Бернард Корнуэлл - Еретик
Робби Дуглас, рискуя стать мишенью для лучников, вышел на улицу, подошел поближе, чтобы получше разглядеть загадочный золотой предмет. Стрелы в него не полетели. Замок был погружен в тишину, словно покинутый или вымерший. Дойдя чуть ли не до самой площади, шотландец рассмотрел предмет ясно, пригляделся, еще не веря своим глазам, а потом со слезами на глазах упал на колени.
— Грааль, — неожиданно произнес он, и другие люди последовали его примеру, преклонив колени на мостовой.
— Что? — спросил Жослен.
Ги Вексий, обнажив голову, опустился на колени. Он устремил взгляд вверх, и ему показалось, что драгоценная чаша светится.
Ибо средь дыма и разрушения, подобно сиянию самой Истины, там предстал Грааль.
* * *Пушка в тот день больше не стреляла. Жослен был недоволен. Новому графу Бера было плевать, что у защитников замка объявилась чаша. Будь у них хоть весь истинный крест целиком, хвост кита Ионы, пеленки младенца Христа, терновый венец и сами жемчужные врата, он с радостью захоронил бы все это под обломками стен, однако вместе с ратниками на колени опустились и священники, а главное, это сделал Ги Вексий. Подобное выражение почтения со стороны человека, которого он побаивался, заставило Жослена отнестись к этому серьезнее.
— Нам нужно поговорить с ними, — сказал Вексий.
— Они еретики! — подняли шум клирики. — Грааль необходимо у них забрать.
— Как забрать? — рявкнул Жослен. — Я что, должен попросить их отдать мне чашу?
— Ты должен заключить с ними сделку, — сказал Ги Вексий.
— Я? Сделку?
Жослен возмутился от такого предложения, но, подумав, обрадовался. Грааль? Если эта штуковина существует (а все вокруг в это верят) и если она действительно находится здесь, в его владениях, значит, на этом можно сделать деньги. Чаша, само собой, должна отправиться в Бера, и дуралеи вроде его покойного дядюшки будут стекаться туда со всего света поглазеть на святыню. Мысленному взору Жослена предстали огромные кувшины у ворот замка и очередь из паломников, бросающих туда деньги, чтобы им дали увидеть Грааль. На этом золоте можно нажиться, решил он для себя, и ясно, что те, в замке, хотят поговорить. Не зря же они выставили на стене чашу и больше не стреляют.
— Я пойду и поговорю с ними, — вызвался Вексий.
— Почему ты? — вскинулся Жослен.
— Тогда иди ты, монсеньор, — почтительно сказал Вексий.
Но желания встречаться с людьми, которые держали его в плену, у Жослена не было: он предпочел бы увидеть их всех мертвыми.
— Ладно, иди ты, — проворчал граф, — но только не вздумай заключать с ними сделки без моего согласия. Никаких обещаний, пока я не соглашусь.
— Хорошо, — промолвил Вексий, — никаких соглашений без твоего ведома я заключать не буду.
Арбалетчики получили приказ не стрелять, и Ги Вексий, с непокрытой головой и без оружия, направился по главной улице мимо дымящихся развалин. В проулке сидел какой-то человек, и Вексий мимоходом заметил, что лицо у него потное и покрыто темными нарывами, а одежда испачкана блевотиной. У Ги, человека в высшей степени аккуратного и чистоплотного, подобное зрелище не могло вызвать ничего, кроме отвращения. Грязь, зловоние и болезни были меткой греховного мира, забывшего Бога. Потом он увидел, как его кузен вышел на порушенную крепостную стену и унес Грааль.
Спустя несколько мгновений Томас перебрался через обломки, громоздившиеся на месте ворот. Как и Ги, он явился без меча, но не принес и Грааль. На нем была кольчуга, тронутая ржавчиной, оборванная у подола и покрытая коркой грязи. Бритву лучник давным-давно потерял, и Ги подумалось, что короткая бородка придает его кузену вид мрачный и отчаянный.
— Томас, — приветствовал его Ги, потом слегка поклонился и добавил: — Кузен.
Томас посмотрел мимо Вексия на трех священников, которые наблюдали с улицы, остановившись на полпути к замку.
— Священнослужители, которые были тут в прошлый раз, отлучили меня от церкви, — сказал он.
— Решение, принятое церковью, церковь же может и отменить, — сказал Ги. — Где ты его нашел?
Томас молчал, словно не хотел отвечать, но затем, пожав плечами, промолвил:
— Под грозой. Во вспыхнувшей молнии.
Подобная уклончивость вызвала у Ги улыбку.
— Я ведь даже не знаю, действительно ли у тебя есть Грааль, — сказал он. — Может быть, это хитрость. Мы увидели выставленную тобою на стену золотую чашу и подумали, что видим Грааль. А вдруг мы ошиблись? Докажи мне, Томас, что это правда.
— Не могу.
— Тогда покажи его мне, — смиренно попросил Ги.
— С какой стати?
— Да с такой, что от этого зависит Царствие Небесное.
Томас принял этот ответ с усмешкой, но потом воззрился на кузена с интересом.
— Сперва расскажи мне кое-что, — сказал он.
— Если смогу.
— Кто был тот высокий человек со шрамом, которого я убил на мельнице?
Ги Вексий нахмурился. Вопрос показался ему странным, но, не найдя в нем подвоха, он, желая угодить Томасу, сказал правду:
— Его звали Шарль Бессьер, он был братом кардинала Бессьера. А почему ты спрашиваешь?
— Он хорошо дрался и чуть было не отнял у меня Грааль, — соврал Томас. — Вот мне и стало любопытно, кто он таков?
Впрочем, ему и впрямь было любопытно: как вышло, что брат кардинала Бессьера носил при себе Святой Грааль?
— Он был недостоин этой святыни, — сказал Ги Вексий.
— А я? — требовательно спросил Томас.
Ги, однако, оставил этот щекотливый вопрос без внимания.
— Покажи его мне, — попросил он. — Христом богом прошу, Томас, покажи его мне!
Томас заколебался, потом повернулся и помахал рукой. Из замка вышел сэр Гийом, с головы до пят закованный в захваченные в бою латы. В руке он держал обнаженный меч, рядом с ним шла Женевьева. Она несла Грааль, а на ее поясе висел винный мех.
— Не подходи к нему слишком близко, — предупредил ее Томас, потом снова глянул на Ги. — Ты помнишь сэра Гийома д'Эвека? Человека, который тоже поклялся убить тебя?
— У нас перемирие, — напомнил ему Ги и кивнул сэру Гийому, который в ответ лишь плюнул на мостовую.
Но Вексий, похоже, этого знака презрения даже не заметил: все его внимание было приковано к тому, что держала в руках девушка.
Это был сосуд чарующей, неземной красоты, он поражал воображение гармонией пропорций и изысканностью отделки. Этот шедевр казался настолько далеким, настолько чуждым пропахшему дымом городу, где валялись обгрызенные крысами трупы, что у Ги не осталось никаких сомнений в подлинности святыни. То была самая желанная реликвия христианского мира, ключ к самим Небесам, и Ги с трудом сдержал побуждение благоговейно преклонить колени.
