Уилбур Смит - Муссон
Аболи правил каретой в этой толчее, обмениваясь шутками и оскорблениями с другими кучерами. Сидя рядом с ним, Том смотрел и не мог насмотреться. Глаза его бегали туда-сюда, он непрерывно вертел головой и верещал, как сорока.
Хэл Кортни уступил мольбам Дориана и разрешил ему сесть наверху, рядом с Томом; теперь оба мальчика болтали и смеялись.
Наконец они пересекли реку по монументальному каменному мосту, такому массивному, что река под ним вздымалась и проносилась между опорами стремительным потоком.
По всей длине моста, по обе стороны, стояли прилавки; продавцы, обращаясь к проезжающим, расхваливали свои товары:
— Свежие омары! Живые устрицы и креветки!
— Эль! Сладкий и крепкий. Выпейте на пенни! Пейте сколько угодно за два пенса!
Какого-то мужчину рвало в реку с моста, а пьяная шлюха, задрав рваные юбки, мочилась прямо в дорожную колею. В толпе прохаживались только что вернувшиеся с войны офицеры в великолепных мундирах гвардейцев короля Вильгельма; они вели под руку хорошеньких девушек в шляпках.
На реке стояли военные корабли, и Том показал на них Дэниелу.
— Да. — Дэниел избавился от порции желтой от табака слюны. — Это старый «Дредноут». Семьдесят два орудия. Участвовал в бою на Медуэе. Это там, в сторону Кембриджа.
Дэниел гордо произносил славные названия, и Том гордился вместе с ним.
— Смотри туда! — воскликнул он. — Должно быть, это собор Святого Павла.
Том узнал его по картинке из учебника. Купол был завершен лишь наполовину, и под открытым небом виднелась путаница лесов.
Гай услышал его слова и высунул голову в окно кареты.
— Это новый собор Святого Павла, — поправил он своего братаблизнеца. — Старый сгорел во время Великого пожара.[4] Архитектор — мастер Рен,[5] и собор будет высотой в 365 футов…
Но внимание братьев на верху кареты уже переключилось.
— А что случилось с этими домами? — Дориан показал на почерневшие развалины, с которыми на берегах реки перемежались новые здания.
— Сгорели во время пожара, — ответил Том. — Смотри, там уже работают строители.
Карета пересекла мост и оказалась на запруженных народом городских улицах. Здесь карет и прохожих стало больше.
— Я бывал здесь до пожара, — рассказывал Дэниел, — когда вас, мальчуган, еще в помине не было. Тогда улицы были вдвое уже, а жители выливали ночные горшки прямо из окон.
И он принялся забавлять мальчиков историями о том, каким был город лет двадцать назад.
В открытых каретах, которые проезжали мимо, сидели джентльмены, одетые по последней моде, а с ними дамы в ярких шелках и атласе, такие прекрасные, что Том загляделся на них в восторге, уверенный, что они не смертные, а ангелы небесные.
Женщины, высовывавшиеся из окон по сторонам улицы, казались более земными. Одна заметила Аболи и стала зазывать его.
— Что она обещает показать Аболи? — спросил Дориан, широко распахнув удивленные глаза.
Дэниел взъерошил его пламенеющие рыжие волосы.
— Тебе лучше не знать этого, мастер Дориан: узнаешь — навсегда потеряешь покой.
Наконец они добрались до «Большой Медведицы», и карета завернула на мощенный булыжником двор гостиницы. Хозяин выбежал им навстречу, кланяясь и радостно потирая руки.
— Сэр Хэл, добро пожаловать! Мы ожидали вас только завтра утром.
— Дорога оказалась лучше, чем я думал. Мы доехали быстро. — Хэл, у которого затекло все тело, выбрался из кареты. — Дайте нам по кружке пива, чтобы промочить горло, — приказал он, входя в гостиницу и усаживаясь в кресло в вестибюле.
— Я подготовил для вас ваш обычный номер, сэр Хэл, и комнату для ваших мальчиков.
— Хорошо, и пусть ваши конюхи позаботятся о лошадях; найдите место и для моих слуг.
— У меня для вас письмо от лорда Чайлдса. Он приказал немедленно сообщить ему о вашем приезде.
— Вы уже сделали это? — Хэл пристально взглянул на хозяина.
Николас Чайлдс, глава совета директоров Английской Ост-Индской компании, управлял ей, как собственной вотчиной. Это человек огромного богатства и влияния и в городе, и при дворе. Главный акционер Компании — государство, и поэтому Чайлдс в любое время мог обратиться к самому королю. К такому человеку нельзя относиться легкомысленно.
— Только что отправил ему сообщение.
Хэл отпил пива из кружки и, прикрывая рот рукой, негромко рыгнул.
— Теперь можете показать номер.
Он встал, и хозяин провел его по лестнице, пятясь перед ним и через каждые три ступеньки кланяясь. Хэлу все понравилось. В его апартаментах были гостиная и личная столовая.
Мальчики размещались в комнате напротив, а мистер Уэлш, их учитель, — по соседству. И его, и их комнаты будут превращены в учебные классы — Хэл требовал, чтобы ни один день не проходил без занятий.
— Можно нам пойти в город, папа? — спросил Том.
Хэл посмотрел на Уэлша.
— Они выполнили свой урок на время путешествия?
— Мастер Гай все выполнил. Но остальные… — строго сказал Уэлш.
— Прежде чем выйти за эту дверь, вы закончите задания, так чтобы мастер Уэлш был доволен.
Хэл отвернулся, и Том за спиной Уэлша скорчил свирепую гримасу.
Посыльный от Николаса Чайлдса прибыл раньше, чем Дэниел и Аболи успели перенести в гостиницу тяжелые кожаные чемоданы, привязанные к верху кареты. Слуга в ливрее поклонился и протянул Хэлу запечатанный листок пергамента. Хэл дал ему монету и ногтем отколупнул восковую печать Английской Ост-Индской компании. Письмо было написано секретарем: «Лорд Чайлдс просит доставить ему удовольствие, отобедав с ним сегодня в восемь часов пополудни в „Бомбей-хаусе“».
Ниже собственным почерком Чайлдса было приписано: «С нами будет Освальд Хайд. Н. Ч.»
Хэл негромко присвистнул — частный ужин со стариком и самим канцлером его величества короля Вильгельма Третьего!
— Готовится что-то интересное. — Он улыбнулся, чувствуя, как огонек возбуждения загорается в крови.
Аболи и Дэниел соскребли с кареты дорожную грязь и вычистили лошадей так, что их шкура снова засверкала, точно полированный металл. Хэлу хватило времени принять ванну; к тому времени как пришла пора отправляться на встречу с Чайлдсом, служанка выгладила его одежду.
«Бомбей-хаус» располагался за высокой стеной в садах «Судебных Иннов»,[6] на расстоянии пешеходной прогулки от главного здания Ост-Индской компании на Лиденхолл-стрит.
Высокие решетчатые железные ворота стерегли стражники, но едва Аболи назвал имя хозяина, створки распахнулись. У дверей дома ждали трое слуг, они впустили Хэла и приняли у него плащ и шляпу. Потом мажордом провел его через множество роскошно убранных помещений, уставленных зеркалами и увешанных старыми полотнами с изображением кораблей, битв и экзотических ландшафтов, освещенных лесом восковых свечей в хрустальных люстрах и масляными лампами, которые держали в руках статуи нимф и негров.
