Александр Дюма - Изабелла Баварская
Город Монтеро расположен на расстоянии примерно двадцати лье от Парижа, при слиянии Йонны и Сены, там, где первая из них, впадая во вторую, утрачивает свое имя. Если, выехав из Парижа, подняться вверх по Сене, то около Монтеро, слева, возвышается гора Сюрвиль, на вершине которой построен замок, а у ее подножия лежит небольшое предместье, отделенное от города рекой: эта сторона и была предложена в распоряжение герцога Бургундского.
Прямо перед собой мы увидим полосу земли, очертаниями напоминающую острый угол буквы «V» или же стрелку возле парижского Нового моста, где когда-то были сожжены тамплиеры. Оттуда и должен был прибыть из Брэ-сюр-Сен герцог Бургундский. Полоса эта, омываемая Сеной и Йонной, расширяется все больше и больше в сторону Бенье-ле-Жюифа, откуда Сена несет свои воды, между тем как Йонна берет начало неподалеку от того места, где находился древний Бибракт и где в наше время стоит город Отен.
Справа взору открывается весь город Монтеро, живописно раскинувшийся среди полей и виноградников, бесконечным пестрым ковром устилающих тучные равнины Гатинэ.
Мост, где должна была произойти встреча дофина и герцога, еще и по сей день соединяет предместье с городом, пересекая Сену и ее приток. В месте их слияния, на самом конце описанной нами косы, стоит одна из его массивных опор.
В правой части моста, над Йонной, для предстоящей встречи был построен деревянный павильон с двумя входами, друг против друга, при этом оба запирались. В конце моста, ближе к городу, и на косе, чуть в стороне от дороги, где должен был проехать герцог, были устроены заставы. Со всеми этими приготовлениями управились очень быстро, за один день 9-го числа.
Род человеческий столь слаб и тщеславен, что всякий раз, когда на земле происходит событие, которое потрясает империю, низвергает царствующую династию или губит королевство, мы верим, будто Небо, небезучастное к нашим жалким страстям и ничтожным бедам, изменяет ради нас ход небесных светил, установленный в природе порядок[33] и тем самым как бы подает некие знаки, с помощью которых человек, не будь он столь безнадежно слеп, мог бы избежать суровой участи; весьма возможно и то, что по совершении подобных событий люди, ставшие их очевидцами, припоминая потом малейшие обстоятельства, этим событиям предшествовавшие, уже задним числом усматривают между ними и разразившейся катастрофой некую зависимость, самую мысль о которой могла им внушить только эта катастрофа. Не случись она, предшествовавшие ей обстоятельства забылись бы среди множества других ничтожных событий, которые, каждое в отдельности, не имеют никакого значения, а в совокупности своей образуют основу таинственной ткани, именуемой человеческой жизнью.
Вот, во всяком случае, что рассказали люди, бывшие свидетелями этих странных происшествий, и что другие записали по их рассказам.
Десятого сентября, в час пополудни, герцог Бургундский сел на коня во дворе дома в Брэ-сюр-Сен, где он останавливался. Вместе с ним были де Жиак — по правую руку, и де Ноай — по левую. Любимая собака герцога всю ночь жалобно выла и теперь, видя, что хозяин ее собирается уезжать, выскочила из конуры, где сидела на привязи; глаза ее сверкали, шерсть вздыбилась. Когда же, поклонившись госпоже де Жиак, которая смотрела из окна на эти сборы, герцог тронул коня, собака с такой силой рванулась вперед, что ее двойная железная цепь порвалась, и у самых ворот она бросилась на лошадь герцога и вцепилась ей в грудь. Лошадь взвилась и едва не сбросила своего седока. Де Жиак хотел отогнать собаку и в нетерпении стал хлестать ее плетью, но та, не обращая внимания на удары, повисла на шее лошади. Решив, что собака взбесилась, герцог отстегнул небольшую секиру, висевшую на луке седла, и рассек ей голову. Собака взвизгнула, но кое-как добрела до ворот, где и свалилась замертво, как бы еще пытаясь преградить дорогу хозяину. Герцог со вздохом сожаления перескочил тело верного своего друга и выехал со двора.
Внезапно перед ним появился живший по соседству и занимавшийся черной магией старый еврей. Он остановил за удила лошадь герцога и сказал:
— Ради Бога, ваша светлость, ни шагу дальше.
— Чего ты, жид, от меня хочешь? — остановившись, спросил герцог.
— Ваша светлость, — продолжал старый еврей, — всю эту ночь я наблюдал звезды, и наука говорит, что, если вы поедете в Монтеро, назад вы не воротитесь.
Старик крепко держал лошадь за удила, не давая ей двинуться с места.
— А ты, де Жиак, что на это скажешь? — обратился герцог к своему молодому фавориту.
— Скажу, что этот жид — сумасшедший, — отвечал де Жиак, краснея от досады, — и заслуживает того же, что и ваша собака. Не то смотрите, как бы поганое его прикосновение не заставило вас целую неделю провести в покаянной молитве.
— Пусти меня! — в задумчивости сказал герцог, делая знак старику, чтобы он его не задерживал.
— Прочь с дороги, старый жид! — закричал де Жиак, толкнув старика грудью своей лошади так, что тот откатился шагов на десять. — Прочь, тебе говорят! Разве не слышишь, что его светлость приказывает тебе отпустить лошадь?!
Герцог провел рукою по лбу, словно пытаясь отогнать какое-то наваждение, и, бросив последний взгляд на старика еврея, без памяти лежавшего у обочины, поехал дальше.
Спустя три четверти часа он прибыл в замок Монтеро. Прежде чем спешиться, он отдал приказ двумстам воинам и сотне арбалетчиков расположиться в городском предместье и занять подходы к мосту. Во главе этого небольшого отряда был поставлен начальник арбалетчиков Жак де Ла Лим.
В это время к герцогу явился Танги и сообщил, что дофин ожидает его на мосту уже около часа. Герцог ответил, что сейчас идет. Но в эту минуту запыхавшийся слуга прибежал и что-то прошептал ему. Герцог повернулся к Дюшателю.
— Боже правый! — воскликнул он. — Сегодня все только и твердят мне об измене! Уверены ли вы, Дюшатель, что мне ничто не угрожает? Обмануть нас было бы большим коварством…
— Милостивейший государь, — отвечал Танги, — пусть лучше я умру и буду проклят, нежели предам вас или кого-то другого. Можете быть спокойны, ибо его высочество дофин не желает вам зла.
— Хорошо, — сказал герцог. — Итак, мы идем, уповая на волю Божью, — и, подняв глаза к небу, прибавил: — и на вас, Танги.
При этом он бросил на Дюшателя особый, присущий ему одному испытующий взгляд. Танги выдержал этот взгляд и глаз не опустил. Он вручил герцогу список с именами десяти воинов, которые должны были сопровождать дофина. Они следовали в таком порядке: виконт де Нарбон, Пьер де Бово, Робер де Луар, Танги Дюшатель, де Барбазан, Гильом ле Бутилье, Ги д’Авогур, Оливье Лейе, Варенн и Фротье. В обмен Танги получил список от герцога. Те, кого он удостоил чести сопровождать себя, были: герцог Шарль де Бурбон, сеньор де Ноай, Жан де Фрибур, сеньор де Сен-Жорж, сеньор де Монтегю, мессир Антуан дю Вержи, сеньор д’Анкр, мессир Ги де Понтарлье, мессир Шарль де Ланс и мессир Пьер де Жиак. Каждый должен был явиться со своим секретарем.
