Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада. Хроника капитана Блада
Тондер вошел небрежной, ленивой походкой; левая рука его покоилась на эфесе шпаги. Отвечая на поклоны, он протискался сквозь толпу и остановился перед сидевшим за столиком Джереми.
— Вы позволите? — спросил он и, не дожидаясь ответа, пододвинул себе табурет и сел. — Какая удача, что мы можем так скоро возобновить наш маленький спор, который был вчера, к сожалению, прерван.
Джереми сразу понял, куда он клонит, и поглядел на него в некотором замешательстве. Его товарищи, не знавшие, о чем идет речь, тоже уставились на француза.
— Мы, мне помнится, обсуждали вопрос о том, что появление некоторых лиц порой бывает нежелательным и что у вас не хватает сообразительности понять, в какой мере это относится к вам.
Джереми наклонился вперед.
— Не важно, что мы обсуждали. Вы пришли сюда, как я понимаю, чтобы затеять со мной ссору?
— Я? — Капитан Тондер поднял брови, потом нахмурился. — С чего вы это взяли? Вы мне не мешаете. Вы просто не в состоянии ничем мне помешать. Если б вы оказались на моем пути, я бы раздавил вас, как блоху. — И он презрительно и нагло рассмеялся прямо в лицо Джереми, чем сразу и достиг своей цели — этот смех задел Джереми за живое.
— Смотрите не ошибитесь, принимая меня за блоху.
— Ах, вот как? — Тондер встал. — В таком случае поостерегитесь докучать мне снова или, предупреждаю, я раздавлю вас одним щелчком! — Он говорил намеренно громко, чтобы все могли его слышать. Его резкий голос привлек к себе внимание, и шум в зале затих.
Тондер презрительно повернулся к Джереми спиной, но застыл на месте, услыхав:
— Нет, постой, грязный пес!
Капитан Тондер обернулся. Его брови поползли вверх. Злобный оскал приподнял кончики тоненьких усиков. А дородный силач Волверстон, все еще не понимая, что происходит, инстинктивно старался удержать Джереми, который тоже вскочил с табурета.
— Пес? Так, так! — с расстановкой проговорил Тондер. — Пес, сказали вы? Вполне уместное сочетание — пес и блоха. Но тем не менее пес — это мне не нравится. Не будете ли вы столь любезны взять пса обратно? И притом немедленно! Я не отличаюсь терпеливостью, мосье Питт.
— Разумеется, я возьму его обратно, — сказал Джереми. — Зачем обижать животное.
— Под животным вы подразумеваете меня?
— Я подразумеваю пса. Надо было бы сказать не пес, а…
— Крыса, — резко произнес чей-то голос за спиной Тондера, заставив его обернуться.
На пороге, небрежно опираясь на свою черную трость, высокий, элегантный, в черном, расшитом серебром костюме стоял капитан Блад. Его горбоносое, обожженное солнцем и ветром лицо было обращено к капитану Тондеру, холодные синие глаза смотрели на него в упор. Он неторопливо направился к французу.
— Крыса, на мой взгляд, как-то лучше определяет вашу сущность, капитан Тондер, — непринужденно и бесстрастно проговорил он и остановился, ожидая, что скажет тот.
Раздался дружный взрыв хохота. Когда он смолк, прозвучал ответ Тондера:
— Понимаю, понимаю. Крошка шкипер находится под надежной защитой. Папаша Блад встревает не в свое дело, дабы спасти этого трусишку.
— Само собой разумеется, я должен взять его под защиту. Разве я могу допустить, чтобы какой-то наглец бретер заколол моего шкипера? Конечно, я должен вмешаться. И вы могли это предвидеть, капитан Тондер. Вы не только презренный негодяй, но и жалкий трус — вот почему я сравнил вас с крысой. Вы рассчитываете на свое уменье владеть шпагой, но решаетесь пускать ее в ход только против тех, кого считаете не слишком искушенными в этом ремесле. Так поступают лишь трусы. Ну, и, разумеется, убийцы. Ведь, насколько мне известно, убийцей заклеймили вас во Франции.
— Это ложь! — сказал Тондер, побелев как полотно.
Капитан Блад, обернувший оружие Тондера против него самого, намеренно стараясь разжечь его ярость, невозмутимо возразил:
— А вы попробуйте доказать мне это на деле, и я возьму свои слова обратно, прежде чем проколю вас шпагой… или после того. По крайней мере вы получите возможность закончить с честью бесчестно прожитую жизнь. Здесь есть еще одна комната, довольно просторная и пустая, мы можем…
Но Тондер, злобно усмехнувшись, перебил его:
— Ну нет, со мной эти штучки не пройдут. У меня разговор не с вами, а с мистером Питтом.
— Это подождет. Сначала решим наш спор.
Тондер взял себя в руки. Он побледнел еще сильнее и тяжело дышал.
— Послушайте, капитан Блад. Ваш шкипер нанес мне оскорбление: он назвал меня грязным псом в присутствии всех этих людей. Вы намеренно стараетесь ввязаться в ссору, которая не имеет никакого отношения к вам. Так не по правилам, и я призываю всех в свидетели.
Это был ловкий ход, и он оправдал себя. Присутствующие оказались на стороне Тондера. Матросы из команды капитана Блада угрюмо молчали, а остальные закричали, что француз прав. Даже Хагторп и Волверстон и те могли только молча пожать плечами, а Джереми сам окончательно погубил дело, поддержав своего противника:
— Капитан Тондер прав, Питер. Наши с ним дела тебя не касаются.
— Вы слышите? — закричал Тондер.
— Нет, касаются. Мало ли что он говорит. Вы замыслили убийство, негодяй, и я этого не допущу. — Капитан Блад, отбросив свою трость, положил руку на эфес шпаги.
Но дюжина крепких рук тотчас схватила его, со всех сторон раздались гневные крики протеста, и, лишенный поддержки своих товарищей, он вынужден был уступить. Ведь даже верный Волверстон, неизменный его сторонник, шептал ему в ухо:
— Остановись, Питер! Во имя бога! Ты же всех взбунтуешь против нас из-за такой безделицы. Ты опоздал. Парень сам виноват — зачем лез на рожон?
— А вы что здесь делали? Почему вы его не удержали? Ну вот, глядите! Он пошел драться, идиот безмозглый!
Джереми уже направлялся в соседнюю комнату: он был похож на ягненка, покорно шагающего на бойню и даже ведущего за собой своего мясника. Хагторп шел рядом с ним, Тондер — сзади, остальные замыкали шествие.
Капитан Блад, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься на Тондера, присоединился вместе с Волверстоном к толпе зевак.
В просторной полупустой комнате столы и табуреты быстро сдвинули к стене. Помещение это представляло собой, в сущности, пристройку — нечто среднее между навесом и сараем, с земляным полом и длинным отверстием в одной из стен, которая не доходила до потолка фута на три. В эту щель лились жаркие лучи послеполуденного солнца.
Противники, обнаженные по пояс, со шпагой в руке, стали друг против друга: Джереми — высокий, статный, мускулистый, Тондер — худощавый, жилистый, проворный и гибкий, как кошка. Хозяин таверны и все его помощники присоединились к толпе зрителей, расположившихся вдоль стен.
