Марио Эскобар - Арийский мессия
102
Москва, 31 июля 1914 года
Стол был завален докладами и телеграммами. Царь беспрерывно просматривал последние сообщения о передвижении войск и о вторжении Австрии в Сербию. Сербы, похоже, сумели выдержать первый натиск австрийцев и теперь активно перегруппировывали силы.
– Ваше Величество, вы прочитали ультиматум?
– Да, он лежит на столе.
– Вы до сих пор на него не ответили?
– Может, мы попытаемся выиграть время? Мы могли бы получше перегруппировать свои войска и попытаться достичь какого-нибудь компромиссного соглашения с Германией.
– Это невозможно. Германия не пойдет на сепаратные соглашения. Нам пора действовать.
Царь взглянул на великого князя и поднялся со стула. Назревала крупномасштабная война, и Николай не мог ее предотвратить. Он подошел к окну: небо окрашивалось в красновато-фиолетовый цвет. Скоро все вокруг погрузится во тьму.
103
Мюнхен, 31 июля 1914 года
Адольф, уже потерявший счет времени, удивился темноте в своей комнате. Уже, похоже, наступил вечер – а то и ночь. Он внимательно осмотрелся – все, кажется, на месте. Тогда он открыл дверь и, выглянув в коридор, увидел, что на кухне горит свет. Там фрау Попп с раскрасневшимся от жара лицом возилась у большой угольной печки.
– Фрау Попп!
Женщина вздрогнула и, обернувшись, испуганно посмотрела на Адольфа.
– Господин Гитлер, почему вы вышли наружу?
– Я просидел больше десяти дней взаперти и хочу узнать, какие за это время произошли события. Здесь мне ничто не угрожает.
– Приходили какие-то люди, иностранцы, они спрашивали о вас. Я позволила им зайти, чтобы они убедились, что вас здесь нет.
– Вы позволили им зайти?
– Да.
– Они заходили и в мою комнату?
– Да.
Адольф бросился в свою комнату и стал осматривать ящики в столе и шкафу и свой старый чемодан. Никто ничего не тронул… Кажется… И тут он заметил, что исчез его дневник. По рассеянности оставил его здесь, и приходившие его, по-видимому, забрали. В дневнике не содержалось какой-либо особо важной информации, однако в нем были зафиксированы его впечатления и описаны события, которые произошли в его жизни за последние несколько лет.
Он вернулся на кухню и пристально посмотрел на фрау Попп. Та, смутившись, отвела взгляд в сторону, попыталась было оправдываться, но не смогла сказать ничего вразумительного и расплакалась.
– Не переживайте, фрау Попп. Меня больше волнует не это. Адольф подошел к женщине и положил руку ей на плечо.
– Что меня действительно волнует – так это то, что фон Либенфельс уже более суток не приходил меня навестить.
– Он, наверное, очень занят. Судя по последним событиям, войны уже не избежать. Кайзер направил России ультиматум, и его срок истекает сегодня вечером.
– Сегодня вечером? Но ведь вечер уже наступил!.. А какое сегодня число?
– Тридцать первое июля.
– Мне нужно найти фон Либенфельса и узнать у него, что происходит.
– Вам лучше отсюда не выходить. Эти иностранцы, наверное, вас везде ищут.
– Не переживайте, фрау Попп, я сумею за себя постоять. Адольф надел легкий летний пиджак и направился к выходу.
На улице царило весьма необычное для столь позднего времени – да еще и в рабочий день – оживление. Людям не спалось – они жаждали узнать, какое решение примет их кайзер. В пивных сотни людей громко распевали патриотические песни. Адольф с равнодушным видом шел среди шатающихся по улицам горожан. Он решил, что первым делом пойдет в дом фон Либенфельса и выяснит у него, что сейчас происходит. Похоже, еще несколько часов – и уже никто не сможет помешать ему, Адольфу Гитлеру, сделать последний шаг навстречу уготованной ему судьбе.
104
Мюнхен, 31 июля 1914 года
– Линкольн, его здесь нет. Нам не остается ничего, кроме как признать, что мы ошиблись.
– Геркулес, он наверняка находится где-то здесь.
– Мы сорвали обои со стен, простучали перегородки, но так и не нашли потайной комнаты.
– Наверное, от нашего внимания что-то ускользнуло.
– Что от нас сейчас ускользает – так это время. Вы разве не слышите, какой гвалт стоит на улицах? Завтра утром начнется война, и тогда мы уже ничего не сможем сделать.
– Перестаньте! – вмешалась Алиса.
– Извини, Алиса, но мы не можем торчать здесь вечно, – возразил Геркулес. – Нам нужно пойти разыскивать Гитлера где-то в другом месте.
– А где? – спросил Линкольн.
– Давайте еще разок наведаемся в квартиру семьи Попп, пройдемся по пивным…
– Но мы не знаем, как он выглядит! – напомнил Линкольн.
Геркулес в знак бессилия вскинул руки вверх: ему не хотелось верить, что теперь, когда они были так близки к цели, их усилия ни к чему не привели.
– Геркулес, фон Либенфельс теряет много крови, – сказала Алиса, показывая на окровавленные повязки на австрийце. – Если мы не позовем врача, он, наверное, не выживет.
– Он заслуживает смерти, – сердито проворчал испанец.
– Это верно, однако мы не можем допустить, чтобы он умер оттого, что ему не оказали медицинской помощи. Это ведь похоже на убийство.
– Геркулес, Алиса права.
– Хорошо, давайте вызовем врача, но сами сюда уже не вернемся.
Геркулес выглянул из окна и окинул взглядом тихий переулок. Откуда-то издалека доносились голоса добровольцев, а иногда воздух разрыва звук запускаемой в небо шутейной пороховой ракеты, от которого начинали дрожать стекла. «Где же он прячется?» – спрашивал себя Геркулес, поглядывая на часы. Через полчаса наступит полночь.
105
Москва, 31 июля 1914 года
Генеральный штаб собрался в полном составе. Ночь предстояла долгая. Тысячи людей стояли на площадях столицы, ожидая, когда истечет срок ультиматума. Царь посмотрел на часы и, обращаясь к своим генералам, сказал:
– Господа, как вам известно, мы использовали все имевшиеся у нас средства для того, чтобы не допустить развязывания войны, однако наши враги усиленно готовятся к тому, чтобы нас уничтожить. У нас, как у любого другого народа, есть право себя защищать. Я несколько минут назад приказал ответить отказом на ультиматум, предъявленный нам Германией. Русские никого не боятся – никого, кроме Бога.
Царь замолчал и обвел взглядом сосредоточенные лица генералов Верховного командования, а затем, повышая голос, продолжил:
– Эта война будет короткой, но грандиозной. Никогда еще за всю историю нашего великого народа мы не ставили под ружье так много людей. Через несколько недель наши войска вступят в Берлин и Вену. Боже, храни Россию!
– Боже, храни Россию! – подхватили хором генералы.
