Григорий Адамов - Тайна двух океанов
— Что такое? — с недоумением и некоторой растерянностью спросил Горелов.
Впрочем, уже в следующее мгновение он равнодушно рассматривал ногти на своих длинных пальцах.
— Вы что-то хотели сказать, Федор Михайлович? — обратился к нему капитан.
— Ничего особенного, Николаи Борисович… я просто поражен этой неожиданностью.
— Да, конечно, — проговорил капитан и продолжал: — Дело, однако, не ограничивается переменой курса. Приказ требует соблюдения максимальной секретности похода. Поэтому предупреждаю вас, товарищи, что подлодка не только не будет заходить в какие-либо порты, но будет избегать всяких встреч с судами, приближения к берегам, подъемов на поверхность. Подлодка будет все время находиться в боевом подводном положении. В связи с этим я строго запрещаю какие бы то ни было действия, которые могут обнаружить подлодку. Глубина хода будет все время не меньше трехсот метров. В ночные часы запрещается пользоваться световыми прожекторами и открывать щиты иллюминаторов.
— А как же с научными работами? — с беспокойством спросил зоолог.
— Они не пострадают, Арсен Давидович. Наоборот, если хотите, можно увеличить число глубоководных станций и обследовать также экваториальную и южную Атлантику, часть Антарктики, южную и тропическую части Тихого океана. От Гибралтарского пролива и Гвинейского залива придется отказаться.
— Значит, мы пойдем Магеллановым проливом? — спросил Горелов.
— Возможно, — ответил капитан. — В нашем распоряжении имеется, кроме того, и путь вокруг Африки. Некоторая разница в расстоянии не имеет значения.
Зоолог собрал бороду в кулак.
— Жаль, — вздохнул он. — Подводный Гибралтарский хребет, два встречных течения в проливе — верхнее из Атлантического океана и нижнее из Средиземного моря — очень важные темы в нашей океанографической программе. Впрочем, надеюсь, они с лихвой будут перекрыты проблемами новых областей. Я сейчас же приступлю, Николай Борисович, к составлению плана работ экспедиции по новому маршруту. Не откажите сообщить его мне.
И зоолог, вытащив из кармана блокнот и карандаш, приготовился записывать.
— Я вам потом передам его, Арсен Давидович, — ответил ему капитан после минутного колебания.
— Слушаю, — согласился ученый и тут же испуганно спросил: — Но первая-то наша станция, в Саргассовом море, остается в программе?
В каюте послышался легкий смех.
— О да! — усмехнулся капитан. — При любом маршруте «Пионера» ее не придется исключать.
Всем было известно нетерпение, с которым достойный зоолог ждал прибытия в это своеобразное, мало изученное, с почти неизвестной фауной море. С первых же дней похода зоолог не переставал вслух мечтать о той сладостной минуте, когда он сможет наконец дорваться до работы в прозрачнейших водах Саргассова моря, где должны были особенно развернуться зоологические и биологические исследования.
— Отлично! — удовлетворенно кивнул головой ученый. — Когда же мы прибудем туда, Николай Борисович?
— Часов через десять. Но надо не только прибыть туда — необходимо также отыскать подходящие места для ваших работ на разных глубинах, что-то вроде подводного плато или подводной горы. А это не так просто для Саргассова моря, которое на всех картах показано с огромными глубинами — больше шести тысяч метров… На этом, товарищи, мы закончим.
— Во всяком случае, завтра мы уже сможем приступить к работе, — потирая руки, говорил зоолог, направляясь к двери вместе с остальными участниками совещания.
* * *К полуночи «Пионер» был уже в пределах Саргассова моря и перешел на зигзагообразный курс, доведя ход до десяти десятых.
Ультразвуковые прожекторы непрерывно посылали в центральный пост управления подлодки, на носовую полосу и купол экрана, изображения всего, что встречалось впереди нее в глубинах вод на расстоянии до двадцати километров; еще дальше с обоих бортов шныряли во всех направлениях вокруг подлодки инфракрасные разведчики и посылали на тот же экран свои донесения.
Саргассово море известно своей большой глубиной, и отыскать здесь базу для подводных научных работ во всех слоях, как вблизи поверхности, так и на больших глубинах, было очень трудно. Ни капитан, ни зоолог не ожидали встретить какое-нибудь большое подводное плато. Но они были уверены, что на обширном пространстве этого моря, лежащего как раз в «полосе разлома земного шара», где в наиболее близкие к нам геологические эпохи происходили гигантские горообразовательные процессы, не прекратившиеся и в настоящее время, должны были находиться отдельные возвышенности вроде подводных гор, высоко поднимающихся над дном и сбоими вершинами приближающихся к поверхности моря.
В центральном посту подлодки утреннюю вахту нес лейтенант Кравцов. Стоя у щита управления, он часто посматривал на экран, на котором мелькали силуэты больших и малых рыб, скопления длинных водорослей, плавающих на поверхности этого моря.
Лейтенант был одет, как обычно, тщательно, даже щеголевато. Позолоченные пуговицы на белом кителе сияли; «краб» на фуражке сверкал, как начищенный; манжеты и воротничок были ослепительной белизны. Механическая прачечная на подлодке работала превосходно, но лейтенанта она, очевидно, не вполне удовлетворяла, и он придумал какое-то приспособление из плоской костяшки, которым наводил на воротничок и манжеты неподражаемый блеск.
Лейтенант перевел взгляд с экрана на приборы контрольного щита, висевшего на стене рядом со щитом управления. В стекле одного из приборов отразилось на мгновение чисто выбритое скуластое лицо, с мягким, слегка приплюснутым носом, черными бачками, доходящими до середины ушей, и веселыми карими глазами под редкими бровями.
Все многочисленные приборы показывали нормальную работу механизмов и машин подлодки. Приближался полдень, и перо курсографа, отмечая извилистый путь «Пионера», успело прочертить на карте почти все Саргассово море по меридиану с севера на юг.
В углу, возле густого сплетения проводов, сходившихся у щита управления, тихо копошился Марат. Он внимательно исследовал один из проводов сигнализации и связи с камерой кормовой ультразвуковой пушки. Связь действовала слабо, с перебоями, и Птицын, младший акустик, работавший у этой пушки, требовал немедленного исправления. Целый час уже бился над этой работой Марат. Главный электрик подлодки, военный инженер второго ранга Корнеев, не раз уже вызывал его по телефону, торопил, наконец даже крикнул:
— Позор, товарищ Бронштейн! Такой пустяк оказывается для вас труднее проектов мирового масштаба! Даю вам еще пятнадцать минут. Если вы не кончите за это время, то я… я передам работу Крамеру! Да-с! Имейте в виду! Стыдно!
