Виталий Гладкий - Копье милосердия
— Т-ты… ты это видел?! — спросил Глеб приятеля, который стоял неподалеку и наблюдал за ним с изумленным лицом.
— Что я должен был видеть? — удивленно спросил Юн.
— Черную Панну!
— Где? Какую панну?
— Возле камня!
— Ну ты даешь… — Юн подошел поближе. — На тебе лица нет. Ты белый, как мел. Тебе что, плохо?
— Нормально… — Глеб перевел дух. — Скажи мне, ты вообще хоть что-нибудь видел?
— Тебя видел. Ты шел, как пьяный, шатался со стороны в сторону. Я решил, что тебе стало нехорошо и поспешил вслед. Но никакой панны не было и в помине.
— Понятно… Не всем дано видеть. Но почему? — Глеб смотрел на камень и лихорадочно соображал. — Юн, машину сюда сможешь подогнать?
— Не вопрос… — Ниндзя все еще пребывал в недоумении.
— Трос у тебя есть?
— А то как же.
— Тогда давай, давай, поторопись!
Ломая деревца и переваливаясь, как пьяный, с кочки на кочку, джип подъехал вплотную к камню.
— Бери трос, — скомандовал Глеб, — обвязывай камень и сдерни его с места.
Наверное, Юн уже начал кое-то соображать, потому как не задал Глебу ни единого вопроса. Он сноровисто зацепил валун, и джип с пятой или шестой попытки выдернул его из земляного гнезда как дантист больной зуб. Глеб торжествующе вскрикнул — камень прикрывал колодец, облицованный красным кирпичом. Он оказался не очень глубоким и имел скобы, исполнявшие роль лестницы.
— Ну и чутье у тебя! — воскликнул Юн, обалдевший от увиденного. — Прям как экстрасенс. Как ты догадался?
— Потом, все потом! — Глеб с лихорадочной поспешностью стал доставать из машины необходимое снаряжение. — Идем под землю! Прямо сейчас! Пусть джип останется здесь. Если сопрут, куплю тебе такой же.
— Как прикажете, гражданин начальник! — бодро ответил Юн, и вскоре они уже шли по подземному ходу, почти не пригибаясь.
Его обложили таким же красным кирпичом, как и колодец. Кирпичи по размеру были раза в три больше, чем современные, а по крепости могли дать фору бетону, в чем и не преминул убедиться Глеб, попробовав своей походной киркой отбить кусочек стены.
— Да-а, жили когда-то мастера… — восхищенно прокомментировал Юн.
Коридор был чистым и сухим. Они шли долго, пока не попали в просторную сводчатую камеру — своего рода развилку, подземный перекресток, потому что в ее стенах чернели отверстия других подземных ходов.
— И куда теперь? — несколько растерянно спросил Ниндзя.
— Сюда! — уверенно указал Глеб на один из коридоров.
Он не предполагал, он ЗНАЛ, что нужно идти именно туда, будто кто-то нашептывал маршрут ему на ухо. Временами Глеб казался себе сомнамбулой, потому что почти все его действия были чисто механическими, без какой-либо мысли. Он просто шел вперед, и все.
Второй коридор оказался и поуже, и пониже, а его пол был мокрым. И вел он не вверх, а вниз. Глеб уже начал опасаться, не придется ли надевать кислородные маски, но вскоре успокоился — воздух был немного спертым, но все равно дышать им можно. Видно, древние строители подземного лабиринта были очень сведущими в проблемах вентиляции, если даже завалы не мешали проветриванию коридоров.
На такой завал и наткнулись приятели, когда прошли добрых полкилометра. Глеб зло выругался сквозь зубы и присмотрелся. Завал был недавний, но как далеко он тянется?
— Вернемся? — спросил Юн.
— Нет! Будем пробиваться.
Они ковырялись в завале около часа. Когда под потолком образовалась широкая щель, первым протиснулся в нее Глеб. За ним последовал не без душевного трепета и Юн. Ему еще никогда не приходилось бывать в такой ситуации, поэтому он чувствовал себя очень неуютно, в отличие от Глеба, у которого за плечами была большая практика подобных изысканий и который под землей чувствовал себя как рыба в воде.
Прошли они всего ничего, — не более пятидесяти метров — как путь им преградил очередной завал.
— Надо подкрепиться! — решительно заявил Юн. — Тут пахоты до хрена и больше. А силенок уже не хватает.
— Ладно, привал, — нехотя согласился Глеб.
Еда на ум ему не шла. Все его мысли сводились к одной: «Где ты, батя?! В какой стороне? Жив ли?» Он готов был зубами грызть прочные кирпичи и работать до упаду, лишь бы побыстрее добраться до отца. Глеб боялся даже думать, что они идут по неверному пути…
Он жевал медленно, чисто механически, в отличие от Юна, который работал челюстями весьма основательно и споро. Неожиданно ему послышались какие-то посторонние звуки.
— Тихо! — зашипел он на Юна. — Слушай!
Юн так и застыл с полным ртом. Он привык подчиняться приказам быстро и беспрекословно.
За завалом слышалась человеческая речь. Звуки были очень слабыми — как от приемника, у которого садятся батареи. Глеб припал ухом к камням и ему показалось, что люди совсем рядом. Неужто отец и пан доктор?!
— Эй, кто там! — закричал Глеб. — Отзовитесь!!! Батя, это ты?! Постучи по камням, если слышишь меня!
Голоса стали отчетливей; Глебу даже показалось, что они приближаются. Расслышал их и Юн. Он со всей старательностью присоединил свой голос к крикам Глеба, и с полминуты в подземном коридоре стоял нечеловеческий рев, который, наверное, слышался и на поверхности.
— Стоп! Молчим! — Глеб опять приник к камням.
И они услышали стук! А затем и человеческую речь — вполне отчетливую и совсем рядом.
— Батя, ты?!
— Глебушка, сынок! — раздалось глухо в ответ. — Ушам своим не верю! Сынок…
— Папа, ждите, мы сейчас будем к вам пробиваться!
Работа закипела. Глеб трудился как одержимый, не ощущая усталости. Его до самой макушки переполняла радость. Порыв товарища воодушевил и Юна, и вскоре отец и пан доктор оказались в объятиях Глеба.
— Воды… — сказал пан Юлиуш, когда затихли первые восторги. — У вас есть вода? Умоляю, дайте глоток! Умираю от жажды…
— Вот вода! Пейте, сколько влезет! — совал им в руки Глеб бутылки с минералкой. — У нас еще есть.
Потом «стариков-разбойников» накормили. Надо отдать должное Тихомирову-старшему — он наотрез отказался лезть в подземелья без продуктового НЗ и соответствующего снаряжения, хотя пан доктор, когда они отыскали вход в подземный лабиринт, уверял его, что они только одним глазком взглянут — и назад. Опыт — великое дело. Поэтому пребывание в подземном заточении не особо сказалось на их физическом состоянии. Только с водой было неважно.
— Ну как, нашли Копье Милосердия? — скептически спросил Глеб.
— А… — махнул рукой отец. — Не спрашивай…
При этом вопросе пан доктор воровато отвел глаза в сторону и сделал вид, что он вообще ни при чем…
