Дариуш Ришард - Отголоски прошлого
— В расчете, — Лауритц медленно, словно нехотя, потянулся к капитанской руке, сжал его кисть и чуть склонился вперед, загадочным шепотом проговорив: — Я бы на твоем месте поостерегся.
— Чего? — Барт скорчил такую забавную, непонимающую мину, что напрочь нарушил торжественность момента.
— Чего слышал, — чтобы акцентировать внимание на своих словах, он попытался стиснуть капитанскую руку чуть крепче. — Тебе следовало бы быть начеку, унять свое безудержное веселье и побеспокоиться за собственную жизнь, пока не поздно. Особенно сегодня. Особенно на этом корабле.
— Ты что это, мил человек, — нахмурился капитан, — угрожать мне вздумал, совсем сбрендил на почве ревности? Тоже мне, напугал морского ежа голым задом.
— Ой, дурак… — Ларри зажмурился и почти болезненно скривился. — Вот делать мне больше нечего. Я тебя предупредить пытаюсь по-товарищески. Тебе тут угрожает реальная опасность. И узнал я об этом только что…
— Да ладно тебе, знахер, хорош трепаться, — окончательно отмахнулся от него пират. — Какая еще, к дьяволу, опасность может угрожать мне на моем же судне? Я день и ночь окружен верными людьми, и только тухлый морской язык может утверждать обратное.
— Напыщенный осел! — выругался лекарь, направляясь к выходу, пока кэп не докричался до кубрика и их обоих не настигли упомянутые неприятности. — Больше ни слова доброго от меня не дождешься. Зря ты не хочешь меня слушать, вот пожалеешь об этом потом, но будет уже поздно…
В трактир Лауритц вернулся уставшим и невеселым, когда уже совсем стемнело. Ряды посетителей в зале поредели, некоторые из них потерпели поражение в битве с хмелем и сейчас валялись без сил, как на поле брани, другие сгруппировались в кучки поближе к очагу и продолжали оживленно общаться. Доктор заметил нескольких пиратов с «Трехмачтового», но подходить к ним не стал, а, перешагнув через похрапывающего на ступенях пьянчугу, направился по скрипучей лестнице наверх, прямо в свою комнату. Пройдясь по коридору и найдя нужный номер (а на этаже их было, кстати, обустроено ровно двенадцать, и отмечались они не обычными цифрами, а точками, как на игральных костях, все с предусмотрительной заботой о неграмотных), Ларри потянул на себя дверную ручку и с огорчением обнаружил, что здесь заперто. С еще большим огорчением похлопав себя по карманам, он понял, что и ключ забыл.
— Шивилла? Ты там?.. — рыжий с надеждой постучался в дверь.
— Пароль, — откликнулась Гайде за деревянной преградой. К счастью, она была там…но что еще, на милость, за пароль?..
— Кхм, дорогая… У нас не было никакого пароля.
— Пароль! — рявкнула девушка из-за двери. Похоже, она была уже слегка не в духе…
— Рыжая борода?.. — попытался Ларри выдать в качестве настойчиво требуемого пароля первое, что пришло в голову.
— Рыба-меч-сковорода! — ответила Шивилла. — Неправильно. Давай еще.
— Ммм… Морская черепаха.
— Кандалы-веревка-плаха! — эта игра вызывала уже азартный интерес…
— Шивилла? Я, конечно, люблю играть в буриме… Но, может быть, ты все-таки сначала откроешь мне эту грешную дверь? — озадаченно обратился доктор к замочной скважине. — У меня был тяжелый вечер, я устал, я спать хочу… А ты меня, честно говоря, немножко пугаешь. У тебя все в порядке?.. — на этих словах дверь широко распахнулась и, после того, как Лауритц чуть не ввалился в комнату, тут же захлопнулась. Перед ним, задумчиво подперев рукой подбородок, стояла капитан Гайде, одетая по-домашнему — без камзола, ремня и сапог, и взгляд у нее был очень подозрительный…
— У меня-то все в порядке. А у вас, — быстро проговорила она, ткнув рыжего пальцем в грудь, — все ли у вас в порядке, сэр доктор? Не успели ли вас на другой корабль перевербовать? А не шпион ли вы? Не хотите ли сокровищ моего батюшки? Не стесняйся, там хватит на всех… Лучше уж признайся сразу, а то я умею пытать.
— Нет… Конечно же, нет! Чего ты вообще себе навыдумывала… — всплеснул руками судовой врач. — Кошечка, ты хорошо себя чувствуешь? Ты случайно не ела шоколад?.. — он аккуратно взял ее лицо в ладони и тщательно принюхался к губам девушки.
— Какой шоколад, о чем речь… — она замотала головой, но через пару секунд состроила самые умилительно-невинные глазки, на которые была способна, и коротко чмокнула доктора в нос. — Ну, разве что совсем чуть-чуть. Вот такусенький кусочек…
— Заметно. — Лауритц вздохнул и поплелся мыть руки в стоявшем на тумбочке тазу, а Гайде завалилась в постель. — Вот вроде бы серьезный человек… А оставить на час одну, и уже начинается черт-те что. Ты ведь знаешь, что тебе нельзя, и чем это обычно заканчивается. Где ты вообще его взяла?
— Дядя Хельмут дал… Он сам так аппетитно уплетал целую плитку, что и мне захотелось… Я только попробовала!
— Ох уж мне эти твои дяди… — тоже забравшись на кровать, Ларри скинул с ног сапоги и приобнял девушку. — Один краше другого, и каждый день новые. Чует мое сердце, не доведут они нас до добра…
— Я что-то так расстроилась, когда ты ушел… Вообще не знаю, что на меня нашло. Появление этого прохвоста Ламберта выбило меня из колеи, все настроение испортило… Кстати, вы с ним поладили?
— Ну, как тебе сказать… Прекрасно. Как родные братья.
— Надо же… Не ожидала, — как ни в чем не бывало ответила рыжекудрая, не расслышав явного сарказма. — Вы с ним разговаривали? Ну, конечно, вы разговаривали! Он рассказывал тебе что-то обо мне? Что бы он ни сказал, это все ложь и клевета.
— Не так уж и много он успел мне поведать… А лучшим средством от клеветы будет, если ты сама мне расскажешь хоть немножко правды.
— Ладно, я расскажу тебе, как у нас все с ним было…
— Нет, совсем «все» мне, пожалуй, не надо… Мне только самые существенные моменты.
— Как скажешь. Мы познакомились с ним здесь, на Трилистнике, когда мой отец еще не умер. Я тогда была зеленой девчонкой, а Барт был на пару лет меня старше, но казался мне уже таким взрослым…и даже привлекательным. Но я не подавала виду. Он тогда как раз искал работу боцманом на каком-нибудь судне, а я уже чуть ли не с пеленок ходила на «Сколопендре» и гордо считала себя самой матерой морячкой во всем свете. Вот и он решил попытать счастья и попроситься на службу к Рыжей Бороде. Да только папаша дал ему от ворот поворот. «Боцман у меня, — говорит, — уже есть. Простым матросом хоть сейчас возьму, но ежели на такие условия не согласен, так и катись ко всем чертям, парень». Ах, как я тогда над ним насмехалась… А Ламберт был гордый… Он не захотел снова начинать свой путь с самого низа и ушел…туда, наверное, куда послал его отец. На этом наше первое знакомство завершилось.
— Романтично, не то слово, — скептически хмыкнул Ларри.
— А то с тобой у нас что, лучше было? Мне напомнить, как кто-то краснел, бледнел и мямлил у меня в каюте, чуть в обморок не грохнулся?..
— Нет, прости, больше не буду перебивать.
— Так вот, потом мы с ним еще пересекались пару раз, но следующая серьезная встреча у нас произошла спустя несколько лет, уже после отцовской смерти. У меня тогда как раз был траурный месяц…я только получила «Сколопендру» и пустилась во все тяжкие. А Барт тоже недавно сам стал капитаном, и жизнь свела нас в одном из крупных портовых городов, в которых захочешь кого специально найти — так днем с огнем не сыщешь, а если случайно встретить — так на тебе, пожалуйста. И у нас как-то все так быстро закрутилось… Он говорил, что я — самая красивая женщина на пяти морях, и прочую лапшу, которой полагается обвешивать девичьи уши… А я чувствовала себя с ним как-то более…уверенно, что ли. Я думала, что вместе мы сможем осилить вдвое больше, и бояться нас будут вдвойне… А через два года вышел королевский указ о помиловании для пиратов. Мастер Бертоло тогда сумел вправить мне мозги, спасибо ему большое за это, посоветовал брать все свое «приданое» и идти снимать шляпу перед губернатором первого же миртлиарского портового города. Мы обсуждали это решение с Ламбертом, сильно ругались, побили немало посуды, прострелили потолок…высадили окно…стулом. В общем, он наотрез отказался принимать мой выбор и заявил, что никогда не оставит пиратство, вне зависимости от того, буду я с ним или нет.
— Ты приняла мудрое решение. Что ж, раз уж ваши жизненные пути разошлись в противоположные стороны, это было достаточной причиной для расставания…
— Да нет же, причина была не в этом, — отмахнулась Шейла. — Он изменил мне.
— Ах, вот оно что…
— И ладно, если бы он променял меня на женщину, которой было бы чем со мной потягаться. Я, возможно, даже смогла бы его понять. Я умею проигрывать с честью…ну, правда. И достойную соперницу я бы приняла. Но он-то выбирал себе каких-то домашних непуганых курочек-простушек! Ты представляешь, он изменил мне с прачкой, белошвейкой и булочницей!
