Амир Али - Черная борода
– Знаете самое главное правило матроса на корабле Черной Бороды? – никто не отозвался, все не могли оторвать глаз от внушительной фигуры пирата. – Ну, так я вам скажу! Это испытывать жажду, не важно к чему или к кому: к морю, свободе, труду, женщинам, риску или рому. Но пока ты испытываешь жажду – ты жив!
Собравшиеся откликнулись дружным гулом одобрения. А потом вперед вышел человек невысокого роста в треуголке и кафтане из темно-зеленого сукна. У него были покатые маленькие плечи и довольно изящные руки, а голос больше походил на юношеский – такой звонкий, чистый. Человек откашлялся в кулак, а потом, глядя прямо и решительно пирату в глаза, сказал:
– У меня есть жажда. Я хочу быть в твоей команде.
Черная Борода подошел к незнакомцу. Ему нравился такой напор, вызов. Даже это смелое «ты» говорило уже о многом.
– Правда, ты как-то щупловат для матросской тяжелой работы, – Тич придирчиво рассматривал юнца. В голубых глазах того читалась непокорность.
– Ничего, – откликнулся он, – рюмку с вином поднять сумею.
Все пришедшие разразились смехом. Им теперь тоже было интересно, что же будет дальше.
– Хорошо, а как же к тебе обращаться?
– Меня зовут Джинд…ээ, Джин, – исправился парнишка, на мгновение опустив глаза. Краска залила его щеки, но он быстро справился с охватившим его волнением. Это немного насторожило Тича. Он подумал про себя, что будет пристальнее наблюдать за новым матросом. Через четверть часа в команду были приняты еще несколько человек, и они все вместе подняли якорь, отплыв к новым берегам.
На этот раз мишенью Черной Бороды оказался большой английский торговый корабль, который он настиг у побережья острова Сент-Винсент. Матросы полностью обчистили корабль, при этом никто из членов команды захваченного судна не пострадал. Матросы думали, что Тич оставит и корабль, однако он решил его поджечь, обосновав это тем, что рухляди и на своем корабле ему хватает. Некоторые из матросов приняли это на свой счет, словно пират их имел ввиду, и хотели обидеться. Впрочем, подобного капитан не позволял делать долго никому, потому как обида способна отделить его от команды и сплотить между собой, а вот уж это чревато бунтом. Именно для прекращения волнений на судне, прежде чем сжечь старую посудину, он дал вольную матросам забирать с трофейного корабля все, что те пожелают. Когда же все снова собрались на палубе «Королевы Анны», пират сам пустил в корабль подожженную стрелу.
Буквально через мгновение дерево вспыхнуло и яркое пламя разгоравшегося пожара, словно большой кусок упавшего с неба солнца, осветило плоскость моря. Все возликовали, захлопали в ладоши. Что ни говори, а зрелище разрушений, распада, всегда будет привлекать людей во все времена, как и тогда. Казалось бы, дело сделано, и можно отправиться на отдых, но зоркий глаз Тича различил на палубе горящего судна человеческую фигуру. Матрос Джин, тот самый, что показался пирату странным при встрече, метался из стороны в сторону, пытаясь не попасться в лапы огня. «Вот же жадный сукин сын», – выругался капитан, не способный прекратить наблюдения за человеком, противостоящим стихии. Он мысленно делал ставки: «Сто к одному, что огонь одержит победу, если только этот хапуга не окажется смельчаком и не рискнет броситься в воду, чтобы спасти свою жалкую жизнь». А матрос тем временем отступал все ближе к краю палубы, так что у него уже не было шанса выжить, оставалось только сделать последний выбор – как лучше принять смерть – от огня или воды. Несчастный выбрал последнее. Немного разбежавшись, он стремительно бросился за борт, широко раскинув руки.
Круги воды сомкнулись над его головой и рябь от столкновения морской равнины с телом почти улеглась. Тич готов был уже замкнуться в каюте, чтобы там поразмыслить над пустячными или глобальными вопросами, а может поговорить с Черри, которая так и прижилась на его корабле, когда неожиданно приметил, что Джин вовсе не погиб, а выплыл и двигается к пиратскому фрегату. «Он оказывается еще и живчик», – отметил про себя Тич, а вслух приказал спустить шлюпку, чтобы доставить матроса на палубу. Только на этом сюрпризы не закончились.
Спасенный матрос выглядел более чем невероятно – треуголка потонула в воде, а потому волосы теперь свободно рассыпались по плечам, каштановые и вьющиеся; не затемненные полями шляпы зеленые глаза в сочетании с открытым лбом, смотрелись отнюдь не по-мужски. В довершение ко всему, камзол распахнулся, а прилипшая к телу мокрая блуза выдавала в матросе юную девушку. Тич смотрел на все это и не мог поверить собственным глазам – перед ним стояла женщина! Как же она сумела перехитрить его? А ведь он с самого начала чувствовал, что что-то не так с этим Джином. Не случайно ведь самозванка осеклась, когда называла свое имя впервые.
Матросы, стоявшие здесь же, с любопытством посматривали на новенькую. Не до каждого дошло из-за пьяного угара, что перед ними – тот самый Джин, но даже в их затуманенных головах бродила мысль о том, что неплохо было бы с ней поразвлечься, потому что даже в таком виде, продрогшая и напуганная, с всклокоченными волосами и порванной одеждой, она смотрелась весьма привлекательно. Те же из большинства, кто все просек, испытали трепетный страх. В их сердцах пустило крепкие корни поверье, что женщина на корабле сулит беду. Тем не менее, старательно задуматься на этот счет Черная Борода не дал, потому что тут же увел обманщицу с собой в каюту. Матросы же только говорили в полголоса о том, что он может с ней сделать. Особо искушенные со смешком приговаривали, что ясное дело, не картинки они там смотрят, а развлекаются другими играми. На самом же деле это были не больше чем домыслы фантазеров.
Тич, конечно же, не был чужд пристрастия к женщинам, а особенно– таким хорошеньким, как эта Джинджер, но в тот момент его больше интересовал вопрос: для чего она это сделала. Ответ был прост. С детства маленькой девочке хотелось путешествовать, смотреть города, чувствовать на своих губах соленый вкус моря. Но вот беда – женщин на корабли не брали, считая, что те приносят несчастья судну. И тогда не оставалось ничего иного как сбежать из дома, переодеться в мужчину и поступить на службу к одному из самых известных пиратов того времени, то есть к Черной Бороде.
Нечего скрывать, что последнее примечание девушки польстило Тичу, да и к тому же, и привлекательность сыграла свою роль. Пират проявил внимательность к гостье и не притронулся к ней и пальцем, пока она сама, поддавшись притягательности этого мужчины, не сделала первый шаг.
Это случилось совсем неожиданно во время очередного шторма, взлохматившего море и тучи над ними. Когда они вдвоем вычерпывали воду из поврежденного трюма, Джинджер, не заметив острия выступавшей из-под воды деревяшки, напоролась на нее ногой и сильно поранилась. Кровь хлынула из пореза, окрасив бледно-красным цветом воду вокруг. Когда Тич это заметил, то отнес девушку на руках в свою каюту, сам перевязал рану. Вот уж никогда бы Джинджер не подумала, что этот с виду космач и грубиян способен к такой внимательности и заботе. Такое обращение тронуло ее сердце.
