Виктор Лаптухин - Тайные фрегаты
В стороне от шумной Ярославской дороги стоит на небольшом холме дом Ивана Петровича Плотникова. Со всеми постройками и садом он достался в наследство от дяди, много лет прослужившего в Конюшенном приказе и последние годы надзиравшего за лошадьми при Путевом дворце. Над домом новый хозяин велел построить мезонин, так что теперь в подзорную трубу может обозревать дальние окрестности — Сухареву башню, колокольню Ивана Великого, золотые маковки московских церквей и монастырей.
Хотя домашние дела и заботы о воспитании двух сыновей и дочери лежат на супруге, а за порядком во дворе наблюдает хромоногий Тихон, отставной боцман с «Самсона», сам хозяин не сидит без дела.
Долгие морские походы и сражения не прошли для него даром. Все чаще стали болеть кости, а кровь в голове порой шумит и без хмельного. К погоде по всему телу дают о себе знать побитые и простреленные места. Начальство признало негодным к корабельной службе и отправило в отставку. Из уважения к прошлым заслугам наградило чином капитана первого ранга. Правда, кто-то из московских чиновников, слабо разбирающихся в мудреных морских понятиях, прописал его в казенных бумагах «корабельным капитаном полковничьего звания».
После кончины государя Петра Алексеевича жить в Санкт-Петербурге стало неуютно. Без строгого хозяйского надзора многие важные вельможи затеяли передел должностей и окладов, начали сводить старые счеты. Появились временщики, которые думали не о пользе государства, а только о собственной корысти. Одни вознеслись, другие пали. Не устоял даже всемогущий князь Меншиков. Его под крепкой охраной отвезли в городок Березов, что стоит на сибирской реке Оби.
Закончились войны на западных и восточных рубежах России, и настала пора мирных забот. Многие из соратников государя были разосланы по губерниям и большим городам, чтобы укреплять местную власть, ведать сбором налогов, торговыми и промышленными делами. Громких побед и праздничных салютов такие занятия не обещали, но без них недавние успехи армии и флота теряли свое значение.
Андрей Артамонович Матвеев, человек образованный и опытный в государственных делах, стал президентом Московской Сенатской конторы. А если говорить по-простому, то губернатором Москвы и 39 окружавших ее больших и малых городов. Для управления и наблюдения за порядком ему были нужны надежные и толковые помощники. Так Иван получил приглашение перейти на гражданскую службу и, согласно недавно введенному Табелю о рангах, стал коллежским советником,
Заниматься пришлось многими делами. Ловить разбойников по дороге в Можайск, осматривать полотняные фабрики и свечные заводы, освобождать их владельцев и мастеровых от службы в армии. Добиваться льгот для бумажных фабрик и требовать, чтобы во всех канцеляриях и конторах делопроизводство велось только на бумаге «российского изготовления». Много времени требовал надзор за сбором налогов. Чтобы иные чиновники не путали свой карман с государственным. В Суздале взяли двух таких проходимцев, которые присвоили больше тысячи рублей. Губернатор воров не помиловал, приказал повесить.
Но в последнее время Андрей Артамонович обратил особое внимание на хранение важных государственных бумаг в Кремле. Вскоре заинтересовался событиями не столь отдаленного прошлого и обстоятельствами стрелецкого бунта 1682 года, во время которого погиб его отец.
Среди этих бумаг обнаружились и такие, что принадлежали Приказу тайных дел «тишайшего» и богомольного государя Алексея Михайловича. Многие из них могли оказаться весьма полезными для будущих государственных дел, но требовали некоторой обработки и пояснений. Губернатор тут же вспомнил о прошлых заслугах своего коллежского советника и его работе в команде мистера Даниеля Дефо. Так Иван стал каждое утро отправляться в Кремль, где в одном из дальних покоев молчаливый чиновник выкладывал перед ним стопки листов из окованного железом сундука. Что еще в нем хранилось, запрещено было знать под страхом смертной казни.
Началась работа с бумагами посольских дьяков и подьячих Приказа тайных дел, написанных «закрытым письмом». Многие из них адресовались отцу нынешнего московского губернатора — «сберегателю посольских дел» боярину Артамону Матвееву. Одни были исполнены затейливой вязью, так что буквы искажались до неузнаваемости. Пожалуй, их не всегда смог бы прочесть и сам написавший. Но большинство бумаг было написано четко. Вот только одни буквы заменены другими, а порой вместо них поставлены цифры. Тут надо сообразить, ставил писец цифру в зависимости от того, каков порядковый номер буквы в алфавите, или прибавлял к нему какое-то число. Иные писаря обозначали единицы точками, десятки — черточками, сотни — кружочками…
Возни с такими бумагами было много. Хорошо если к грамоте прилагались листки с пояснением того, как следовало разобрать ту или иную тайнопись.
Оказалось, что еще патриарх Филарет, отец царя Михаила Федоровича, первого в династии Романовых, лично составил тайную азбуку для особых государственных дел. Встретился тайный наказ царя Алексея Михайловича московскому послу в Польше. Государь требовал узнать, что замышляется на западной границе, сколько солдат и припасов собрано в шведских крепостях на побережье Балтики.
Были и другие грамоты, от знакомства с которыми мороз пробирал по коже. Это были, действительно, дела государственной важности. Но знать о них полезно и сегодня. Хотя кричать об этом на каждом углу не пристало. Вспомнились молчаливые хранители британских секретов из Адмиралтейства и канцелярии статс-секретаря… Да, в старину люди были не глупее нас, умели хранить свои секреты, а когда надо, то узнавали и чужие… Такими уж Господь сотворил людей. Что в Московии, что в других землях… Поймут ли это наши потомки?
Вспомнился старший сын Петруша. Теперь гардемарин Морской академии. Недавно приезжал из Санкт-Петербурга на побывку. С горящими глазами рассказывал о том, как ходил в учебное плавание на фрегате «Ландсоу». Видел, как с него запускали зажигательные ракеты, изобретенные генерал-майором Корчминым. Такое словами не описать. Все море горело! Дошли до самого шведского берега, попали в шторм. Сам он нисколько не укачался! Два раза, правда в тихую погоду, разрешили командовать шлюпкой… Точнее всех взял высоту солнца!
Располневшая Дуняша, строгая хозяйка, в доме ее слово закон, как маленькая девочка слушала с открытым ртом. Восторженно смотрела на старшего сына, на подбородке которого еще только пробивался первый пушок. Иван слушал молча, про себя думал — сын побывал в тех краях, где когда-то лихие люди разбили карбас деда Кондрата. Где он сам впервые принял участие в морском бою, а потом болтался по волнам на крышке от люка.
