Синтия Хэррод-Иглз - Темная роза
– Мастер, мы не против закона и не против короля, мы хотим, чтобы вернули нашу веру, это наше право. Так вы не поведете нас?
– Нет, не поведу.
Раздосадованные, но послушные, арендаторы цепочкой покинули зал, о чем-то переговариваясь между собой. Пол распустил озадаченных слуг и вернулся в горницу вместе с Нанеттой и Эмиасом. Последнего так и распирало от желания высказаться, и он ждал только того момента, когда за ними закроется дверь комнаты.
– Отец, но ведь...
– Эмиас, замолчи. Прежде чем сказать что-то, подумай о моих словах. Закон есть закон.
– Если только это справедливый закон, – возбужденно продолжал Эмиас, – если же закон выходит за свои рамки, например, изменяя нашу веру, то разве обязаны мы подчиняться ему? Если все люди против разрушения монастырей и ереси...
– Это ничего не меняет для любого отдельного человека, – отчеканил Пол.
– Но ты же слышал – Ист-Ридинг поднялся и движется в Йорк, их возглавляет сэр Томас Перси и поддерживает весь клан Перси. Это самый мощный клан севера!
– Эмиас, Эмиас, неужели ты думаешь, что они идут сражаться за церковь? Нортумберленд просто страшится короля из-за своих провинностей и надеется, что в ходе восстания короля свергнут, и он избежит наказания. Сэр Томас зол на короля, что тот не хочет рассматривать его как наследника Нортумберленда. А остальные дворяне – их душат налоги, и они стремятся к власти. Может быть, простолюдины сражаются за веру, но ты-то не обманывай себя, что их предводители помогают им по той же причине.
Эти споры продолжались еще три дня, но ни одной стороне не удалось переубедить другую. Страхи Нанетты оказались более оправданными: приближающаяся к Йорку армия насчитывала около десяти тысяч человек, а десять тысяч разгневанных крестьян – это действительно повод для беспокойства, так как они, скорее всего, начнут грабить, жечь, пьянствовать, а Морлэнд слишком близок к городу, чтобы его будущее было безоблачным. Сам по себе дом был крепок, но насколько можно полагаться на слуг? Насколько их преданность семье сильнее их ненависти к Кромвелю и новому порядку?
Но ее первые страхи не оправдались, так как подошедшая к Йорку шестнадцатого октября армия оказалась на диво организованной. Ее предводитель, дворянин по имени Роберт Аск, был честен и открыт, а его религиозные убеждения заставляли его говорить о восстании как о паломничестве, и некоторые восставшие уже называли себя паломниками. Аску настолько доверяли и так его уважали, что ему не стоило особого труда обеспечить порядок. Не было ни разбоев, ни грабежа. Вооруженные люди не вошли в город, а за все продовольствие и снаряжение было заплачено. Целью паломничества, как говорилось в первой прокламации Аска, было сохранение церкви, королевства и короля и вручение королю петиции о том, чего не хватает стране.
Все это укрепляло аргументацию Эмиаса и ослабляло доводы Пола. Силы северян пополнялись все новыми отрядами, и среди дворян, поддерживающих восставших, было немало Перси, Мортимеров, Стаффордов, был весь клан Невиллов и их вассалы. Восемнадцатого октября в Йорк вошли основные силы восставших, и в тот же вечер в Морлэнде появились неожиданные посетители: лорд и леди Лэтимеры, которые искали у своих друзей убежища для леди Лэтимер на время, когда восставшие двинутся вперед.
Впервые за много лет Нанетта встретилась со своей старой подругой, и вначале обе испытывали какую-то неловкость, впрочем, быстро прошедшую. Кэтрин, по мнению Нанетты, почти не изменилась, разве немного пополнела, а в остальном оставалась миниатюрной, чистенькой и милой девушкой; ее костюм был элегантным и очень дорогим, но слегка устаревшим. Что о ней подумала Кэтрин, Нанетта не знала, но сама себя она ощущала совершенно иначе, чем та наивная, эмоциональная девочка из дома Парров. В последние годы они практически не общались, так как Лэтимеры поддерживали вдовствующую принцессу и сама Кэтрин была близким другом леди Марии и часто навещала ее.
И вот теперь Лэтимер прогуливался по комнате, разговаривая с Полом, а Кэтрин и Нанетта сидели на приоконной скамейке и осторожно наводили мосты к старой дружбе.
– Итак, мы сидим здесь в чепцах матрон, – наконец произнесла Кэтрин. – В детстве мы сомневались, что это когда-нибудь случится, правда?
– Но ты никогда не сомневалась, что выйдешь замуж, – напомнила Нанетта, – а я – разве я могла рассчитывать на брак без приданого?
– Человек предполагает, а Бог располагает, – изрекла Кэтрин, – и мы обе замужем за стариками. Помнишь, Нанетта, как тебе не нравилось, что меня выдали за лорда Боро. Ну а теперь, скажи, ты счастлива?
– О да! – воскликнула Нанетта, и выражение ее лица не вызывало сомнений в ее правдивости. – Я так люблю его, Кэт, что иногда мне кажется – как я могла не видеть этого раньше! А ты – ты счастлива?
– Да, – ответила Кэтрин, но как-то не слишком горячо. Она была не так чувственна, как Нанетта, и ее представления о супружеском счастье и несчастье были несколько более спокойными, чем у Нанетты. – Да, я счастлива, Джон так добр ко мне, он вообще добрый человек, настоящий католик.
Пока говорила, Нанетта мельком взглянула на двух мужчин и еще раз поразилась контрасту: Джон Невилл был лишь немного старше Пола, но по сравнению с ним казался высохшим седым старичком. А Пол был полон сил и энергии. Нанетта сравнила свой брак и любовь к Полу с аналогичными чувствами Кэтрин к Джону – насколько она могла себе это представить – и поразилась, как можно столь разные состояния называть одним словом.
– Но ты ведь его любишь, Кэт? – спросила она. Кэтрин взглянула на нее как-то задумчиво:
– Разумеется, он мой муж, и добрый человек. Она не упомянула о богатстве, но стоило ли говорить о нем? Нанетта тактично сменила тему:
– А как твои дети? Лицо Кэтрин потеплело:
– Это мои лучшие друзья. Конечно, некоторое время мне пришлось трудно, когда люди старше меня называли Меня мамой. Но теперь все в порядке, и они – моя самая большая поддержка в горестях и печалях. Ты ведь знаешь, как бывает иногда сложно в жизни.
Они посмотрели друг другу в глаза с сочувствием. Потом Нанетта, чуть понизив голос, спросила:
– Как леди Мария – с ней все в порядке?
– Не так хорошо, как хотелось бы, но она поправляется. У нее очень болят зубы, а редкая боль страшнее этой. Но она всегда сохраняет присутствие духа – она очень веселая девушка, несмотря на все ее беды. Она любит петь и танцевать, любит наряжаться и играть в театре. Просто ужасно, что ее изолировали в такой нищете.
– Кэт, ты знаешь, что я... что мы никогда...
– Тс-с, Нан, я все понимаю. Иногда ситуация складывается так, что нам приходится действовать вопреки своим желаниям. Я не любила твою госпожу, но она дорого заплатила за свои грехи, какими бы они ни были. Новая королева старается подружиться с Марией, хотя никто не знает, сколько бедняжке быть в фаворе – ведь она так и не смогла зачать снова.
