Константин Бадигин - Путь на Грумант; Чужие паруса
— Ты, безмозглый кусок сала! — кричал боцману чернобородый португалец. — Ты хвастался своими подвигами на русском корабле. «Там остались одни мертвецы» — не твои ли это слова? А когда появился шкипер живой и здоровый с матросом в придачу, ты даже не узнал его. По–твоему, они вернулись с того света… Мертвые кусаются… — Португальца трясло от бешенства. — А виной всему негритенок, тринадцатый по счету среди нас. Я предлагал выбросить его за борт… Не ты ли, одноглазый дуралей, оставил его на корабле? Из–за тебя всем нам придется надеть пеньковые галстуки.
— Пеньковые галстуки?! — И боцман, до того спокойно слушавший португальца, привскочил. — Не думаешь ли всерьез, что русский шкипер с калекой–матросом смогут удержать бриг? — Глаз боцмана зажегся жестоким огнем. — Х–ха, я никогда не считал тебя умным человеком, Фред, но по крайней мере раньше ты не был трусом. Одиннадцать против двоих. Х–ха! — Боцман с презрением посмотрел на матросов. — Завтра бриг будет в наших руках… Ну–ка, Фред, — приказал он, — посмотри, ушел ли шкипер… Не может же он часами торчать у люка.
Португалец с мрачной подозрительностью взглянул на боцмана.
— Посмотреть? Я не родился, как ты, с серебряной ложкой во рту… Сам Деви Джонс не заставит меня это сделать.
Встретив тяжелый взгляд Одноглазого, Фред поспешил к лестнице.
— Эй, шкипер! — подвинувшись на три ступеньки, завопил он.
В ответ послышался яростный собачий лай. Португалец кубарем скатился с трапа. Пираты молча переглянулись.
— Х–ха, ты трусишь, как баба, Фред, — с презрением пробурчал боцман.
— Я просто осторожен, вот и все, — с раздражением ответил португалец. — Собака дает им знать и… Это все глупые выдумки. Боб. Поздно закрывать конюшню, когда жеребец украден.
— Х–ха, это ровно ничего не значит, ребята, — спокойно сказал Одноглазый.
— Я придумал кое–что похитрей… Мы поставим телегу впереди твоего жеребца, Фред. Все дело в том, чтобы там, — он указал большим пальцем кверху, — не догадались о моем плане… Слушайте…
Пираты сдвинулись, тесным кольцом окружив своего предводителя.
План боцмана был прост и остроумен. Он хотел пробить ход в толстой переборке, отделявшей носовой трюм от кубрика.
— Пусть они сторожат со своей собакой здесь, а мы выйдем на палубу в другом месте, и тогда… — Одноглазый с торжеством посмотрел на своих товарищей. Он сидел важный, надувшись, как рыбий пузырь.
Пираты разразились бурными воплями радости. Собака на палубе опять громко залаяла.
— Тише, дурачье! — прикрикнул боцман. — Провалите дело.
Боясь привлечь внимание мореходов, пираты молча начали ковырять ножами неподатливое, твердое, как камень, дерево. Работали по двое, остальные отдыхали. Работали с остервенением, рассчитывая на скорую удачу.
— Капитан Браун не пожалел денег на дерево, — ворчал боцман, — такие доски делаются только крепче с годами… Н–да, свело пальцы, ребята, — пожаловался он и несколько раз сжал и разжал кулак.
Работа двигалась. Прошло несколько часов. Пять толстых обрубков дерева лежали на полу.
— Еще один такой кусочек, и даже Боб протащит в трюм свое сало, — шутил португалец.
К утру путь в трюм был открыт. Одноглазый зажег фонарь и первый полез в темную дыру.
— Эй, мистер Боб! — раздался неожиданно голос с палубы.
— Это Цезарь, — прошептал суеверный португалец. — Проклятый негритенок, путается под ногами…
Матросы с опаской глядели то на боцмана, то на лестницу.
Одноглазый не растерялся. Он быстро приволок к переборке пустой сундук и закрыл им только что сделанный лаз.
— Это ты, Цезарь? — вкрадчиво отозвался он, убедившись, что дыру заметить нельзя. — Слушаю тебя, сынок.
— Капитан послал меня узнать, не надо ли вам чего–нибудь… провизии или воды.
— Спасибо, Цезарь, — лицемерил Одноглазый. — Хвала богу, у нас пока все есть. А ты разве не с нами, сынок? Может быть, ты выпустишь нас отсюда?
Негритенок не ответил. В тишине громко прозвучали по палубе его удалявшиеся шаги.
— Негр ходит в сапогах. Вот так штука! — злобно зашипел португалец. — Ну, погоди, я доберусь до тебя, черная душа…
— За дело, ребята! Замолчи, Фред. — И боцман с фонарем в руках втиснул свое массивное тело в трюм. — Я мигом вернусь обратно, — глухо раздались его слова в темноте.
С нетерпением ждали пираты его возвращения.
— Не повезло… трюм плотно заставлен бочками, большими бочками с ворванью, — возвратившись, сообщил боцман, — я не нашел прохода, придется еще поработать, ребята. Часть бочек мы перекатим в кубрик. Дыру придется сделать пошире.
* * *
На палубе между мачтами стояла длинная бронзовая пушка, стрелявшая тридцатидвухфунтовыми ядрами. Когда волны покрупнее опрокидывались на бриг, вода потоками уходила под палубу в том месте, где стояла пушка.
Городков, стараясь понять, почему протекает палуба, со всех сторон обошел грозное сооружение. Пушка стояла на круглом вращающемся лафете, и вода падала в трюм сквозь зазоры между деревянным кругом и досками палубы.
«Тут что–то не так, — соображал Семен, — палуба не должна протекать. Надо сказать Ивану».
К Семену, добродушно улыбаясь, подошел негритенок. Он хотел было позвать морехода обедать, но, поймав его хмурый взгляд, стал тоже присматриваться, стараясь понять, чем озабочен Семен. Когда новые потоки зашумели по палубе и вода с шипеньем прошла сквозь пазы в трюм, он радостно вскрикнул, тронув Городкова за рукав.
— Бум, бум, — показал негритенок на пушку, — так… в трюм. — И он плавно опустил ладони вниз.
Подойдя к срезу юта. Цезарь ухватился за круглую тяжелую крышку, как раз подходящую по размеру к палубному вырезу.
Теперь Городков понял. Пушку надо опустить в трюм и закрыть дыру крышкой, на которую показывал негритенок.
— Молодец, — сказал Семен, одобрительно погладив негритенка по голове.
«Прячут пушку, разбойники. И стрелять удобнее, — подумал Семен, — пали во все стороны».
Постукивая деревяшкой, он еще раз обошел орудие, повернул его, встал на лафет, попытался опустить пушку в трюм. Но лафет не поддавался.
— Я знай, — обрадовано сказал Цезарь, — надо там. — И он показал черной рукой на закрытый брезентом трюм.
«Опустить, что ли, пушку, — подумал Семен, — иначе затопит трюм; открою, пусть малый покажет». Городков приоткрыл брезент и вытащил одну доску. Трюм был загружен почти доверху. Здесь были бочки с золой и ворванью, закупленные капитаном Брауном в Архангельске.
Проворный, как кузнечик, негритенок мигом исчез в трюме. Он стал пробираться узким проходом, оставленным между бортом и рядом бочек. Проход был укреплен бревнами и досками. Негритенок нашел ручку подъемного механизма, и пушка медленно пошла вниз.
