Саймон Скэрроу - Орел и Волки
— Прекрасно, сейчас я помогу тебе это взвесить.
Катон извлек из ножен меч и приставил его к подбородку гарнизонного медика.
— Приказываю тебе доставить его сюда. Немедленно. Этого хватит?
— Э-э… да, командир.
— Тогда давай!
Лекарь вприпрыжку понесся за своим пациентом, а Макрон рассмеялся.
— Вот уж да, так да. Ты наконец показал себя настоящим центурионом. Поставил на место мелкого знахаря!
Катон, не слушая, смотрел на улицу за пределами частокола. Тинкоммий стоял там в окружении своих людей и что-то горячо говорил им, подкрепляя свои слова энергичными жестами. Однако воинов, похоже, его речь не убеждала: они возражали ему в столь же возбужденной манере. Поставленный на колени Фигул слушал весь этот спор молча, боясь шевельнуться и привлечь к себе внимание. Прямо над ним возвышался, ожидая принятия решения, малый с увесистой дубинкой.
— Если нам повезет, — пробормотал Макрон, — эти ребята передерутся.
— Сомневаюсь, — ответил Катон, знавший Тинкоммия и хорошо понимавший, что этот себялюбивый хитрец более чем способен поставить с ног на голову все, что угодно.
Однажды его уже недооценили, и нельзя было допустить, чтобы все это повторялось опять и опять. Катон оглянулся.
— Где хренов лекарь?
Ожидание затянулось, а Тинкоммий не терял времени зря. Большинство воинов уже повесило головы, молча внимая его пылкой риторике.
— Несут наконец, — сказал Макрон, и Катон, повернувшись, увидел шедшего через двор лекаря, за которым стражи тащили носилки.
Рядом с носилками вышагивал Кадминий, с тревогой поглядывавший на бледное лицо лежавшего на мягких подушках старца.
— Скорее! — поторопил Катон. — Сюда! Наверх! Как можно скорее!
Маленький отряд ускорил шаг, стараясь, однако, не растрясти государя. Потом могучие телохранители осторожно передали ручки носилок товарищам наверху, и Верику бережно подняли на надвратную смотровую площадку. Катон посмотрел туда, где шел спор между Тинкоммием и его соплеменниками. Было видно, что принц решил действовать. Он, расталкивая атребатов, обнажил меч с явным намерением прикончить Фигула.
— Стойте! — закричал по-кельтски Катон. — Остановите его.
Тинкоммий бросил быстрый взгляд в его сторону и вновь устремился к ожидающему своей участи оптиону, но, прежде чем он успел нанести смертельный удар, перед ним, укоризненно покачивая головой, встал воин с дубинкой:
— С дороги!
Гневный рев Тинкоммия не смог заглушить даже донесшийся со стены шквал приветственных криков, когда Кадминий помог царю подняться с носилок и тот, опираясь на своего верного стража, нетвердо шагнул к частоколу. Завидев его, толпившиеся на улице атребаты замерли, раскрыв в немом изумлении рты.
— Царь, Тинкоммий сказал им, что ты умер, — воскликнул Катон. — Еще он сказал, что это мы, римляне, убили тебя.
Верика с несколько отрешенным и растерянным видом, болезненно вздрагивая, повернул голову к Тинкоммию. Крики людей, собравшихся на стене, сразу смолкли, все воззрились на старого царя. Единственными нарушавшими тишину звуками теперь были стоны и стенания валявшихся на земле израненных римлян.
Верику пробрала дрожь.
— Царь?
Кадминий покрепче обхватил своего господина за пояс.
— Со мной все хорошо… хорошо.
Катон подался к старику и тихо, но быстро заговорил:
— Царь, ты должен сказать им, кто напал на тебя. Ты должен открыть им, что Тинкоммий — предатель.
— Предатель? — повторил царь со страданием на лице.
— Царь, прошу тебя! От твоих слов сейчас зависит жизнь моего боевого товарища.
Катон указал на Фигула.
Некоторое время Верика молча взирал на коленопреклоненного римлянина, потом перевел взгляд на племянника и вдруг зашелся в приступе жуткого, мучительного, надсадного кашля, оставившего его почти без дыхания. Царь схватился за голову, моргая от боли, но затем заставил себя, насколько это было возможно, выпрямиться и, собравшись с силами, крикнул стоящим в глубине улицы людям:
— Это Тинкоммий… Тинкоммий напал на меня.
— Это был Артакс! — закричал Тинкоммий. — Артакс виноват! Я спас тебя, государь!
Верика печально покачал головой.
— Он лжет! — в отчаянии заорал Тинкоммий. — Проклятые римляне заставляют царя лгать! Видите, они трутся рядом? Они принуждают его!
— Нет! — возразил Верика старческим, дрожащим от напряжения голосом. — Это сделал ты, мой племянник. Именно ты!
Воины-атребаты, находившиеся на улице, услышав эти слова, как по команде обернулись к принцу. Сомнение, зароненное в их души всего миг назад, сменилось негодованием и презрением.
— Говорю вам, он лжет!
Катон оторвал взгляд от разворачивающейся драмы и позвал:
— Мандракс!
— Я здесь, центурион!
— Возьми два десятка парней и будь готов забрать пленников, как только распахнутся ворота.
— Что ты задумал? — спросил Макрон.
— Я собираюсь, если получится, захватить Тинкоммия. И вернуться.
— Ты спятил! — заключил Макрон, но этим заявлением и ограничился, не попытавшись остановить друга, когда тот спустился с насыпи вниз, взял свой шлем и щит и сказал стоявшим на страже легионерам:
— По моему приказу открывайте ворота — и поживей.
Сердце Катона возбужденно стучало от предвкушения рискованной вылазки, все чувства его обострились, а от недавнего изнеможения не осталось следа. Как только Мандракс со своими людьми приготовился, юноша набрал в грудь воздуха и приказал:
— Открыть ворота!
Легионеры сдвинули в сторону брус и открыли проход.
— За мной! — крикнул Катон через плечо, выбежал на улицу и поспешил прямо к окружавшим Тинкоммия атребатам.
Его так и подмывало выхватить меч, но он подавил свой порыв: сейчас важно было показать этим парням, что он не собирается на них нападать. Тинкоммий, завидев бегущий отряд, указал рукой на Катона:
— Взять его!
— Волки! Вепри! — воззвал Катон. — Держите изменника! Держите предателя, покушавшегося на жизнь вашего государя!
Люди Тинкоммия обернулись к центуриону, которому в тот страшный миг показалось, что они вот-вот кинутся на него, ибо лица их были мрачны. Но атребаты просто остались стоять где стояли, глядя, как отряд соплеменников приближается к ним. Тинкоммий обвел их злобным, затравленным взглядом, повернулся и бросился прочь.
— Остановите его! — взревел Катон, но было поздно.
Тинкоммий прорвался сквозь кольцо своих воинов и мчался к спасительному повороту дороги, за которым, судя по всему, находились его союзники-дуротриги. Принц бежал быстро и наверняка бы ушел, если бы один из бойцов не догадался швырнуть ему вслед дубинку. Та угодила бегущему в ногу, он споткнулся и полетел кубарем прямо в группу истомленных ужасным ожиданием пленных. С диким криками они набросились на виновника своих мучений, яростно молотя его связанными руками. Катон остановился возле толпы взиравших на него настороженно атребатов, заметил мечи в их руках, но демонстративно не обратил на это никакого внимания и, повернувшись к лежащим на улице раненым, приказал:
