Валерио Манфреди - Александр Македонский. Пределы мира
— Рыбная мука. Множество мешков с рыбной мукой. У этих несчастных больше ничего нет.
— Мы тоже о ней кое-что знаем.
Они вошли в шатер Неарха, и вскоре к ним присоединились Птолемей, Гефестион, Селевк и прочие.
— Смотрите, — сказал Неарх, показывая папирусный свиток, развернутый на походном столе. — Эту карту составил Онесикрит за время нашего похода из Паталы.
— Великолепно! — одобрил Александр, проведя пальцем по линии бесконечного пустынного побережья, вдоль которой заместитель наварха поместил надпись «ихтиофаги» — «рыбоеды».
— Рыбоеды, — повторил Гефестион. — Хорошо сказано! В этих краях даже козы воняют рыбой. При одном воспоминании тошнит.
— Ты не представляешь, сколько мы думали о вас с тех пор, как потеряли с вами всякую связь, — сказал Александр.
— И мы тоже, — ответил Неарх. — Было нелегко замедлить движение, чтобы дождаться вас, а когда нам это удалось, мы вас не увидели.
— Рыба готова, — возвестил один из моряков.
— И пахнет неплохо, — заметил Селевк.
— Надеюсь, мы сможем расположиться на пляже, — сказал флотоводец. — На моих кораблях не хватит пиршественных лож и столов.
— Нас устроит что угодно, — вмешался Пердикка. — Голод есть голод.
Но когда все с шутками и смехом отправились на ужин, раздался тревожный сигнал трубы.
— Великий Зевс! — воскликнул Александр. — Кто здесь осмелился напасть на нас? — Он обнажил меч и крикнул: — Гетайры, ко мне! По коням, по коням!
Лагерь моментально наполнился сигналами труб и ржанием коней, защитный частокол отодвинули, и конники приготовились вылететь наружу, чтобы отбить вражескую атаку. И в самом деле, вдали показалось облако пыли. Оно угрожающе приближалось, как грозовая туча, и уже можно было различить оружие и металлические щиты.
— Но это же македоняне! — крикнул часовой.
— Македоняне? — переспросил Александр, жестом руки останавливая гетайров, уже готовых броситься в атаку.
Прошло несколько напряженных мгновений. Слышался лишь топот приближавшихся галопом коней. Потом в напряженной тишине вновь прозвучал голос часового:
— Там вино! — с ликованием воскликнул он. — Евмен прислал вина с отрядом штурмовиков!
Напряжение разрядилось океаническим хохотом, и вскоре под рукоплескания товарищей в лагерь ворвались штурмовики — каждый с двумя мехами вина, притороченными к крупам коней на манер переметной сумы.
— Ну что, поедим? — спросил Леоннат, слезая с коня и расстегивая панцирь.
— Поедим, поедим, — ответил Неарх.
— И выпьем, клянусь Зевсом! — расхохотался Александр. — Спасибо царскому секретарю.
Они уселись на теплом песке, и моряки начали подавать рыбу.
— Тунец кусочками по-кипрски! — торжественно объявил моряк из Пафоса. — Наше фирменное блюдо.
Все набросились на еду, и беседа тут же оживилась, так как у каждого нашлось что рассказать: то были истории о лишениях и опасностях, о бурях и штилях, о ночных засадах и морских чудовищах, о том, как долго боялись они больше никогда не увидеть своих друзей.
— А где-то теперь Кратер? — вдруг спросил Александр.
И товарищи на мгновение замолчали, переглянувшись.
ГЛАВА 61
Кратер со своим войском прибыл в Салмос через пятнадцать дней, и ликование Александра и его друзей вознеслось до небес. Они долго пировали, а когда войско вновь выступило в поход, царь не захотел прерывать празднества. Он велел построить повозки, на которых приказал установить пиршественные ложа и столы, так что пирующие могли лежать, выпивая и смеясь. Солдаты тоже получили возможность в свое удовольствие приложиться к мехам с вином, которые везли за колонной.
На одной из повозок ехал Калан, и порой царь и его товарищи подсаживались к мудрецу, чтобы послушать его поучения.
Все вокруг оглашалось песнями. Не стало войска, шагающего в сердце Персиды, — был комос Диониса, шествие в честь бога, освобождающего человеческое сердце от всех тревог радостью вина и весельем.
Между тем Неарх отбыл со своим флотом, выполнив необходимый ремонт и пополнив трюмы всем необходимым для долгого путешествия. Через пролив Гармозия корабли вышли в Персидский залив, направляясь к устью Тигра. Их целью были Сузы, куда можно было добраться по судоходному каналу. Тяжкие времена наконец-то остались позади, и моряки мощно гребли и бодро управлялись с парусами и шкотами, торопясь завершить свои приключения.
Был лишь один напряженный момент, когда на волнах близ флагманского корабля поднялись высоченные струи, а вслед за ними появились блестящие спины гигантских существ, которые вскоре снова погрузились в море, всплеснув огромными хвостами.
— Но… что это? — спросил перепуганный моряк-киприот, тот самый, что готовил ужин на пляже для царя и его товарищей.
— Киты, — ответил боцман-финикиец, которому доводилось плавать за Геркулесовыми столбами. — Они ничего нам не сделают, только нужно быть внимательными и не таранить их, ведь им стоит лишь хлопнуть хвостом, и… Прощай, флагманский корабль! Проглотят тебя одним глотком!
— Я предпочитаю тунцов, — пробормотал моряк и снова спросил, встревоженный: — Но ты уверен, что они не нападут на нас?
— На море ни в чем нельзя быть уверенным, — ответил Неарх. — Возвращайся на свой пост, моряк.
Войско Александра продолжило поход по дороге, ведущей в Пасаргады, и царь обнаружил, что гробницу Кира кто-то осквернил: саркофаг был открыт, и тело Великого Царя выбросили наружу. Желая узнать, кто это сделал, Александр велел допросить и судить магов, в чьи обязанности входило следить за гробницей, но они ничего не сказали даже под пыткой. Тогда царь отпустил их и велел вернуть гробнице прежний облик, после чего продолжил свой путь к Персеполю. Тем временем слух о его возвращении уже распространился, и многих сатрапов, а также наместников-македонян это привело в замешательство. Все они полагали, что Александр умер, и погрязли в воровстве и всевозможных грабительских поборах.
Царский дворец предстал перед Александром таким, каким был после ужасного пожара: только каменные колонны и гигантские порталы торчали на огромной площади, почерневшей от дыма, покрытой пеплом и сухой грязью. Драгоценные камни из барельефов вытащили, комки расплавившегося при пожаре драгоценного металла вырвали и растащили. Единственной памятью о величии Ахеменидов оставался огонь, горевший перед гробницей Дария III.
Царь вспомнил о Статире, которую не видел так давно. Получила ли она письмо, посланное ей с берегов Инда? Он написал ей снова. Сообщил, что любит ее и встретится с ней в Сузах.
Однажды вечером, когда Александр вместе с Роксаной отдыхал на веранде дворца сатрапа, ему объявили о госте, и вскоре вошел тучный плешивый человек, который приветствовал царя с широкой улыбкой.
