Томас Костейн - Королевский казначей
— Должен признаться, что я с трудом сдерживаюсь. С тех пор как мы отправились в путь, мне постоянно хочется пересадить вас в свое седло. Я просто схожу с ума! Чувства настолько переполняют меня, что я с трудом сдерживаюсь: мне хочется громко кричать об этом. Валери, я настолько счастлив, что если бы Карл был с нами, я смог бы ударить его по лицу перчаткой! — Д’Арлей попытался взять себя в руки. — Мне трудно притворяться. Если я позволю себе мечтать и дальше, мою любовь к вам сможет заметить каждый. Все встречные догадаются, что вы — женщина и я вас люблю. Мне придется сдерживаться. Мы — трое мужчин, путешествующих вместе. Хелион — мой слуга, и, если судить по одежде, вы тоже слуга. Когда вокруг нас будут люди, мне следует относиться к вам как к слуге. А чтобы не ошибиться, мне следует постоянно вести себя именно так. Надеюсь, вам все понятно?
Валери смотрела на д'Арлея, пока он объяснял создавшуюся ситуацию. Девушка улыбнулась и опустила глаза, а потом почтительно сказала:
— Да, мой господин.
— Конечно, пока вокруг нас никого нет, мы можем отложить на некоторое время эту неприятную… игру, — извиняющимся тоном сказал д’Арлей.
— Тогда… я не должна ехать позади вас в компании вашего слуги Хелиона?
— Конечно, — улыбнулся д’Арлей, — но мне было бы легче притворяться, если бы вы все-таки ехали сзади.
Темнота застала их в пути, далеко от ночлега. Спустя час или два они рассмотрели очертания небольшого дома в стороне от дороги. Д’Арлей спешился первым и постучал в дверь, но никто не отвечал, стук гулким эхом отзывался в пустом доме.
— Кажется, тут никто не живет, — мрачно заявил д’Арлей. — Мой господин, позади дома находится сарай, — сказал Хелион.
Д'Арлей решил, что лучше заночевать в сарае.
— Дверь туда будет легче открыть, кроме того, там наверняка есть сено или солома — тогда нам не придется спать на голом полу.
Сарай оказался полуразрушенным, луна светила через отверстия в крыше. Глиняный пол покрывало полусгнившее сено. Хелион занялся лошадьми, привязал их в углу и дал поесть.
Валери и д’Арлей сели в центре сарая. В сене что-то подозрительно шуршало. Девушка боялась крыс и поплотнее закуталась в плащ.
— Сейчас я готова рассказать вам мой сон.
— Он был неприятным?
— Да, сон был о графине. — Девушка опять помрачнела. — Она пришла ко мне и что-то сказала. Я могла различить на ее лице выражение ненависти и торжества. Я не помню, что она мне говорила, но это было связано с будущим, поэтому сон меня очень испугал. Я проснулась в ужасе и услышала свои собственные слова: «Нет! Нет! Нет!»
— Если вы запомнили все остальное так ясно, то должны помнить и то, что она вам сказала.
Валери покачала головой:
— Нет, ничего не могу вспомнить. Наверное, она что-то планирует… Какую-то месть за то, что мы сделали.
— Этому я верю. Валери, не стоит волноваться. Что она может сделать? Я искренне надеюсь, что никто из нас больше ее никогда не увидит. Но расскажите мне еще о вашем сне. Где происходило действие?
— Это была очень большая комната с высоким потолком, и там, кажется, горели сотни свечей. На одной стене висел гобелен, на котором была изображена смерть Авессалома…
— Стоял ли рог для вина на столе под гобеленом? — взволнованно спросил д'Арлей.
— Да. — Девушка медленно кивнула. — Я вспоминаю, что рог был украшен серебряным орлом и стоял на столе на подставке с птичьими лапами.
Д'Арлей был вне себя.
— Это Палата Карла Великого во дворце Сан-Поль. Вам когда-либо приходилось там бывать?
Валери отрицательно покачала головой:
— Нет. Но во сне я все видела очень ясно. Вокруг было много народу, но я не могла разглядеть лиц.
— Значит, Изабо пришла к вам во сне в Палате Карла Великого и передала послание, которого вы не можете вспомнить? — Д'Арлей задумался. — Наверное, она задумала месть, каким-то образом связанную с королем. Иначе как вы могли видеть во сне Палату, которую никогда прежде не посещали?
Валери тихо спросила:
— Госпожа Изабо может до такой степени разозлиться на нас, что начнет страшно мстить?
— Я уверен, что она страшно зла и попытается нам отомстить, — сказал д’Арлей. — Она сделает все, что в ее силах.
Они сидели молча несколько минут.
— Вы ее сильно любили? — не выдержала Валери. Робин неохотно кивнул.
— Когда я был молод, любил ее больше всего на свете. Но она вышла замуж за моего брата. Я был очень зол и хотел хранить хотя бы что-то из того, что было потеряно. Со временем страсть остыла и… — он мрачно улыбнулся, она стала обязанностью, от которой я не мог избавиться. Должен вам честно признаться, Валери, что много лет я пытался разорвать эту связь. — Он опять помолчал и, волнуясь, взглянул на девушку. — Я могу поклясться, что даже когда я был совсем юным и считал Изабо своими солнцем, луной и звездами, я никогда не чувствовал к ней того, что испытываю к вам!
2Проснувшись утром, они поняли, что погони пока нет, но решили не рисковать и упорно продолжали продвигаться вперед. Валери завязала один глаз, она не садилась на лошадь и не слезала с нее в присутствии чужих людей, боясь быть разоблаченной. Она плотно заворачивалась в плащ, хотя было очень тепло.
Так продолжалось еще два дня. Путники мужественно переносили все неудобства, но теперь к ним прибавилось настоящее испытание — им негде было взять воды, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Больше всех страдала Валери.
На пятый день Валери уже больше не могла терпеть. Увидев, что недалеко от дороги, в тени деревьев, течет ручей, она натянула поводья.
— Здесь никого нет, — сказала девушка. — Я постараюсь не задерживаться.
Д’Арлей с сомнением взглянул на быстро мчащийся ручей.
— Боюсь, что тут глубоко, да и вода, должно быть, холодная. Вы умеете плавать?
Валери улыбнулась:
— Вы, наверное, забыли, что всю жизнь я провела в дороге. Я никогда не мылась в ванне до тех пор, пока не стала жить с графиней. Сударь, мне кажется, что я тут купалась несколько лет назад, когда мы направлялись в Тур. Я… хорошо умею плавать, не волнуйтесь.
Д’Арлей стоял на страже у дороги недалеко у ручья. Хели-он караулил за поворотом. Они знали, когда она нырнула в воду, потому что девушка невольно вскрикнула — вода была ледяной.
Валери появилась через несколько минут полностью одетая. Она выглядела посвежевшей, но дрожала от холода. Купание не принесло ей ожидаемого облегчения.
— Мне было неприятно снова надевать грязную одежду, — сказала Валери, с неприязнью глядя на грязную куртку и лосины. — Я больше не могу этого терпеть. Мне необходимо сегодня же постирать одежду, иначе я не смогу надеть ее завтра снова. — Девушка попыталась все объяснить Робину. — Вы, наверное, считаете странным слышать это от человека, который так много времени провел в скитаниях. Мне пришлось тогда многое претерпеть и не хотелось бы вернуться обратно — в ту жизнь. Но вот я опять начинаю ощущать себя немытой, грязной, словно возвращаюсь в прошлое. Мне не по себе. Мне настолько неприятна грязная одежда, что кажется, я в плену и телом и душой. — Она взглянула на Робина, моля о понимании. — Надеюсь, что вы меня не считаете неблагодарной и капризной.
