Саймон Скэрроу - Легион смертников
— Приготовиться! — крикнул Герофил. Его глаза расширились.
Спустя мгновение первые вражеские всадники достигли строя римлян. Лошади испугались, увидев перед собой строй, ощетинившийся смертоносным рядом копий, и атака потеряла напор. Начался ближний бой. Префект и его офицеры ударили пятками в бока своих коней, пробираясь между римскими кавалеристами, чтобы вступить в бой. Следом двинулся знаменосец когорты, высоко держа сигнум, чтобы его видели все его товарищи. Катон повел коня вперед, остановившись позади второго ряда кавалеристов. Впереди было море сверкающих клинков, машущих рук, острых конских ушей и развевающихся грив лошадей. Уши заполнил лязг и стук мечей, крики ярости и боли, ржание испуганных и раненых лошадей.
— Мы так долго не продержимся, — сказал Юний. — Не сможем.
— Должны, — просто ответил Катон. — Или умрем.
Пока он отвечал, все новые и новые вражеские воины напирали, заставляя строй римлян пятиться.
— За мной! — скомандовал Катон, посылая коня вперед.
Он выехал туда, где шел ближний бой, оказавшись колено в колено с кавалеристами в строю. Те удивленно глянули на него, но снова сосредоточились на противнике. Катон поднял меч и крепко схватил поводья левой рукой. Понял, что на ней нет щита, но уже поздно было надевать его. Он был готов биться и должен был стоять вместе с солдатами или отступить, выказав трусость. Краем глаза он видел справа от себя Юния, старающегося держаться рядом, но другой кавалерист вклинился между ними, и трибун был вынужден сместиться, не имея возможности прикрывать Катона сбоку.
Впереди между двумя кавалеристами-ауксилариями появился просвет, и Катон выехал туда, глядя на ближайшего к нему нубийца, худощавого, с черным, как эбеновое дерево, лицом, на котором засверкали белые зубы, когда противник оскалился. Увидев Катона, он послал коня вперед, занося над головой тяжелый изогнутый меч. Катон ударил ему в руку кулаком, защищаясь от удара, и вражеский клинок ушел в сторону, с грохотом ударив в щит кавалериста справа от Катона. Ауксиларий крутанулся в седле и, занеся копье над головой, ударил им нубийца, попав ему в грудь. Складки одеяния и доспех под ними, какой бы он ни был, не дали копью достичь плоти, но сила удара отбросила противника, едва не выбив из седла. Катон воспользовался тем, что враг на мгновение потерял равновесие, и ударил мечом ему по правой руке, разрубив ее у локтя. Рука дернулась, отпуская меч, который кувырком упал меж лошадей и исчез из виду. Нубиец завыл от боли, выровнялся в седле и дернул поводья, пытаясь развернуть своего коня. Ему удалось развернуть лошадь, но он оказался между строев сражающихся, оставив незащищенным свой бок, и второй удар копьем попал в подмышечную впадину. Ауксиларий выдернул копье, и из раны потоком хлынула кровь. Нубиец закачался и упал под копыта коней.
Катон использовал мгновенную паузу, чтобы оглядеться, и увидел, как Юний поразил врага, изо всех сил рубанув его по голове. Строй перестал пятиться, доспехи римлян были лучше, а это значило, что в поединках они имели преимущество. Да и враг уже так не напирал. Они остановились, а местами начали и отступать. Причина этого была очевидна. Через головы тех, кто был впереди, Катон видел, как стрелы римлян продолжают вонзаться в плотную массу воинов врага. Нубийцы в задних рядах в первую очередь были озабочены тем, чтобы укрыться от них, прикрываясь небольшими круглыми щитами, которыми было вооружено большинство из них, но эти щиты плохо защищали от зазубренных железных наконечников. Всадники падали по нескольку за раз, раненые лошади пятились, обезумев от боли и не подчиняясь седокам.
— Тесните их! — заорал Катон, ведя своего коня вперед и оттесняя лошадь, оставшуюся без всадника.
Перед ним проехал нубиец, вне досягаемости меча, и Катон ткнул его лошадь мечом в круп. Животное пронзительно заржало и лягнулось, едва не попав командиру по ноге и заехав в бок его коню с такой силой, что Катон услышал треск ломающегося ребра. Оба коня попятились, и нубиец оказался ближе к Катону, наклонившись, чтобы не вывалиться из седла. Он вцепился одной рукой в поводья, а другой поймал край туники римлянина выше колена и сжал пальцы. Катон почувствовал, как съезжает набок. Ужасная перспектива свалиться на землю и быть затоптанным придала ему сил, и он, выругавшись сквозь зубы, взмахнул рукой и попытался рубануть противнику мечом по руке. Но было слишком тесно, чтобы нормально ударить, и лезвие лишь коснулось руки, не прорубив ее. В тесноте Катон принялся резать мечом туда-сюда, как пилой. Нубиец взвыл от боли и отпустил его тунику, а затем упал под копыта коня, где его крик почти сразу оборвался.
Подняв взгляд, Катон разглядел сквозь пыль, что задние ряды нубийской кавалерии отступают, спасаясь от безжалостного града стрел. Страх быстро охватил врагов, и они развернули лошадей и галопом умчались прочь. Катон поглядел на строй своих воинов. Ауксиларии молча глядели вслед нубийцам, слишком одурманенные кипящей в жилах кровью, чтобы осознать, что они только что обратили врага в бегство. И тут префект Герофил поднял вверх свой залитый кровью меч и издал торжествующий крик, который тут же подхватили остальные, глядя на убегающих врагов. Земля была усеяна телами людей и коней, многие из которых еще были живы, и торчащими под углом древками стрел.
Крики начали стихать, и Катон услышал звуки схватки с другого фланга, где враг тоже пошел в атаку на кавалерию римлян. Прищурившись, он пригляделся. Похоже, александрийская кавалерийская когорта тоже хорошо сдерживала противника. Катапульты и лучники на левом фланге также начали свою кровавую жатву.
Катон убрал меч в ножны и подъехал к Герофилу.
— Отлично! Твои ребята бились здорово. Пусть восстановят строй и будут готовы отразить следующую атаку.
— Есть, командир!
Катон махнул рукой Юнию и остальным и рысью вернулся к середине строя. Прикинул потери когорты. В первой стычке кавалеристы потеряли не более десятой части воинов, но нубийцы, без сомнения, пойдут в атаку еще. И с каждым разом силы когорты буду таять. Нубийская армия должна быть сломлена прежде, чем эти атаки сломят римскую кавалерию.
Небольшая группа офицеров, проехав позади строя, вернулась в центр. Макрон оглянулся, с облегчением кивнул, увидев, что Катон жив, и снова повернулся вперед. Поверх шлемов первой когорты Катон видел приближающиеся главные силы вражеской армии не больше чем в полумиле от римлян. Плотные ряды пехоты, в центре — тяжеловооруженные воины под знаменем принца Талмиса. Катон подумал, нет ли среди них Аякса и последних его соратников, перебравшихся отсюда с Крита. На мгновение ему ужасно захотелось, чтобы судьба предоставила шанс ему или Макрону в последний раз встретиться с гладиатором, чтобы покончить с всепоглощающей ненавистью, которая привела всех троих на это поле боя на окраине Империи.
