) и Сантьяго. Снова был высажен десант, но, так как дороги никто не знал и проводника не было, решили заночевать и дождаться утра. Но когда рассвело, то оказалось, что неприятель не оказывает никакого сопротивления. Шестьдесят стрелков спокойно заняли город, над которым взвился британский флаг. Мы нашли в городе до пятидесяти орудий, которые все были заряжены. Мы салютовали из них в честь нашей королевы, соблюдая английский обычай (это было 17 ноября, в день коронации), и в ответ послышался салют всех судов. Странно было слушать долго не прекращавшийся гул канонады. Солдаты были расквартированы по городу и на ночь выставлены патрули.
Так провели мы в городе две недели, забирая добычу, какая попадалась, большею частью — вино, масло, муку и разный вздор для торговли с индейцами. Драгоценностей же или чего-нибудь вообще ценного в городе не нашлось. Главная цель генерала здесь вообще потерпела крушение, так как он ожидал у Зеленого Мыса перехватить золотой флот, про возвращение которого в Испанию он получил точные сведения. Мы немного опоздали, всего на несколько часов доказывается, разошлись с нашей добычей в дороге.
Раз как-то к одному из фортов подошел португалец с белым флагом, который спросил высланных ему навстречу офицеров, к какой нации они принадлежат. Те ответили: «Англичане». Тогда португалец пожелал узнать, объявлена ли война между Англией и Испанией, на что наши отвечали незнанием и посоветовали обратиться к генералу, который лучше всего сумеет удовлетворить его в этом отношении. Что же касается пропуска в город и обратного беспрепятственного возвращения, то это разрешение капитаны брали на себя, но тот отказался ввиду того, что не имеет полномочий от губернатора. Тогда если он хочет добра своему городу и окружающей местности, то ему следует непременно явиться к нашему начальнику сэру Фрэнсису Дрейку, у которого и ему, и вообще всем жителям обеспечен милостивый прием. Если же это не будет сделано в течение трех дней, то мы сожжем всякое жилье и от меча нашего погибнет всякая живая душа, которая встретится. Уходя, он обещал вернуться на другой день, но мы больше о нем не слышали.
24 ноября генерал в сопровождении своего лейтенанта и шестисот солдат отправились в деревушку, расположенную в двенадцати милях, где, как мы узнали, живут губернатор, епископ и все более именитые или состоятельные горожане. Около восьми часов утра были они на месте, но деревня оказалась пуста; жители бежали в горы. Отдохнув и напрасно прождав, не явится ли кто-нибудь для переговоров, генерал приказал солдатам направиться обратно в город. Тогда неприятель тотчас показался в отдалении, но не в таком числе, чтобы решиться на встречу с нами; однако была и пехота, и кавалерия. К вечеру генерал вернулся в Сантьяго.
Через два дня был отдан приказ о поездке на корабли, а одна рота была отправлена в город Плайю (или Прайю) отыскать там военные запасы, закопанные в земле, по показанию одного пленного. Но пленный либо не мог, либо не хотел указывать. Тогда принялись за поиски сами и нашли две пушки: одну — медную, другую — железную. Так до самого конца ни губернатор, ни епископ, ни кто-либо из жителей не пришли к нам просить пощады городу или выдачи съестных припасов. Мы заявили о своем недовольстве и презрении к ним, особенно за ту жестокость, которую они проявили к одному из наших солдат, отбившемуся от других: они убили его, обезглавили, сердце вырвали и кишки разбросали кругом. За это при уходе мы сожгли все дома в Сантьяго и те, которые попались нам по дороге в деревню.
Не прошло и нескольких дней морского пути, как среди людей началась сильная смертность от горячки и какой-то непрерывной боли. За несколько дней перемерло до трехсот человек, да и те, которые выздоравливали, долгое время оставались поврежденными в уме и бессильными. На некоторых были ясно видны маленькие пятна, какие бывают на чумных больных. Восемнадцать дней длился переход до вест-индских островов, из которых мы больше всего интересовались Эспаньолой13 и главным городом ее Санто-Доминго. По дороге вице-адмиральское судно перехватило шедший туда небольшой фрегат. Из опроса матросов выяснилось, что вход в гавань Санто-Доминго прегражден, а берега сильно укреплены, так что миль на десять в обе стороны от города высадки быть не может. Из островов Вест-Индии мы прежде всего остановились на острове Доминика. Когда туземцы узнали, что мы хотя и белые, но враждуем с испанцами, они отнеслись к нам миролюбиво и даже готовы были помочь нам, видя, как многие из наших матросов страдали и умирали от лихорадки. Они принесли нам листья и корни какого-то местного растения, которое употребляли против этой болезни, и научили нас пользоваться им. И действительно, от этого ли лекарства или оттого, что все помещения на кораблях были промыты и проветрены и на борт взята пресная вода, болезнь сразу утихла, и люди больше на заболевали. Затем мы направились на Санто-Доминго.
