Жак-Ив Кусто - Чтобы не было в море тайн
У акул заведено «бодать» плавающие на поверхности воды незнакомые предметы; это явление тщательно изучалось исследователями. Профессор Бадкер считает, что селахий анализируют вкус объекта «сенсорными ячейками», которые укрыты под своеобразными чешуями, выстилающими кожу акулы. Эти сенсорные ячейки устроены подобно вкусовым луковицам во рту и зеве акулы, и нервные волокна связывают их с тем же нервом, который получает импульсы от луковиц. Таким образом, акула может получить информацию о вкусе, потершись кожей о предмет. То ли сама вода кругом содержит какие-то химические индикаторы, то ли шершавая кожа акулы соскабливает достаточно частиц вещества, чтобы произошла реакция в нервных окончаниях – во всяком случае хищница тотчас составляет себе представление о характере предмета, которого коснулась. Не исключено, что только благодаря неприятному запаху моего неопренового скафандра я все еще хожу на двух ногах.
Во второй половине дня мы снова пошли под воду, но на этот раз к нам опустили большую стальную клетку. Теперь можно было не думать об опасностях медленного всплытия, когда ты не прикрыт снизу морским дном и атака может последовать с любой стороны. Добавлю, что, чем ближе к поверхности, тем, похоже, сильнее возбуждение акул, поэтому главная опасность грозит человеку, когда он выходит из воды.
Сквалоскоп был пуст. Обе пойманные нами акулы ушли. Правда, прутья клетки были алюминиевые, но и то их разделял такой маленький просвет, что акулам, наверное, пришлось протискиваться боком. Я с содроганием подумал, какая силища для этого нужна. Бернар Местр, сопровождавший теперь Каноэ, укрепил сквалоскоп, связав все прутья вместе посередине. В этот раз мы работали без крючка, просто привязали куски рыбы к веревке, которую держал Каноэ. Мы надеялись, что такой способ поможет нам сберечь клетку, ведь утром разъяренная акула чуть не разнесла вдребезги наш сквалоскоп. Мой телохранитель Бернар Шовеллен держался рядом со мной, готовый защитить меня со спины и помочь двум другим товарищам.
Акул было больше, чем утром, и атмосфера показалась нам куда более нервной. Я употребляю слово «атмосфера» в переносном смысле; опытный подводник знает: что ни погружение, то другая атмосфера. А когда работаешь с акулами, атмосфера играет особенно важную роль. Сегодня ты чувствуешь, что можно их гладить руками или не обращать на них внимания, а завтра с первой же минуты улавливаешь угрозу. Бывало, всем нам одновременно вдруг становилось не по себе, хотя акулы вроде бы вели себя по-прежнему, продолжая свой хоровод. В таких случаях мы сразу настораживались и приводили себя в боевую готовность. Мы никогда не пренебрегаем сигналом тревоги, каким бы он ни был неопределенным. А в другой раз, казалось бы в такой же точно обстановке, чувствуешь себя абсолютно спокойно, инстинкт говорит тебе, что можно безнаказанно приближаться к акулам.
Типичная картина: акула в открытом море, на ее спине играют блики солнца
Три десятка черноперых рифовых акул и десять-пятнадцать белоперых Сагсhагhinus albimarginatus медленно кружили около сквалоскопа. Небольшой групер занял клетку и продолжал сидеть в ней, когда мы приступили к работе на песчаном дне вокруг его импровизированного убежища. На этот раз программа наших действий была тщательно разработана заранее, и все шло куда более гладко. Мы быстро отловили четырех черноперых акул и приступили к экспериментам. Нам предстояло испытать разные анестезирующие вещества, подобрать такое, чтобы можно было усмирять акул для исследований. Скажем, закрыть акуле глаза и проверить ее обоняние, или поместить у нее на голове электроды для снятия энцефалограммы.
Начали мы с беловатой жидкости под названием МС-222, хорошо известной биологам, которые применяют ее для отлова живых рыб. Мы вооружились огромным шприцем. Его поршень приводится в движение сжатым воздухом, и так как давление воздуха в баллоне выше давления окружающей среды, достаточно открыть клапан, чтобы шприц исторг большое облако белой жидкости.
Бернар Местр схватил за грудной плавник одну из пойманных нами акул и подтянул ее к прутьям клетки. Хищница яростно отбивалась, но Каноэ сунул ей в пасть конец шприца и открыл клапан. Шприц опорожнился, вся вода вокруг головы акулы – перед рылом, позади жабр – помутнела. После этого Бернар отпустил акулу, и она снова закружила по клетке, тараня носом прутья. Мы долго ждали, когда же проявятся признаки вялости, но пленница продолжала плавать как ни в чем не бывало. МС-222 явно не подействовало.
Аквалангист пропускает акулу мимо себя и быстро плывет вдогонку, заходя сбоку
Мы испытывали разные снадобья, разные способы, однако никак не могли добиться удовлетворительных результатов. Решили наконец прибегнуть к чисто французскому средству: инъекция коньяка. Доктор Юджини Кларк посоветовала нам испытать подкожное вливание спирта, но у нас не было на борту спирта, и мы заменили его коньяком: в нем ведь тоже немало градусов. Помню, как доктор Франсуа, держа в руках мензурку и ветеринарный шприц, стоял на кормовой палубе в ожидании моего отца, который пошел за непочатой бутылкой «трех звездочек». Естественно, раньше чем наполнять шприц, полагалось проверить качество коньяка, и, конечно, в дегустации должны были участвовать все подводники. Но вот наконец шприц наполнен, мы спускаемся по водолазному трапу. Эксперимент проходил очень весело, никто не сомневался в его успехе. Уровень жидкости в бутылке красноречиво свидетельствовал, что бутылка не один раз прошла по кругу, прежде чем мы решились проверять на практике гипотезы ученых. На этот раз под водой царила весьма оптимистическая атмосфера. Увы, достигнув дна, мы увидели, что все акулы в клетке мертвы. И тотчас подсознание настроило нас на серьезный лад. Водная толща кругом опустела, акулья орда исчезла, остались только четыре неподвижных туши в сквалоскопе.
Каноэ отложил ненужный шприц, просунул руку между прутьями и подергал одну из акул за хвост. В самом деле мертва... И остальные три тоже. Где-то вдали, на пределе видимости я смутно различал медленно кружащиеся силуэты. Акулы... Но они теперь стали куда осторожнее и сторонились нас. Забыв про коньяк, мы попытались их приманить. Тщетно. Куски свежей рыбы соблазнили только уже знакомого нам небольшого групера. Лишь после того как были убраны погибшие акулы, нам удалось возобновить эксперимент. Что за сигнал тревоги распространился в толще воды и насторожил акул?
Опыты, проведенные во Флориде и в Тихом океане, показали, что запах мертвой акулы отпугивает других селахий. Близкий друг моего отца, Конрад Лимбо (он потом погиб при несчастном случае в подводной пещере), описал один такой опыт. Вместе с группой ихтиологов он изучал акул, обитающих в районе острова Клиппертон в Тихом океане. Однажды на берегу было оставлено несколько мертвых акул. Дня через два их туши начали разлагаться, и трупная жидкость потекла ржавыми ручейками по песку в море. Вскоре акулы – а их в этих водах было очень много – совершенно исчезли.
