Константин Бадигин - Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка
Поход в Индию казачьего войска без предварительной подготовки был весьма сложным и трудным делом. Император Павел рисковал. Однако выигрыш не исключался, и поход мог завершиться блестящей победой. Политическая обстановка в Индии не благоприятствовала англичанам, и если бы русским удалось достигнуть индийских пределов, то англичане могли лишиться всех своих тамошних завоеваний.
Несмотря на секретность индийского похода, слухи о каких–то военных мероприятиях русского правительства, несомненно, достигали Лондона.
1 февраля, в пятницу, император Павел вместе с семейством переселился в замок архистратига Михаила. Несмотря на все принятые меры, пребывание в новопостроенном замке не было безопасным для здоровья. Повсюду в помещениях были заметны следы сырости. Печи не могли нагреть и осушить воздух. Бархат, которым были обиты стены в некоторых комнатах, стал покрываться плесенью. Хотя в большой зале замка постоянно поддерживался огонь в двух больших каминах, во всех углах ее образовался сверху донизу слой льда. Густой туман наполнил все помещения, разрушая живопись и портя мебель.
Но Павел не замечал ни льда, ни сырости, ни зловещего тумана. Он часами расхаживал по замку, переходя из одной комнаты в другую, рассматривая картины и скульптуры, притрагиваясь, гладил, похлопывал ладонью.
Замок представлял собой совершенно правильный квадрат, окруженный со всех сторон рвами с гранитными берегами. Вода поступала в них из Фонтанки. Через рвы переброшены в разных местах пять подъемных мостов.
Итак, император Павел укрылся от своих подданных за крепкими стенами и рвами, наполненными водой. На стенах замка стояли двадцать новых бронзовых пушек двенадцатифунтового калибра.
Придворные, запертые в Михайловском замке, охранявшемся наподобие средневековой крепости, влачили скучное и однообразное существование.
Княгиня Гагарина–Лопухина оставила дом своего мужа и расположилась в новом дворце. Ее хоромы находились под кабинетом императора, из которого в комнаты Гагариной вела особая лестница. Пользуясь этой лестницей, император мог попасть и в комнаты своего любимца графа Кутайсова.
Император, поселив Анну Петровну в замке, уже не выезжал, как это было раньше, в коляске шестериком. Даже верховые поездки императора ограничивались летним садом, куда, кроме императора и самых ближайших лиц свиты, никто не допускался.
В день переезда императора в Михайловский замок не было сугубо обязательного вахт–парада. Государь поутру в семь часов в сопровождении обер–шталмейстера графа Кутайсова прибыл из Зимнего дворца в замок.
Как сказано в камер–фурьерском журнале, обед был в обычное время. К обеденному столу были приглашены: обер–камергер граф Строганов, генерал от инфантерии Кутузов, обер–гофмаршал Нарышкин, обер–шталмейстер граф Кутайсов, адмирал граф Кушелев, действительный статский советник князь Куракин.
Вечером в театре Михайловского замка состоялось первое театральное представление: играны были французскими актерами две оперы: «Ревнивый любовник» и «Жених».
2 февраля в замке был устроен маскарад для дворянства и купечества. На маскарад явилось 2837 масок.
Но праздник носил мрачный оттенок. В замке господствовала сырость. В комнатах во время маскарада образовался густой туман, и, несмотря на тысячи горевших восковых свечей, повсюду господствовал полумрак.
Наследник Александр Павлович занял комнаты в нижнем этаже — там было самое сырое помещение замка. Его положение с каждым днем становилось все затруднительнее. Недоверие императора принимало более резкие формы. Он возмущался свободомыслием своего старшего сына и видел в нем противника своих политических взглядов. Отец и сын перестали понимать друг друга.
Если Александр, до того как его отец стал императором, утверждал в разговоре с друзьями, что наследственный престол — установление несправедливое и нелепое и что верховная власть должна быть дарована не случайностью рождения, а голосом народа, который сумеет избрать способного правителя, то после воцарения на престол Павла, казалось, еще больше утвердился в своих взглядах.
Павел много знал о воззрениях сына и о многом догадывался.
В Петербурге шумела февральская пурга. Она завалила глубокими сугробами улицы и площади. С четырех часов утра из тюрем выгоняли арестантов, и они лопатами разгребали занесенный снегом город.
Император допоздна засиживался за письменным столом. Не желая посвящать в секретный план индийского похода лишних людей, он многие вопросы решал самостоятельно.
Сегодня он написал генералу Орлову еще одно письмо, разъясняющее его взгляды на будущее завоеванной Индии:
«Индия, куда вы направляетесь, управляется одним главным владетелем и многими малыми. Агличане имеют у них свои заведения, приобретенные или деньгами или оружием, то и цель все сие разорить и угнетенных владетелей освободить и ласкою привесть России в ту же зависимость, в какой она у агличан, и торг обратить к нам. Сие вам в исполнение поручая, пребываю вам благосклонный. Павел».
В конце февраля генерал Орлов донес императору, что все полки выступили в поход. В полках насчитывалось 22 507 человек при двенадцати единорогах и двенадцати пушках. А лошадей взято сорок одна тысяча.
Все полки разделены на четыре заслона. Первым командовал генерал–майор Платов, освобожденный для предстоящего похода в Индию из Петропавловской крепости.
28 февраля генерал Орлов получил рескрипт, в котором государь объявлял войску благоволение за готовность и исправность к выступлению. Вместе с тем его величество желал счастливого похода и успеха.
28 февраля 1801 года сильная эскадра под командованием адмиралов Паркера и Нельсона вышла из английского порта Ярмута в Балтийское море. Лорд Нельсон горел желанием наказать Швецию и Данию и уничтожить русский флот, зимовавший в Ревеле. Англия не без основания боялась лиги северных держав и принимала свои меры.
В феврале же месяце неожиданно появился указ всемилостивейше уволить от всех дел действительного тайного советника Ростопчина. В тот же день князю Александру Борисовичу Куракину повелено было вступить в должность по званию вице–канцлера, а графу Палену присутствовать в коллегии иностранных дел и в «совете нашем».
Кроме того, графу Палену поручено начальствовать и над почтовой частью. Таким образом, все нити государственного правления оказались в руках военного губернатора.
Тайная экспедиция была загружена всякого рода делами, и подозреваемых в преступных умыслах подвергали допросам и пыткам. Строгость полиции была удвоена. Генерал–прокурор Обольянинов был главным начальником над тайной экспедицией. Столица приняла особенный вид. В девять часов вечера, после пробития зори, по большим улицам перекладывались рогатки и пропускались только врачи и повивальные бабки. Эти меры вызывали у петербуржцев уныние и беспокойство.