Петр Северов - Русское сердце
Всю ночь Рикорд раздумывал над создавшимся положением. Самое верное, пожалуй, — действовать их же методами. Японцы захватили в плен семерых — значит нужно захватить их в десять, в двадцать раз больше. Пусть самураи сами ищут возможности мирного соглашения. Если они вздумают драться на море, — дать бой…
Эта мысль приходила Рикорду и раньше, когда доставленные на Кунасири японцы один за другим исчезали в крепости и не возвращались. Но тогда он думал только об этих спасённых и предназначенных для дружественного обмена рыбаках. Очевидно, соотечественники из простого народа нисколько не интересовали самураев. Что же, моряки «Дианы» и «Зотика» добудут персон поважней. Рикорд заставит самураев возвратить пленных или выдать письменное подтверждение их казни.
Два корабля покинули залив Измены и, не отдаляясь от берега, двинулись к югу.
Океан был пустынен и хмур. Маленькие чёрные курильские буревестники стремительно проносились у борта, почти касаясь крылом волны. И русские и японские моряки знали: буревестники играют перед штормом. Быть может потому, что близился шторм, в океане не было видно ни одного судна, — японцы не решались выходить из гаваней. Только уже перед вечером дозорный «Дианы» заметил неподалёку от берега большую байдару. Огибая прибрежные рифы, она быстро шла к заливу Измены.
С мостика «Дианы» послышалась команда капитана:
— Взять!..
Три шлюпки тотчас скользнули на волну и понеслись наперерез японскому судну.
Через полчаса группа японцев была доставлена к борту «Дианы». Они поднялись на палубу и, словно по команде, разом упали на колени, вопя и причитая на все лады. Только грозный оклик капитана заставил их умолкнуть. Указывая в сторону крепости, Рикорд спросил:
— Вы уже бывали в этом заливе?
Взятый на судно в пути курил-переводчик, хотя и не отлично говорил по-японски, но легко перевёл этот вопрос.
Японцы встревожились ещё сильнее. Старший из них осторожно оглянулся по сторонам и тихонько заплакал; вслед за ним громко заголосили и все остальные.
— Они не хотят отвечать? — спросил Рикорд.
— Да, они были в этом заливе, — сказал переводчик. — Вот старший плачет и повторяет: «Были… были…»
— Спроси: где пленные русские моряки?..
Но сколько ни бился переводчик, сколько ни помогали ему и офицеры и матросы, японцы повторяли одно и то же:
— Мы ничего не знаем… Мы хотим домой…
Рикорд приказал отправить японцев в трюм, накормить, выдать постели.
Ранним утром на подходе к заливу Измены с севера они заметили большой японский корабль. Если бы не темень ночи и не туман, они увидели бы его значительно раньше: судно шло на юг в сторону Хакодате или Мацмая и проскользнуло где-то близко от русских кораблей. По приказу капитана матросы задержали судно.
На этот раз Рикорд был доволен: он захватил шестьдесят японцев. Среди них оказался богатый, одетый в дорогие шелка купец, хозяин корабля. Он спросил капитана и, подойдя к Рикорду, произнёс торжественно:
— Я — Такатаи-Кахи. В Японии отлично известна моя фамилия. Кроме этого моего корабля, на который вы напали, у меня имеется ещё десять таких же больших кораблей. У меня есть также собственные рыбные промыслы и, наконец, собственные дома и замок. На меня работают сотни людей, потому что я, Такатаи-Кахи, очень богат.
— Хорошо! — воскликнул капитан, с интересом рассматривая дородного купчину. — Мне и был нужен именно такой господин…
— Такатаи-Кахи желал бы знать, какой ценой он может откупиться? — спросил купец, говоря о себе в третьем лице.
Рикорд посмотрел на японца с улыбкой.
— Поскольку жизнь и благополучие уважаемого Такатаи-Кахи бесценны, — с моей стороны было бы неприлично называть какую-либо цену.
Купец поклонился, приняв эти слова всерьёз.
— В таком случае, — произнёс он громко, — Такатаи-Кахи надеется узнать, чем объяснить это печальное недоразумение? Доблестный русский офицер принял меня, наверное, за кого-то другого? Смею заверить доблестного русского офицера, что я, Такатаи-Кахи, чья фамилия известна по всей Японии, не злопамятен. Я соглашусь простить эту ошибку…
— Вишь ты, как пыжится! — весело воскликнул кто-то из матросов. — Умора!
Капитан строго повёл в сторону весельчака глазами и продолжал прежним, печальным тоном:
— Недоразумение вызвано, уважаемый Кахи, поведением японских военных на Кунасири. Мало того, что они ворвались на русскую землю и построили на этом острове крепость, — они обманным путём завлекли и захватили в плен капитана этого корабля и с ним шестерых русских моряков. Несколько дней назад начальник гарнизона сообщил мне через посыльного, что эти семеро русских моряков убиты… Однако подтвердить это сообщение в письменной форме он отказался…
Японец вздрогнул и побледнел, круглое лицо его перекосилось.
— Убиты?… Этого не может быть! Совсем недавно, десять дней назад, я видел пленных русских моряков в городе Мацмае. Я даже помню фамилию капитана… Капитан Мур!..
Рикорд удивлённо переглянулся с офицерами. Что же с Головнкиным? Если Мур числится капитаном, значит, Головнин погиб?..
— Быть может, вы не точно назвали фамилию, уважаемый? Фамилия капитана — Головнин.
— Нет, нет, — уверенно повторил японец, — Мур. Он среднего роста, плечистый, бороду бреет, но оставляет длинные виски, на вид суров, а глаза добрые…
— Да это и есть Василий Михайлович! — восторженно закричал Рикорд, глядя в просиявшие лица матросов.
— Да, — подтвердил купец. — Его называли: Василий Михайлович… Вы можете верить Такатаи-Кахи.
— Где они содержатся? В Мацмае? Значит, живы? Ура!
Дружное «ура» пронеслось над «Дианой» и повторилось, словно эхо, на «Зотике». На какую-то минуту Рикорд позабыл про японцев. А купец, не понимая, что происходит, утратил всю свою важность и юркнул в толпу своих спутников. Два дюжих матроса с трудом вывели его и снова поставили перед капитаном.
— Вам не грозит опасность, уважаемый Кахи, — сказал капитан, с усмешкой оглядывая взъерошенного, помятого купца. — Вы сообщили нам великую, радостную весть…
Купец моментально преобразился.
— О, Такатаи-Кахи не ведом страх! Это, знаете, от радости. Я думаю, теперь, когда вы узнали о своих друзьях, вы не погубите мой корабль? На нем так много сушёной рыбы… Если вам нужны заложники, возьмите половину моих матросов… Корабль, однако, не должен погибнуть. Вы не допустите этого, капитан?
— Можете успокоиться, — сказал Рикорд, — я не покушаюсь на ваш корабль. Он может следовать в Японию или куда вам угодно. Все ваши люди будут освобождены. А вы, господин Такатаи-Кахи, отправитесь в небольшое путешествие на Камчатку. Вы будете жить в Петропавловске до того самого дня, пока ваши соотечественники не освободят наших соотечественников… Кстати, можете написать письмо своим родственникам или губернатору Мацмая, чтобы они побеспокоились о вашем освобождении.
