Глеб Голубев - Морские тайны
— Кажется, — задумчиво пробормотал Арсеньев, рассматривая голубые пунктиры на карте.
Дело капитана Голубничего становилось ещё более загадочным.
— А почтенный профессор Морозов этого ещё не ведает, — сказал Казаков, опять усаживаясь на край стола. — И, насколько я его знаю, новости эти дойдут до него ещё не скоро.
— Вы не любите Морозова?
Казаков повел бровями.
— Он не девушка, чтобы его любить. Между прочим, когда-то я сам у него учился.
— А теперь?
— А теперь учиться мне у него нечему. Море, оно живое, непрерывно меняется. Недаром у капитана Немо был девиз: «Подвижный в подвижном». А Морозов уже неподвижный, в море давно не ходит. Любит поминать все свои титулы, но забывает добавлять, что инженер-капитан он первого ранга в отставке... Живет он прежними заслугами, новости узнает с большим опозданием. Последнее время пишет только популярные брошюрки «Тайны океана» или там «Наш брат — дельфин».
Казаков помолчал, посмотрел в окно, где плясали у причала на волнах два суденышка, чертя мачтами небо, и добавил:
— А нам топтаться на месте нельзя. Нам надо рыбу искать. А рыба идет туда, где для неё подходящее течение корм приносит.
— Много у вас в кружке юных капитанов? — спросил, любуясь им, Арсеньев.
— Человек сорок. Пожалуй, все здешнее мальчишечье население.
— А как отнеслись в школе к письму Морозова?
— Как отнеслись? — усмехнулся Казаков. — Директор у нас пугливый. Отстранил меня от руководства кружком... А кто ещё станет этим заниматься? Да и моя братва не отстает. Ну и собираемся здесь, в конторе, по вечерам. Так сказать, на нелегальном положении, — засмеялся Казаков. — Ребятам ещё интереснее.
— Этот Витя Малышев, кажется, толковый паренек.
— Он у меня боцманом.
— Откуда же взялась тогда эта бутылка? Он не говорил, не было там, на берегу, чьих-нибудь следов?
— Я его спрашивал, — понимающе кивнул Казаков. — Меня тоже насторожило: уж больно высоко бутылка лежала, далеко от уреза воды. Туда ее забросить только большая волна могла, а ночью, хотя и был накат, но не сильный. А следов там всегда много — на рыбзавод ходят, в магазин. Может, и подбросили.
— В бутылке?
— А что же? Известны случаи хитрых фальшивок. Слышали что-нибудь о гибели «Памира»?
— Нет.
— Было такое немецкое учебное судно, парусный барк. Погибло во время урагана в сентябре пятьдесят седьмого года.
— В девятнадцатом веке?
— Да нет, в наше время, двадцать лет назад, учебное судно Западной Германии. Из восьмидесяти шести человек спаслось только шестеро. А через несколько месяцев нашли на берегу бутылку с запиской. В ней тоже во всем обвиняли капитана. Ловко было сделано, но подделку разоблачили.
— Здесь не может этого быть, — покачал головой Арсеньев, — ведь письмо-то написано несомненно погибшим Лазаревым.
— Точно?
— Совершенно точно. Опытный эксперт проверял. В подлинности письма нет никаких сомнений. Оно написано Лазаревым.
— Тогда и я ничего не понимаю, — сказал Казаков. — Но одно могу сказать совершенно определенно: течением его сюда принести не могло. Когда Махинскую перемычку размыло, мы специально бросали в море буйки, чтобы выяснить, куда повернуло течение. Ни один из них не прошел даже вблизи острова Долгого. Если хотите, сделаю выборку материалов из отчетов и пришлю вам.
— Спасибо! Будет очень кстати.
5
Вернувшись с острова Долгого, Арсеньев в тот же день посетил Голубничего и рассказал о своей поездке.
Голубничий слушал внимательно, не перебивая, и буквально оживал на глазах: спина у него распрямилась, плечи стали шире, в глазах появился живой блеск.
— На каком судне вы ходили? — спросил он адвоката.
— На траулере «Алмаз».
— А, с Захаровым. Как он — здоров?
— Кажется, вполне.
— А погода как?
— Сначала была хорошая, а потом покачало немножко.
— Осенеет, — кивнул Голубничий и громко вздохнул.
Он опять поскучнел и, когда Арсеньев, закончив рассказ, спросил его, могло ли туда принести бутылку течением, ответил ему в точности словами капитана Захарова:
— В море всё бывает, — и задумался, глядя куда-то в небо, сиявшее за оконной решеткой. Потом посмотрел на Арсеньева и сказал: — Но ведь письмо-то подлинное, не фальшивое. Или, думаете, и второй эксперт, который почерк сличал, ошибся?
Арсеньев неопределенно пожал плечами:
— В этом вся загвоздка. Наш почерковед опытный, ошибиться не мог.
Голубничий кивнул:
— Да и я ведь почерк Лазарева знаю. Точно, он писал, его рука. И словечки его. Он такой парень был... с фантазиями.
— Но как тогда попало оно на остров Долгий?
— В море всё бывает, — повторил, вздохнув, Голубничий: спина у него опять стала горбиться. Арсеньеву понравилось, что он так ответил, не хватаясь поспешно за появившуюся новую возможность оспаривать обвинение.
— Попробую добиться повторной экспертизы, — сказал, вставая, Арсеньев. — Сроки, сроки нас поджимают.
Посмотрев на Голубничего, он предложил:
— Сергей Андреевич, может, всё-таки поставить снова вопрос, чтобы вас освободили?
Голубничий совсем опустил голову, пряча побагровевшее лицо.
— Не надо, — глухо ответил он. — Я уж лучше здесь до суда подожду. На воле мне труднее будет... Правда, картошку пора копать, да жена одна управится...
Арсеньев вспомнил, как шел по улице рыбачьего поселка под перекрестными взглядами, и не стал его уговаривать.
На следующий день он с утра отправился к следователю и первым делом положил перед ним на стол несколько заготовленных бумаг.
— Жалобы и претензии? — усмехнулся Алексеев.
— Точно.
Следователь прочитал их и покачал головой.
— Так, — сказал он, с интересом глядя на Арсеньева. — Требуете, в сущности, ни больше ни меньше как нового расследования. По-вашему, я два месяца совсем не тем занимался, чем нужно? И оба заключения экспертов вас не устраивают, требуете новой экспертизы? Да ещё и проведения следственного эксперимента. Какого именно? Как вы его себе мыслите? Дать Голубничему ещё один траулер и наблюдать, как он его утопит? Но ведь надо ещё и шторм организовать в десять баллов, а это вовсе не в моих силах.
— Ценю ваше остроумие, но столь многого я от вас не требую. Надо просто бросить в море несколько бутылок в том месте, где погиб траулер, и проверить, куда именно понесет их течением.
— Всего-навсего, — засмеялся следователь. — На сколько же месяцев вы хотите затянуть следствие? Ведь сроки, установленные законом, вам известны не хуже, чем мне. И кто станет оплачивать эту экспедицию?
— Тогда давайте ограничимся повторной экспертизой.
— Не вижу достаточных оснований, — сразу став деловым и серьезным, ответил следователь. — Экспертиза солидная, достаточно авторитетная.
