Анатолий Вахов - Фонтаны на горизонте
— Нет, я продолжу его, — покачал головой Северов и твердо продолжал: — Когда мы шли сюда, вы и Норинов изволили сетовать, что иностранцы грабят русские земли. Я подумал о вас тогда, что вы... Впрочем, не стоит вспоминать. Мне горько за мою ошибку. Я сейчас убедился, что вы хуже иностранцев, хуже, намного хуже. Вы попросту преступник...
Осипов с побледневшим лицом злобно оттолкнул от себя чашку, расплескав кофе, и встал из-за стола:
— Вы забываетесь, господин Северов, — голос его звучал угрожающе: — Благодарю за откровенность, но должен просить держать свое мнение при себе и исполнять обязанности или же... Вы, очевидно, догадываетесь, что я имею в виду?
Северов хотел тут же отказаться от капитанской должности, но какая-то смутная мысль удержала его. Рука лишь крепко сжала трубку. Осипов, не прощаясь, вышел из каюты, хлопнув дверью. Он сразу же покинул шхуну.
Журба заглянул в каюту и увидел, что капитан сидит в кресле и дымит трубкой. Северов сделал знак войти.
— Осипов-то с шхуны, как рыба с крючка, сорвался, — улыбнулся Журба.
Северов рассказал ему о своей беседе с Осиповым. Боцман неодобрительно покачал головой:
Погорячились вы, Иван Алексеевич. Как бы большой неприятности не было.
Какой? — Северов поднялся с кресла, выбил трубку. — Подлецу всегда надо говорить, что он подлец! А в обиду себя не дадим.
Он вышел на палубу в тот момент, когда послышались громкие голоса матросов:
Шхуна в бухту входит! Американская!
Гуд дэй, давно не виделись, дорогие родственники— сердито воскликнул Слива, не забывший нанесен ной ему на -Кишиневе» обиды. — Ждали, ждали, даже закуски не осталось.
Да, американское судно. — проговорил Северов с беспокойством, вспомнив, как Осипов справлялся у Никитина о каком-то Коннорсе.
«Возможно, что это он и жалует, — думал Иван Алексеевич, и снова его охватило негодование: — Говорил об американцах одно, а дела с ними ведет. Где же гордость, любовь к родине, патриотизм?»
Моряки «Дианы» следили, как «Кэмал» осторожно вошла в бухту и направилась к берегу. Это было добротное промысловое судно.
Хорошая шхуна, — сказал Северов, — кажется, китобойная. Видите, на носу гарпунная пушка !В чехле?
Видно, что ходкая, — боцман, как и капитан, думал сейчас над тем, что принесет им приход этого американского судна.
«Кэмал» приближалась. Коннорс стоял рядом с Барроу и рассматривал «Диану».
Может быть, опустить флаг, — тревожился Барроу.
Это шхуна моего друга, — успокоил его Коннорс. — Недурное судно он себе приобрел. Становитесь рядом с ним, но только ближе к выходу.
«Побаивается», — с тревогой подумал Барроу и отдал команду Стурволлану переложить штурвал. Рулевой, человек лет сорока с рыжеватыми баками и бородой, двинул лохматыми бровями:
— Есть, капитан!
«Кэмал», замедляя ход, подошла к «Диане» и бросила якорь. Два судна стояли друг против друга, как бы присматриваясь, прежде чем решить, будут ли они друзьями или врагами.
— Смотрите, — Журба указал Северову на берег. Иван Алексеевич поднял бинокль. От берега шла
шлюпка. В ней сидел Осипов, а трое служащих фактории усердно налегали на весла. Значит, Осипов ждал американцев. Мысль, заставившая Северова удержаться на капитанском месте, сейчас обрела свою ясность, бесспорность: да, он поступил правильно. Изменить положение на фактории он не в состоянии, но сообщить в Петропавловск, во Владивосток о том, что здесь происходит, может. Но кому?
Северов ничего не сказал об этом Журбе, решив немного повременить, узнать, для чего пришло американское судно. Он видел, как Осипова встретил на «Кэмал» широкоплечий человек в меховой куртке, и по тому, как они поздоровались и о чем-то с улыбкой говорили, он понял, что они хорошо знают друг друга.
События между тем развивались все стремительнее. Через полчаса на факторию вернулся отряд Норинова с оленями, навьюченными тюками. Журба по просьбе Северова немедленно съехал на берег и вскоре вернулся, взволнованный и растерянный. Таким его капитан еще не видел.
— Ну и дела, Иван Алексеевич, — глубоко дыша от быстрого подъема по штормтрапу, говорил он. — Банда, настоящая банда...
Вернувшиеся члены отряда Норинова не скрывали, что они совершили рейд по далеким селениям и грабили жителей, отбирая пушнину и цепные вещи, а тех, кто сопротивлялся, попросту расстреливали.
Сейчас там начинается попойка, — рассказывал Журба. — Эти бандиты похваляются, что скоро пойдут в новый рейд, набьют трюмы «Дианы» мехом и кое-чем другим, а затем поплывут в Америку.
Куда? — Северову показалось, что он ослышался.
В Америку на «Диане», — повторил Журба. — Я думаю, что это правда.
Да, правда. — согласился Иван Алексеевич. — Иначе бы Осипов и Норинов себя так не вели.
Что же делать? — боцман ждал от Северова ответа, а сам думал: «Уходить надо, уходить. Иначе нас тут как щенят перетопят».
-— Подумать надо, — уклонился от ответа Северов.— Вечером скажу. Если кто к шхуне будет подходить, доложите мне.
Иван Алексеевич ушел в каюту. Он с трудом сохранял самообладание — так потрясло его сообщение Журбы. Значит, Осипов и Норинов награбленное добро увезут в Америку, а что будет с Журбой, Джо. с ним. Северовым. со всей командой? Бросят на чужбине, и только. Северов яростно сжал кулаки. Он жадно курил, думал. -Надо уходить в Петропавловск. Другого выхода нет».
Северов приказал вахтенному вызвать Джо. Тот пришел в рабочей робе, г паклен в руках, черных от машинного масла.
Чем занимаешься? — спросил его Северов.
Начали с дедом машину перебирать. — обтирая руки, спокойно сообщил Джо.
Что-о!? — вскричал Иван Алексеевич, и на него повеяло холодом страха: — Кто приказал перебирать машину?
— Дед сказал, что мы еще долго будем тут стоять, а потом предстоит большое плавание.
Когда можно собрать машину?—Северов понимал, что не без участия Осипова начался этот ремонт.
Не раньше, чем к утру. А что случилось, Иван Алексеевич? — Джо передалась тревога старшего друга.
Ничего, ничего, иди и не говори механику, о чем я тебя спрашивал. Иди, Джо. — Северов хотел быстрее остаться один, чтобы обдумать эту неожиданную весть. «Осипов, видно, предполагал, что мы можем уйти, и при казал разобрать машину. — Северову казалось, что его связывают путы. — Сдаться, стать жертвой, игрушкой в руках этих подлецов? Нет, этого не будет».
Он позвал Журбу. Уже наступал вечер, и в каюте становилось сумрачно.
Американец и Осипов съехали на берег, — сообщил Журба.
Черт с ними, — выругался к его удивлению капитан, никогда раньше не допускавший ни единого грубого слова. — Мы должны уйти в Петропавловск, и какая бы сейчас там власть ни была, не может она безразлично отнестись к действиям осиповской банды.
