Рафаэль Сабатини - Одиссея капитана Блада. Хроника капитана Блада
— Держись-ка ты лучше моря, капитан, вот что я тебе скажу, — проворчал он, набивая себе рот пищей. — Там уж, если ты подошел на расстояние пушечного выстрела, так золото от тебя не уплывет в пироге. А что здесь? Отмахали мы десять дней через чащу, а теперь еще десять дней надо отмахать обратно. И скажи спасибо, если так же благополучно выберемся отсюда, как пришли сюда, и если вообще выберемся, потому как, сдается мне, нам еще не миновать иметь дело с Бразо Ларго. Да, наломал ты тут дров, капитан.
— Эх, если бы твои мозги были под стать твоим мускулам, Нэд!. — со вздохом сказал капитан Блад. — Никаких я тут дров не наломал. А что касается Бразо Ларго, так это вполне здравомыслящий индеец, да, да, можешь мне поверить, и он будет дружить с нами хотя бы только потому, что ненавидит испанцев.
— Ну, а ты что-то больно их полюбил, — сказал Волверстон. — Стоило поглядеть на твои ужимочки, когда ты расшаркивался перед проклятым испанцем, который выкрал у нас золото, душа с него вон!
— Нет, ты не прав, пусть он испанец, однако очень храбрый малый, — сказал Блад. — А то, что он поспешил сплавить отсюда золото, когда узнал о нашем приближении, так это был его долг. Будь он не столь благороден и отважен, он бы не остался на посту, а удрал бы вместе со своим золотом. На благородные поступки отвечают тем же. Больше мне нечего сказать.
И тут, прежде чем Волверстон успел открыть рот, резкий чистый звук рожка долетел со стороны реки, заглушая шум пиршества корсаров. Капитан Блад вскочил на ноги.
— Хагторп и Ибервиль возвращаются! — воскликнул он.
— Даст бог, с золотом на этот раз! — сказал Волверстон.
Они выскочили из дома и бросились к брустверу, куда устремились уже и остальные корсары. Блад взбежал на бруствер в ту минуту, когда первая из возвратившихся пирог уже пришвартовалась, и Хагторп поднялся на пристань.
— Вы быстро обернулись! — крикнул капитан Блад, спрыгивая с бруствера навстречу Хагторпу. — Ну как? С удачей?
Хагторп, высокий, широкоплечий, с желтой повязкой на голове, остановился перед капитаном Бладом в сгущающихся сумерках.
— Если и с удачей, так это не твоя заслуга, капитан, — загадочно произнес он.
— Вы что, не догнали их?
На пристань поднялся Ибервиль. Он ответил за своего товарища:
— Некого было и догонять-то, капитан. Он одурачил тебя, этот лживый испанец. Он сказал тебе, что отправил золото в Панаму, но это ложь. А ты поверил ему — поверил испанцу!
— Может быть, вы наконец скажете, что произошло? — спросил капитан Блад. — Вы говорите, что он не отправлял отсюда золота? Так что ж, значит, оно все еще здесь? Это вы хотите сказать?
— Нет, — отвечал Хагторп. — Мы хотим сказать, что после того, как он одурачил тебя своими баснями, ты, не потрудившись даже произвести обыск, отпустил его на все четыре стороны и дал ему возможность увезти золото с собой.
— Что ты плетешь! — прикрикнул на него капитан. — И откуда это может быть тебе известно?
— А мы примерно в десятке миль отсюда проплывали мимо индейского поселка, и у нас хватило смекалки остановиться и порасспросить насчет испанских пирог, которые должны были пройти тут раньше нас. Так вот, индейцы сказали нам, что никаких пирог тут не проплывало ни сегодня, ни вчера и вообще ни разу после осенних дождей. Ну, мы, конечно, сразу поняли, что твой благородный испанец соврал, тут же порешили повернуть обратно и на полпути напоролись прямо на дона Доминго. Встреча с нами порядком его ошеломила. Он никак не ожидал, что мы так быстро все разнюхаем. Он был все такой же обходительный и держался как ни в чем не бывало, разве что стал еще любезнее. Сразу же откровенно признался в своем обмане, но сказал, что, после того как мы отплыли, он передал золото тебе в виде выкупа за себя и за тех, кто его сопровождал, а ты якобы велел ему передать нам приказ немедленно возвращаться. Потом он еще показал нам свою охранную грамоту, написанную твоей рукой…
Тут вмешался Ибервиль и закончил рассказ:
— Ну, а поскольку у нас, не в пример тебе, нет такого доверия к испанцам, мы решили, что кто раз обманул, тот обманет снова, высадили их всех на берег и обыскали.
— И неужто вы нашли золото? — совершенно потрясенный, спросил капитан Блад.
Ибервиль улыбнулся и ответил не сразу:
— Ты позволил им забрать с собой вдоволь всякого провианта на дорогу. А не заметил ты, из какого источника наполнял дон Доминго водой свои бочонки?
— Бочонки? — переспросил капитан Блад.
— В этих бочонках было золото. Фунтов шестьсот — семьсот, никак не меньше. Мы его привезли с собой.
Когда ликующий рев, вызванный этим сообщением, мало-помалу стих, капитан Блад уже успел оправиться от нанесенного ему удара. Он рассмеялся.
— Ваша взяла, — сказал он Ибервилю и Хагторпу. — И в наказание за то, что я позволил так бессовестно себя одурачить, мне остается только отказаться от причитающейся мне доли добычи. — Помолчав, он спросил уже без улыбки — А что вы сделали с доном Доминго?
— Я бы пристрелил его на месте за такое вероломство, — свирепо заявил Хагторп, — если бы не Ибервиль… Да, Ибервиль — кто бы это подумал! — Ибервиль распустил сопли и так ко мне пристал, что я велел испанцу убираться на все четыре стороны.
Молодой француз отвернулся, пристыженный, избегая встречаться взглядом с капитаном, который смотрел на него с вопросительным удивлением.
— Ну, чего вы хотите? — не выдержал наконец Ибервиль и с вызовом поглядел на Блада. — Там же была женщина, в конце-то концов! Там была эта маленькая индианка, его жена!
— Клянусь честью, о ней-то я сейчас и думал, — сказал капитан Блад.
— И вот ради нее — да и ради нас самих тоже — нам следует, пожалуй, сказать Бразо Ларго, что дон Доминго и его жена убиты в схватке за золото. Бочонки с золотом отлично подкрепят наши слова. Так будет спокойнее для всех да и для самого старика индейца.
Итак, хотя корсары и вернулись из этого похода с богатой добычей, он был записан ими в счет личных — весьма редких — неудач капитана Блада. Впрочем, сам он расценивал это несколько иначе.
ЛЮБОВНАЯ ИСТОРИЯ ДЖЕРЕМИ ПИТТА
История любви Джереми Питта, молодого шкипера из Сомерсетшира, судьба которого одной богатой трагическими событиями ночью накрепко сплелась с судьбой Питера Блада, относит нас к тем великим для капитана Блада дням, когда под его командой находилось пять кораблей и свыше тысячи людей различной национальности, добровольно пришедших на службу к этому искусному флотоводцу, зная, что ему всегда сопутствует удача.
