Уилбур Смит - Ассегай
«А по-моему, дядя, ты что-то скрываешь, — подумал Леон. — И вообще, здесь происходит нечто странное». Постояв за компанию еще с минуту, он откланялся.
— Прошу прощения, фрейлейн, мне до вас далеко. Пойду домой и лягу спать. Вы с графом после бала возвращаетесь в Тандала-Кэмп или останетесь в отеле?
— Насколько я поняла, Густав отвезет нас в лагерь на открытой машине.
— Хорошо. Я распоряжусь, чтобы к вашему возвращению все было приготовлено. Если что-то понадобится, вы только скажите. Полагаю, завтра вы с графом встанете не рано. Завтрак будет подан в удобное время. — Он повернулся к Пенроду: — Долг зовет, сэр, но плоть, увы, слаба. Еще парочка танцев, и я исчезну в облаке пыли.
— Твои заслуги не останутся незамеченными, мой мальчик. Ты не уронил честь полка. Я от души радовался, наблюдая за тем, как ты провел дочку Чарльза Уорбойза.
— Спасибо, дядя, на добром слове.
Он повернулся и зашагал прочь. У двери оглянулся. Их лица скрывала тьма, но что-то в их позах подсказывало: эти двое отнюдь не обсуждают репертуар полкового оркестра или нечто столь же важное.
«Что? И кто вы такая на самом деле, Ева фон Вельберг? Чем ближе я к вам подступаю, тем труднее вас понять. Чем больше я узнаю о вас, тем меньше знаю».
Леона разбудили шум двигателя и голос графа, во всю глотку распевавшего «Я сердце в Гейдельберге оставил». Он сел, чиркнул спичкой и проверил время по серебряным часам Перси, которые всегда лежали на столе. Без шести минут четыре. Машина остановилась. Хлопнули дверцы. Потом граф громогласно пожелал спокойной ночи Густаву. Ева рассмеялась. Леон скрипнул зубами.
— Судя по всему, граф, выпил ты изрядно, — проворчал он, изнывая от ревности. — А был бы умнее, не состязался бы с Деламером. Надеюсь, еще помучаешься с похмелья. Так тебе и надо, скотина.
Утром его ждало разочарование. Граф появился в столовой в начале девятого — отдохнувший, бодрый и жизнерадостный. Белки глаз ясные, как у новорожденного. Первым делом он потребовал у Ишмаэля кофе, а когда тот принес дымящуюся чашку, добавил в напиток коньяка.
— После спиртного всегда мучаюсь от жажды. Этот сумасшедший англичанин, Деламер, предлагая тосты, перебрал всех присутствовавших, так что в конце мы пили за здоровье его лошади и охотничьей собаки. Вот уж точно безумец. Я бы посадил такого под замок — ради общего блага.
— Насколько я помню, — заметила Ева, — не лорд Деламер встал на голову посреди зала и выпил в таком положении стакан коньяку.
— Не лорд, — согласился граф. — Это был я. Ничего другого мне не оставалось. Деламер предложил пари. У меня не было выбора. Кстати, ты слышала, что его в молодости покусал лев? Поэтому он и хромает…
— В колонии об этом все знают.
— Пошел на льва с одним ножом. — Граф покачал головой. — Безумец! Его и вправду должно упрятать под замок.
— А разве не безумие выходить против льва с одним лишь ассегаем?
— Nein! Отнюдь! Нож — оружие совершенно неподходящее, а вот копье — это то, что надо. — Фон Мирбах допил кофе и опустил чашку на стол. — Спасибо, Кортни, что напомнили. Хватит с меня благотворительности. Я выпил за здоровье каждого жителя колонии, от младенца до глубокого старца. Я перетанцевал со всеми этими толстухами англичанками. Я перекатал всех их чумазых детишек, соблюл все приличия и исполнил все обязательства перед губернатором и гражданами. А теперь я хочу уйти в буш и заняться настоящей охотой.
— Рад слышать, сэр. Я, как и вы, сыт городом по горло.
— Отлично. Можете выступать прямо сейчас. Возьмите с собой ваших черных язычников и доставьте «Шмель» на охотничью стоянку. Дайте знать всем окрестным племенам, что мне нужен самый большой лев. Скажите, что вождь того племени, чьи люди найдут для меня такого льва, получит двадцать голов скота. Отправляйтесь и не возвращайтесь без хороших новостей. И помните, Кортни, он должен быть большой, а его грива черной, как у пса из преисподней.
— Хорошо, граф, я выступлю незамедлительно, но, может быть, вы позволите мне допить кофе?
— Еще одна английская шутка, да? Забавная. А вот вам добрая немецкая шутка. Найдите мне льва, а не то я так начищу вам задницу, что хромать будете хуже Деламера. Ну как? Понравилась?
Когда часом позже Ева вошла в палатку-столовую, граф сидел один за длинным столом. Перед ним высилась стопка писем. Поглядывая на лист, украшенный черным орлом, эмблемой военного министерства Германии, Мирбах переписывал что-то себе в блокнот. Она остановилась у входа, и он, отложив блокнот, повернулся к ней. В легких сандалиях на ногах и светлом летнем платье в цветочек Ева выглядела особенно привлекательной. Распущенные, еще влажные волосы черным каскадом падали на плечи. Нетронутые помадой губы манили свежестью. Она остановилась у него за спиной и положила руку на плечо. Отто взял ее, поднес к губам, раскрыл пальчики и поцеловал ладонь.
— Как тебе удается быть такой красивой? И разве ты не чувствуешь себя виноватой перед теми женщинами, которые меркнут в твоем присутствии?
— А ты не чувствуешь себя виноватым из-за того, что лжешь так легко и убедительно? — Она поцеловала его в губы и, рассмеявшись, отпрянула, когда он потянулся к ее груди. — Сначала, дорогой Отто, меня нужно накормить.
Ишмаэль явился на зов в своей лучшей красной феске с черной кисточкой и ослепительно белой, свежеотутюженной канзе.
— Доброе утро, мемсагиб, — сказал он по-французски. — Да будет ваш день наполнен ароматом роз и сладчайших фруктов. Таких, как эти.
С этими словами Ишмаэль поставил на стол блюдо с нарезанными манго, бананами и папайей.
— Merci beaucoup.[8] Где ты научился так хорошо говорить по-французски?
— Я, мемсагиб, много лет работал у консула в Момбасе, — расцвел от похвалы Ишмаэль.
— Ступай прочь, лукавец, — вмешался фон Мирбах. — У меня кофе остыл, приготовь свежий. — Оставшись наедине с Евой, граф моментально посерьезнел и незамедлительно перешел к делу: — Ну что ж, от Кортни я избавился. Отправил на поиски льва. Думаю, скоро он не вернется. Парень вроде открытый и простодушный, но я ему не доверяю. Уж слишком, на мой вкус, умен. Я лишь вчера увидел его в военной форме и понял, что он, наверное, еще числится резервистом. А еще узнал, что бригадный генерал Пенрод Баллантайн приходится ему дядей. Так что связь с армией у него крепкая. Это нужно иметь в виду на будущее.
— Конечно, Отто.
Она опустилась на соседний стул и пододвинула блюдо с фруктами.
— Вчера из Берлина пришла телеграмма. Моя встреча с фон Леттовым назначена на семнадцатое, — продолжал Мирбах. — Лететь до Аруши долго, но я не могу позволить себе длительного отсутствия. Здесь за нами наблюдают. Возьми с собой кое-что из своих лучших нарядов. Я так хочу.
