Владимир Малик - Посол Урус Шайтана
После паузы, словно устыдившись своего душевного порыва, Серко досадливо поморщился, грубовато сказал:
— Тьфу, распустил нюни, старый пустомеля!.. Арсен, сынку, — Серко вновь обнял казака, — спасибо тебе от всего Коша за известие, которому и цены нет! Твои старания, твои мучения окупились сторицей прошлый год и, верю, окупятся этим летом… Мы предполагали возможность нового турецкого нападения, а теперь уверены в этом и сделаем все, чтобы Кара-Мустафа сломал себе шею на Чигирине, как и паша Ибрагим!.. Надо немедленно сообщить об этом гетману Самойловичу и воеводе Ромодановскому. Я сегодня же пошлю гонцов. А ты поедешь немного позднее — сам отвезешь султанский фирман. Может, гетман-скряга раскошелится и наградит запорожца-горемыку сотней злотых! Да еще, чего доброго, сам царь-батюшка пришлет подарок — и сразу станешь богатеем… Конечно, не говоря уж о нашем подарке… От Коша…
— Что ты, батько! И так я сколько твоих денег растранжирил! Ни одного злотого не привез домой… — И Звенигора рассказал Серко, как спасался с друзьями от Гамида и его аскеров.
— Что упало, то пропало, — успокоил его кошевой. — Деньги — вещь наживная. Были бы только сами живы да здоровы… А в дороге они просто необходимы, сам знаешь!..
Он подошел к столу, вынул из ящика бархатный кошелек.
— Здесь немного, но хватит, чтобы десяток запорожцев не знали нужды в дороге до Чигирина, а то и до Батурина… А теперь слушай. Сначала заедешь в Чигирин, покажешь фирман окольничему Ржевскому; он знает, что надо делать, это опытный воин… После прошлогоднего штурма, когда Чигирин наполовину был разрушен, он обновил стены, починил городские ворота, пополнил запасы. А если узнает, что вскоре придется снова встречать нежданных гостей, то подготовится еще лучше! Из Чигирина мчись в ставку гетмана. За Днепр. Думаю, там же встретишь и воеводу Ромодановского… У них и оставишь фирман — пусть отошлют царю… Но должен сказать тебе, что ни к первому, ни ко второму я особой приязни не чувствую… Гетман спит и видит в своей руке рядом с гетманской булавой еще и булаву кошевого. Однако всем известно, что рука та — слабая, хотя и загребущая, и булава кошевого ей была бы не под силу… А с князем у меня давние счеты. Когда князь захотел было по московским порядкам закрепостить наших слобожан, я с запорожцами и слобожанами малость потрепал его людей под Белгородом, и он затаил зло. Коварно схватил меня, заковал в кандалы и сослал в Сибирь… Рассказываю тебе об этом для того, чтобы знал, как держаться с ними обоими, чтобы отстаивать нашу Сечь. Пока речь идет о войне с турками и татарами, гетман и воевода считают запорожцев надежными союзниками, но как только война затухает, они оба стараются прибрать нас к рукам…
— Что же мне делать?
Серко пристально посмотрел на казака.
— Самойлович будет стараться заставить запорожцев примкнуть к его войску, чтобы сообща защищать Чигирин… Необходимо исподволь убедить князя Ромодановского в неверности суждений гетмана, по-умному доказать ему, что мы не можем бросить Сечь на произвол судьбы. Каждому ясно, что Сечь — надежная защита Украины от татар и турок. И пока существует смертельная угроза с юга, должна существовать и наша Сечь-матушка!.. Стало быть, здесь мы принесем больше пользы общему делу, нападая на тылы турецкого войска и угрожая Крыму, нежели у Чигирина.
— Понимаю, батько!
— Ты побывал уже дома? — вдруг спросил кошевой.
— Всего один день.
— Мало. Но сам знаешь, какое время настает… Поэтому, повидав гетмана и воеводу Ромодановского, возвращайся назад. Будешь здесь нужен. А сейчас — иди! Выбери себе надежных попутчиков и ожидай. Я приготовлю письма и позову тебя…
2
С горы, с Субботинской дороги, Звенигора с товарищами увидели Чигирин и придержали коней.
Слева, на отвесной скале, возвышается мрачный старинный замок. Он вознесся так высоко, что кажется, плывет в бездонном синем небе, как исполинский корабль. Сходство с кораблем ему придавала и остроносая форма, и целый ряд пушек, что выглядывали черными жерлами из узких бойниц.
Справа, под Чигиринской горой, которая звалась в народе Каменной, раскинулся город, обнесенный земляным валом с сосновым частоколом на нем. Вместо многих домов руины или пепелища. Это следы прошлогодней турецкой осады.
Вдали, за городом, изгибаясь крутым коленом из-за Чигиринской горы, узкой лентой вьется по зеленому лугу Тясмин. За речкой темнеет густая чигиринская дубрава.
Однако казакам некогда было любоваться прекрасным видом, и они погнали уставших коней к Крымским воротам.
Двор коменданта был запружен военным людом.
Казаки спешились, привязали коней к коновязи. Метелица пошел раздобыть сена, Секач и Товкач ринулись на поиски съестного, а Звенигора со Спыхальским, Гривой и Романом Воиновым направились к большому каменному дому коменданта. Арсен решил, что было бы не по-товарищески самому вручать высоким военачальникам сообща привезенный из Турции фирман. Потому и пошли все вместе.
Молодой, бравый стрелецкий старшина, которому Звенигора рассказал о цели их приезда, на минуту задумался.
— Коменданта, окольничего Ржевского, нет сейчас в городе, — произнес он наконец, не зная, как быть. — Разве что провести вас к генералу?
Звенигора рассудил, что у него нет оснований отказываться. Наконец они привезли такое известие, которое нужно широко разгласить среди войска и народа. Потому и решил:
— Давай к генералу!
Старшина ввел их в большой пустой зал. Только у одной стены стояла длинная широкая скамья, на которой сидело несколько дежурных стрельцов с протазанами. Двое дверей вело в соседние комнаты. Из-за одной из них доносился шум голосов. Старшина одернул на себе кафтан и скрылся за этой дверью.
— Султанский фирман? О ля-ля! Шудесно! Подавайт его сюда! — долетел сквозь неплотно прикрытые двери резкий голос. — Или подождать! Я сам выходиль… Господа офицеры, гераус![102] Запорошци привозиль султанский фирман… Я хочу видаль его сей секунд!.. Ком, ком![103]
В зал ввалилась гурьба войсковых старшин. Впереди шел розовощекий генерал. Его ярко-голубые глаза с интересом скользнули по казакам, вытянувшимся перед ним.
Увидев генерала, Роман Воинов вздрогнул и хотел было сделать шаг назад, но в зале наступила тишина, все замерли, и он не посмел нарушить строй.
— Генерал Трауернихт! — объявил кто-то из старшин.
Звенигора шагнул вперед. Поклонился, опуская правую руку чуть ли не до пола.
— Ти привозиль фирман? — спросил Трауернихт, с удовольствием оглядывая стройную, туго сбитую фигуру казака.
