Фредерик Марриет - Корабль-призрак
После этих слов окно второго этажа распахнулось, и Филипп разглядел силуэт грациозной дочери минхера Путса.
— Что вы здесь делаете в такое позднее время, минхер? — спросила девушка. — Что вы хотели сообщить мне там, стоя у двери? Я что-то не расслышала.
Филипп подробно рассказал ей обо всем и попросил впустить его в дом, чтобы взять ее под свою защиту.
— Подумайте хорошенько о том, что я сказал вам, красавица, — продолжал он. — Ведь сами вы уже проданы одному гнусному проходимцу, который назвался Бэтенсом, если я не ошибаюсь.
— Как? Вы говорите Бэтенс, минхер?
— Да, именно так. Негодяй говорил, что влюблен в вас.
— Я припоминаю этого человека, — отвечала девушка. — Однако я просто не знаю, что мне делать и что сказать вам. Отца вызвали к больному, и его, возможно, не будет еще несколько часов. Как же я, одна, в ночное время открою вам дверь? Никогда! Нельзя… Я не могу сделать этого, хотя и верю вам. Конечно, у вас нет дурных намерений, если только вы не придумали эту историю.
— Даже в надежде на вечное блаженство, синичка, я не смог бы додуматься до этого. Но вам не следует рисковать своей жизнью и честью! Впустите меня!
— А если я и вправду впущу вас? — спросила она испуганно. — Что вы сможете сделать один против четверых? Четверо на одного! Они быстро расправятся с вами, и тогда еще одной жизнью станет меньше!
— Этого не произойдет, девушка, если в доме есть оружие! А я полагаю, что, не будь его, ваш отец не жил бы так уединенно. Я не боюсь этих воров — вы знаете мой характер!
— Конечно, с ним я уже познакомилась. Ради нас, чей дом вы сами штурмовали, вы хотите теперь рисковать жизнью. Я благодарна вам, минхер, сердечно благодарна, но открыть вам дверь… Я никак не решусь…
— В таком случае, синичка, раз уж вы не хотите впустить меня, я останусь там, где стою. Кстати, я безоружен и поэтому, пожалуй, не в состоянии противостоять четырем убийцам. Но все же я останусь здесь, чтобы доказать верность той, которую готов защищать всегда и при любом числе воров. Да, да, здесь под этой дверью я и умру!
— Тогда я стану вашей убийцей! — возразила девушка. — Но я не могу допустить этого. О, минхер! Поклянитесь! Поклянитесь всем, что вам свято и дорого, что вы не злоупотребите моим доверием!
— Я клянусь тобой, синичка, поскольку ты для меня — все самое святое!
Окно захлопнулось, в комнатах мелькнул луч света, и через мгновение дочь доктора открыла входную дверь, в правой руке у нее была лампа. Краски играли на ее лице — щеки становились то пунцовыми, то серыми, как пепел. Левой рукой она неловко прятала за спину пистолет. Это бросилось Филиппу в глаза, но он сделал вид, что ничего не замечает, и постарался успокоить ее. Не переступая порога, он произнес:
— Милая девушка! Если вы все еще сомневаетесь во мне и опасаетесь, что я причиню вам зло, то можете тотчас же захлопнуть дверь, но, умоляю вас, ради вашего же благополучия, не делайте этого! Воры будут здесь прежде, чем взойдет луна. Я готов отдать жизнь за вас, поверьте мне! Разве можно заставить страдать такое прекрасное создание и остаться человеком?
Смущенная необычностью положения, эта девушка сумела бы проявить мужество, возникни в этом необходимость. Она в самом деле была достойна созерцания и восхищения. Дрожавший на ветру, порой почти затухающий свет лампы отражался то яркими, то бледными отблесками на ее лице. Ее стройная фигурка, странная, но красивая одежда изумили Филиппа. Девушка была среднего роста, она стояла с непокрытой головой, ее длинные волосы были заплетены в косы. Простая одежда сильно отличалась от той, которую носили местные жительницы. Судя по чертам лица и одеянию, опытный путешественник сразу же понял бы, что перед ним женщина с Востока. И это было действительно так.
Пока Филипп говорил, девушка пристально смотрела на него, будто пыталась проникнуть в самые сокровенные уголки его души. Но в поведении юноши сквозила искренность, а во всем его облике была такая очевидная откровенность, что девушка почти успокоилась и, поколебавшись немного, сказала:
— Входите, минхер! Сердце подсказывает мне, что я могу доверять вам!
Филипп сделал шаг вперед и сразу же запер за собой дверь на засов.
— Нельзя терять ни минуты, но все же назовите ваше имя, чтобы я мог достойно обращаться к вам.
— Меня зовут Амина, — застенчиво отвечала девушка.
— Я благодарен вам за это маленькое доказательство доверия, Амина, но любезничать мне некогда, — отвечал юноша. — Где в доме огнестрельное оружие и заряды к нему?
— Они тут. Ах, как мне хотелось бы, чтобы отец уже был дома!
— Я тоже хотел бы этого, ох как хотел бы, чтобы он пришел раньше, чем появятся грабители! — согласился Филипп. — Лишь бы он пришел прежде, чем они нападут, ведь пуля в их карабине предназначена для него! Если они возьмут твоего отца заложником, то будут держать его до тех пор, пока не получат все золото и тебя в качестве выкупа. Но где же оружие, Амина?
— Идите за мной! — Девушка повела Филиппа во внутренние комнаты на втором этаже, где располагался кабинет доктора. Кругом на полках были расставлены пузырьки и коробочки с медикаментами. В углу стоял железный ящик, а над камином висели два ружья и три пистолета.
— Все оружие заряжено, — произнесла Амина, выкладывая на стол четвертый пистолет, который все еще держала в руках.
Филипп снял оружие со стены, осмотрел курки, а также полочки с порохом, взял и выложенный девушкой пистолет и проверил его. Закрывая полочку с порохом, он с улыбкой спросил:
— Значит, пуля из него предназначалась мне, Амина?
— Нет, не для тебя, — отвечала Амина, которая в порыве доверия почувствовала себя обязанной ответить честному парню сердечным «ты». — Выстрел предназначался для предателя, если бы он оказался здесь, — добавила она.
— Послушай, Амина, — сказал Филипп. — Я встану у окна, которое ты открывала, но света там не зажигай. Сама же оставайся здесь и запрись на ключ.
— Ты плохо знаешь меня, — возразила девушка. — В такие минуты мне страх неведом. Я буду рядом с тобой, чтобы заряжать оружие. Для меня это привычная работа.
— Ни в коем случае! — воскликнул Филипп. — Тебя же могут ранить!
— Вполне возможно, — согласилась Амина. — Но уж не думаешь ли ты, что я буду праздно сидеть здесь, вместо того чтобы помогать тому, кто рискует своей жизнью ради меня? Я знаю свои обязанности, минхер, и постараюсь их выполнить.
— Ты не должна рисковать собой, Амина, — возразил юноша. — Я не смогу хорошо целиться, если буду знать, что ты подвергаешься опасности. А теперь позволь мне отнести оружие в ту комнату. Уже пора!
