Жан-Франсуа Намьяс - Дитя Всех святых. Перстень со львом
Это было скорее избиение, чем настоящий бой. Круговыми взмахами боевого цепа Франсуа раскалывал головы, отрывал кисти рук. Вскоре крестьяне разбежались. Он пустился вдогонку, настиг одного, сразил без труда, и его снова окутало туманом.
Тут-то оно и случилось. Франсуа вскрикнул: два волка, два огромных волка прыгнули на него одновременно! Один зашел справа, другой слева. Однако он смог сохранить хладнокровие и отбить нападение сначала ударом цепа, потом меча… Туман все сгущался. Франсуа больше ничего не видел. Убил ли он зверей или они готовились напасть снова? Но в то же время он не мог взять в толк: откуда взялись два огромных волка в мае месяце? Обычно они появлялись лишь в самые суровые зимы, когда от мороза все становилось хрупким, как стекло. Франсуа вздрогнул. Ужасные воспоминания всплыли у него в памяти, воспоминания, которые он предпочел бы забыть навек…
Мало-помалу туман рассеивался. Два тела, валявшиеся на земле у ног его коня, принадлежали не животным, а человеческим существам. То были крестьяне, сшившие себе из волчьих шкур грубые одеяния. Тот, что справа, очень смуглый бородатый мужчина, был мертв. Франсуа раскроил ему череп, и мозг вытек на землю. Его волосатая рука все еще сжимала большой камень — единственное оружие, которым он, по-видимому, располагал. Слева лежала женщина, молодая, красивая, с длинными белокурыми волосами и полуобнаженной крепкой грудью. Меч поразил ее в самое основание шеи. Она медленно шевелила губами, на которых появилось немного розовой слюны.
Франсуа задрожал всем телом. Он прошептал:
— Юг! Теодора!
Не было никаких сомнений: перед ним лежали чудовищная волчица и ее сын, герои герба де Куссонов. Это их он сейчас убил… Нет, убить он их не убил — как можно убить призрак? Но он их ударил и тем самым навлек на себя их вечную ненависть.
Но почему волки его рода оборотились против него?
Почему взяли сторону противника? Что такого он сделал, чтобы вызвать их внезапный гнев? В лихорадочном возбуждении Франсуа стянул свою железную перчатку и взглянул на перстень со львом, словно тот мог дать ответ на мучившие его вопросы.
В этот момент из тумана появился Туссен. Он был бледен как смерть и выглядел совершенно одеревеневшим. Казалось, это ожившая конная статуя.
— Бегите, господин мой! Эта битва проклята. Бегите, пока еще есть время…
Только теперь Франсуа заметил, что Туссен не последовал за ним, когда он сражался с крестьянами. Оруженосец оставался скрытым где-то в тумане. Туссен даже не обнажил свой меч. Но Франсуа не успел ничего сказать: снова раздались призывы на помощь. Кричал, без сомнения, тот самый всадник. Оставив свои мрачные мысли, Франсуа устремился на зов.
Человек был всего лишь легко ранен. Удар в голову его просто оглушил. Франсуа прервал излияния его благодарности:
— Кто вы?
— Тома Белло, капитан стражи замка Флёрен. Жаки, наверное, как раз его осаждают. Пока они подходили, я успел вырваться за подмогой.
— А где этот Флёрен?
— Совсем рядом.
Тома Белло объяснил Франсуа, как так вышло, что его хозяйка, Роза де Флёрен, оказалась одна в замке. Ее муж возвращается из Англии после внесения выкупа, и почти всех солдат гарнизона отправили в Кале ему навстречу для сопровождения.
Франсуа помог капитану сесть на коня и поехал с ним к замку. Туссен попытался удержать его:
— Не ездите туда, господин мой!
— Уж не хочешь ли ты помешать мне спасти беззащитную даму?
— Я хочу помешать несчастью.
— Какому несчастью? Если мне суждено пасть в бою, то велика важность! Сегодня я тебя с самого утра не узнаю!
Франсуа отвернулся от своего оруженосца и догнал капитана Белло. Он почувствовал, что вновь оживает. Судьба Розы де Флёрен заслонила собой волчье проклятие. Рыцарь обязан оказывать помощь слабому полу; он поклялся в этом во время своего посвящения и держит слово, пусть даже ему придется схватиться со всеми призраками мироздания.
— Кто такие эти «жаки»?
— Взбунтовавшиеся крестьяне. Они сами себя так величают. Нападают на все, что есть благородного: на людей, на вещи. Их зверства превосходят все, что только можно вообразить. В одном замке неподалеку отсюда они насадили на вертел своего сеньора и зажарили его живьем на глазах у жены и детей да еще заставили тех съесть по кусочку. А потом всех изнасиловали — и женщин, и детей — и замучили до смерти…
Франсуа ничего не ответил. Он сжал зубы и пришпорил коня.
***Когда показался Флёрен, туман уже совсем рассеялся. Несколько десятков жаков действительно осаждали замок. Среди них было много лучников, стрелявших по стенам, где никто не показывался. Они размахивали знаменами с лилиями, наспех сшитыми из кусков материи, украденной наверняка в каком-нибудь замке. Больше не раздумывая, Франсуа опустил забрало своего шлема и поскакал на них; Тома Белло — следом. Что касается Туссена, то он не двинулся с места.
Завидев всадников, жаки развернулись, надсадно крича: «Смерть дворянам! Смерть англичанам! Монжуа королю! Франция, святой Дени!»
Франсуа врезался в их ряды. Опять началась бойня. Ударами наотмашь он отрывал руки, головы. Хоть и окруженный со всех сторон, он был почти неуязвим. Вилы и косы оставались бессильны против его доспехов. В него стали целить лучники, и многие стрелы ударили ему в грудь с разлета, но их мягкие наконечники расплющивались о броню.
Тут из лесу появился какой-то другой рыцарь и поскакал ему на подмогу. Два черных рога возвышались на его шлеме с длинным шелковым намётом. Он был вооружен черно-белым копьем. Само его появление и устрашающий вид заставили жаков поколебаться. Франсуа воспользовался этим, чтобы добраться до того, кого считал вожаком, — одного из знаменосцев. Тот пытался подбодрить свой отряд, горланя боевой клич:
— Монжуа королю! Франция…
Франсуа пронзил ему шею насквозь. Он не сразу выдернул свой клинок, со странной дурнотой глядя на это горло, перерезанное им в тот момент, когда из него исходило слово «Франция». Только тогда он заметил, что остался один вместе с Тома Белло и черным рыцарем. Жаки разбежались. Туссен, наблюдавший за всем этим издали, еще только начал подъезжать. Мост замка Флёрен опустился, и они въехали.
В глубине души Франсуа был уверен, что Роза де Флёрен восхитительна. Дама, которую спасают, просто обязана быть восхитительной, это малейшая дань вежливости с ее стороны.
Такою она и оказалась. Розе де Флёрен, вышедшей им навстречу, было не больше двадцати пяти лет. Белокурая, невысокого роста, с округлыми руками и пухлыми щечками, она была улыбчива, и даже в эти страшные мгновения в ней просвечивало что-то невинное и по-детски привлекательное. Чернорогий рыцарь слез с коня, снял свой шлем и преклонил перед ней колено. Это был молодой блондин, чем-то напоминающий самого Франсуа. Он произнес с сильным английским акцентом:
