Г. Берсенев - Погибшая страна
Обзор книги Г. Берсенев - Погибшая страна
Роман, ставший предшественником «Тайны двух океанов» Г. Адамова, продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.
Содержание романа таково. Около 2.000 года советские (!!!) ученые опускаются на морское дно и исследуют там остатки погибшей некогда в пучине страны Гондван. Молодой физиолог Ибрагимов находит там мумию женщины-историка Гонды, умершей 25 тысяч лет назад. Ибрагимов оживляет Гонду и… разумеется, влюбляется в нее. В Абхазии советская власть создает заповедник с целью дать возможность Гонде в первое время очутиться в условиях, к которым она привыкла в древности. В этом заповеднике Ибрагимов и Гонда поселяются в условиях, похожих «на райское бытие Адама и Евы» (слова Ибрагимова). Ибрагимов испытывает страстное вожделение к «молодой девушке» (автор уже забыл, что ей 36 лет). Кончается вся эта идиллия, как и следовало ожидать, взаимной любовью. Затем Ибрагимов просит Гонду рассказать ему о дрвней Гондване и восклицает: «Может быть мы скоро убежим туда из этого плена!..»
Из какого это «плена» мечтает удрать советский ученый (в 2.000-ном году!!!).
Автор задался целью сообщить читателю сведения по всем наукам сразу: геологии, палеонтологии, физике, археологии, биологии, физиологии, океанографии и т. д. т.д… Что из этого вышло не трудно понять. Изложение носит крайне сумбурный характер.
Спрашивается: почему вышло так, что «Молодая гвардия» потратила более семидесяти пяти тысяч листов остро-дефицитной бумаги на издание этой вредной чепухи? Причина этому та, которую нам уже неоднократно приходилось констатировать: пренебрежительное отношение писателей, критиков и издателей к научной фантастике, полная загнанность у нас этого жанра, которым занимаются случайные люди.
Г. Берсенев
ПОГИБШАЯ СТРАНА
От редакции
Жюль Верн почти на столетие опередил действительность своего века. Описанные им полеты в междупланетные пространства, аэро-авто-подводные лодки и пр. не осуществлены еще и поныне, хотя научная мысль стоит уже на пороге их осуществления. Но даже необычайно разносторонняя и острая фантазия французского романиста не могла предугадать все, что ежедневно несет нам непрерывно крепнущая мощь научного знания.
Если развитие техники наших дней во многом еще совпадает с линиями, намеченными прозорливой фантазией французского романиста, то другие науки, в том числе биология, сделали скачок, далеко опережающий то, что могла вообразить самая смелая мысль человека XIX века.
Правда, еще в первой половине этого столетия, в год рождения автора «Необычайных путешествий», знаменитый германский химик Велер осуществил идею, которую весь ученый мир того времени считал достоянием лишь «фантазеров» и «утопистов»: идею искусственного, лабораторного приготовления (синтеза), органических, живых веществ. Но все же и к концу прошлого века научная мысль не могла еще предполагать те возможности искусственного оживления умерших тканей, какие открылись в наше время благодаря опытам проф. Карреля, Кулябко, Словцова и др.
Роман Г. Берсенева «Погибшая страна» продолжает линию этих опытов, рисует увлекательную картину оживления не отдельных органов и тканей, а целого человеческого организма — мумифицированного тела доисторической женщины, извлеченной со дна океана в результате поисков и исследования затонувшей когда-то — Гондваны.
Разумеется, так поставленный вопрос не является еще научной проблемой сегодняшнего или даже завтрашнего дня. Точнее говоря, при современном состоянии научного знания такая задача должна быть признана неосуществимой. Но полет фантазии и в этом случае не является бесплодным. Он — своего рода заказ, задание будущим поколениям, веха, ориентируясь на которую, может идти вперед научное мышление. Не все то, что неосуществимо для нашего времени, является неосуществимым на все времена. Наконец, задания, неосуществимые полностью, могут оказаться осуществимыми частично. За какой-нибудь десяток лет до первого полета братьев Райт казалась совершенно неразрешимой задача полета на аппаратах тяжелее воздуха без помощи заключающих в себе газ полостей. До открытий Попова и Маркони никто не мог представить себе деятельность радио в его теперешнем размахе. Между тем, все эти «невозможные» для своего времени явления в наши дни стали уже будничной реальностью.
Мы считаем поэтому плодотворной задачу автора книги, задержав мысль читателя на успехах современной биологии, показать эти успехи в дальнейшем развитии, — пусть гипотетическом и «фантастическом», но не лишенном большой доли внутренней логики. Не надо забывать, как часто научная мысль шла по следам утопий, как часто фантазия выполняла роль разведчика для точного знания.
Попутно с этой основной задачей книга Г. Берсенева знакомит читателя с некоторыми геологическими понятиями и расширяет знакомство с разнообразной и богатой жизнью морских недр. В этой области научное знание также сильно обогатилось сравнительно с тем, что было известно раньше и о чем мы в свое время читали в увлекательном романе Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой».
I
Нет таких отдаленных явлений, до познания которых нельзя было бы достичь.
ДекартЛетом 19.. года спускали в Ленинграде на воду глубоководное судно. Не только конструкцией, но и видом своим «Фантазер» (так назывался корабль) не напоминал ни одного из современных морских гигантов. Прозрачный цилиндрический корпус электрохода был приспособлен и к путешествиям под водой, и к поверхностному плаванию, и к передвижению на суше, и даже к высоким заоблачным полетам. Один поворот выключателя — и дирижаблеподобная подводка превращалась в могущественный танк, стекловидный остов которого мгновенно покрывался стальным футляром с зубчатыми шестнадцатигранными колесами.
Перед доком толпились делегации. Шумный говор, восторженные восклицания обличали представителей многих народностей. Здесь находились и русские, и англичане, и немцы, и многие другие. Вряд ли на торжестве не была представлена хотя бы одна из европейских республик.
Самой оживленной была корпорация научных деятелей. Поместившись около верфи, ученые внимательно следили за подготовкой к спуску. Здесь сошлись люди, известные друг другу по заслугам, но незнакомые. Естественно, встреча рождала темы для разговоров. Разноплеменность не играла роли: один язык, подобный современному «эсперанто», объединял всех.
Вечерело. Док озарялся огнями. Вырезались сказочные очертания колоссов-построек в мазках зари.
Капитан Радин, выдержанный и скупой на слова, сегодня был необычайно словоохотлив. Слишком необыденными были впечатления, чтобы не обменяться мыслями с товарищами. Внимание морского волка поглощала не многоязыкая толпа, не готовящееся торжество, превосходившее все виденное до сих пор. Он с головой был поглощен другим. Уже не одни сутки провел Радин в стекляризованном остове подводного судна, обучаясь сам и обучая команду. Несколько дней беспрерывного изучения не могли сгладить грандиозности впечатлений.
Еще не стала прозаичной идея изобретателей аэроподводки.
Острота гениальных открытий стирается только после того, как люди привыкают к использованию изобретения. Тогда сразу спадает завеса новизны, гениальности. К открытию привыкают, считают его естественным, ничем не поражающим.
Капитан Радин не обрел еще такого отношения к «Фантазеру». Поэтому-то он с беспокойством и думал теперь о том, как он справится с новым судном в морских глубинах?..
Около тридцати лет тому назад капитан был в последний раз в столице Севера. Почти ничто не напоминало теперь прежнего Ленинграда. На месте знакомых трех-четырех-этажных домов высились своеобразной архитектуры небоскребы. Будто грандиозные декорации заслонили вспоминавшиеся очертания улиц. Однако не только дома, но и заводские сооружения, иное расположение скверов, улиц и площадей — все стирало меркнущее представление о прошлом.
Если и лепились кое-где еще затерявшиеся постройки первых лет революции, то они так же нелепо и рахитично выглядели среди своих соседей, как в наши дни одноэтажная деревянная хибарка среди десятиэтажных домов.
Понятно, Радин ожидал перемен. Не пассивным свидетелем реконструктивной эпохи являлся он. Но там, в его родном Архангельске (кстати сказать, тоже переродившемся за последние десятилетия), все изменялось на его глазах, год за годом, резких перемен не замечал он.
